За обедом Н. С. Хрущев предложил Президенту попробовать шоколадные конфеты, которые ему вручил Ван Клиберн в Вашингтоне. Молодой пианист попросил Никиту Сергеевича захватить эти конфеты с собой в Кэмп-Дэвид и вместе с Президентом Д. Эйзенхауэром покушать их. Оба государственных деятеля с удовольствием попробовали конфеты, подаренные талантливым американцем, который впервые прославился в советской столице.

После обеда Президент прилег отдохнуть, а Н. С. Хрущев пошел пройтись по парку. Стоял теплый, по-настоящему летний день. Лишь изредка на асфальтовую дорожку медленно падал желто-золотистый или багряный

листок, словно напоминая о приближении «индейского лета».

В пятом часу Д. Эйзенхауэр вышел из виллы и присоединился к Н. С. Хрущеву. С ним был его сын Джон, высокий статный офицер.

— Не съездить ли нам на мою ферму? — предложил Президент Никите Сергеевичу. — Она здесь почти рядом. Пятнадцать — двадцать минут, и мы там…

Никита Сергеевич согласился.

— Знаете что, — сказал, улыбаясь, Д. Эйзенхауэр, — давайте перехитрим корреспондентов. Они подстерегают нас на дорогах, а мы полетим на вертолете!

Вертолет стоял рядом, на небольшой лужайке. Президент, Н. С. Хрущев, сын Президента Джон поднялись в воздух. За ними последовал второй вертолет с сотрудниками службы безопасности. Через двенадцать минут обе машины приземлились у находящейся близ Геттисберга фермы Д. Эйзенхауэра, которая состоит из довольно большого двухэтажного дома, еще двух небольших двухэтажных домиков и целого ряда хозяйственных построек. Н. С. Хрущев и Д. Эйзенхауэр на автомобиле совершили короткую поездку по ферме. Президент показал гостю своих бычков и телок породы «Блэк Ангус», которыми он заслуженно гордится, и коровник, оснащенный современным оборудованием. Президент подарил Н. С. Хрущеву породистую телку.

Д. Эйзенхауэр сказал, что приобрел эту ферму в 1950 году, рассчитывая после ухода в отставку прожить здесь остаток своей жизни. Ему хотелось бы доказать, что можно с прибылью вести сельское хозяйство даже на истощенных землях вдоль восточного побережья США. Он говорил, что на Среднем Западе США легко вести сельское хозяйство, так как там земля исключительно плодородна: район Среднего Запада находится между двумя горными хребтами — Скалистыми и Аппалачскими горами, образуя огромную чашу, где скапливались плодородные земли. Вдоль восточного побережья США плодородный слой земли веками смывался в Атлантический океан.

Затем Д. Эйзенхауэр и Н. С. Хрущев вернулись в главный дом фермы, где их уже ожидала невестка Президента Барбара вместе с его внучатами — Дэвидом, которому исполнилось одиннадцать лет, девятилетней Барбарой, восьмилетней Сюзанн и трехлетней Мэри. С ними был также приятель Дэвида, сын местного врача.

Д. Эйзенхауэр пояснил, что сын с женой и детьми постоянно живет в Геттисберге. Это объясняется тем, сказал он, что Джон и его жена не хотят, чтобы их дети привыкали к Белому дому и к тому привилегированному положению, которым они пользуются в Вашингтоне, пока дедушка является Президентом. В Геттисберге они ходят в обычную государственную школу наряду со всеми другими детьми.

Здесь-то и состоялась широко известная теперь беседа Н. С. Хрущева с Президентом и его внуками, в ходе которой было решено, что Д. Эйзенхауэр приедет в Советский Союз весной 1960 года.

Никита Сергеевич спросил внучат Президента, хотят ли они поехать в Россию. Те дружно воскликнули: «Хотим!» Возник вопрос, какое время больше всего подходит для поездки. Никита Сергеевич сказал, что лучшее время для таких поездок — лето или весна, когда все цветет и благоухает, когда не дуют холодные осенние или зимние ветры.

— Правильно, — согласились дети. — Значит, весной?

На том и порешили, уже всерьез, вместе с дедушкой— Дуайтом Эйзенхауэром. Н. С. Хрущев в шутку заметил, что ему легче было договориться с внуками, чем с самим Президентом, потому что у них хорошее окружение, а у Президента, видимо, имеются какие-то препятствия, которые не дают ему возможности осуществить свое желание в таком духе и в то время, когда он хотел бы.

Д. Эйзенхауэр, говоря об этой встрече на своей пресс-конференции 28 сентября, указал:

— Это была такая согревающая сердце семейная сцена, какую любой американец был бы рад видеть, если бы она происходила между его внуками и иностранцем…

Около 6 часов вечера Президент и его гость, тепло распрощавшись с провожавшими их родными Президента, вернулись в Кэмп-Дэвид. В ожидании их министры иностранных дел вместе с другими сотрудниками глав правительств обсуждали вопрос о разоружении, о прекращении ядерных испытаний, а также вопрос о культурном обмене между США и СССР.

Подводя общий итог собеседованиям, которые проходили в тот день в Кэмп-Дэвиде, помощник Президента по делам печати сказал, что атмосфера бесед была хорошей и что обсуждались серьезные вопросы. Повторив, что главы двух государств посвятили свои беседы почти целиком германскому вопросу, а также затронули вопрос о разоружении, он вновь добавил, что беседы будут продолжены завтра и тогда можно будет сказать, был ли и может ли быть достигнут прогресс по этим вопросам.

На следующий день, в воскресенье 27 сентября, рано утром Д. Эйзенхауэр улетел в Геттисберг, где побывал в местной церкви. По возвращении он рассказал, что священник призывал прихожан молиться за Н. С. Хрущева, Д. Эйзенхауэра и за успех их бесед.

В отсутствие Президента между Н. С. Хрущевым и заместителем государственного секретаря Д. Диллоном состоялась беседа по вопросам советско-американской торговли. Об этой беседе Никита Сергеевич рассказал по возвращении на Родину, выступая на митинге в Красноярске 9 октября:

— Когда я был в США, — сказал он, — у меня состоялась там беседа с заместителем государственного секретаря г-ном Диллоном.

Давайте развивать торговлю между нашими странами, улучшать экономические взаимоотношения, говорил я ему, ведь это вам выгодно. Продавайте нам больше товаров, мы их у вас купим, если вы предоставите нам кредиты. Ведь кредиты выгодны не только тем, кто их получает, а иногда они более выгодны тем, кто дает эти кредиты. Вам нужны заказы на продукцию, выпускаемую вашей промышленностью, — мы дадим такие заказы. Но дайте нам для этого кредит. Мы честно вернем деньги, которые нам будут даны в кредит. Ведь если бы даже нам довелось у черта в долг взять, то и ему мы вернули бы этот долг.

…В 10 часов 30 минут Президент и его гость снова сели за стол и возобновили обмен мнениями. Беседа продолжалась до часу дня. Вначале вместе с главами правительств находились их министры иностранных дел и другие лица, а затем остались одни только переводчики. Закончив беседу, Н. С. Хрущев и Д. Эйзенхауэр сели обедать, а министры иностранных дел и их помощники продолжали работать над проектом Коммюнике, которое главы правительств окончательно согласовали после обеда.

Тепло попрощавшись с теми, кто на протяжении трех дней создавал необходимые условия для ведения переговоров, Президент США и его гость уехали на автомобиле в Вашингтон. Машина мчалась с головокружительной скоростью и в 15 часов 30 минут, как было условлено, подъехала к резиденции Н. С. Хрущева. На ступеньках перед домом Д. Эйзенхауэр сердечно, по-дружески распрощался с Н. С. Хрущевым.

Никита Сергеевич пожелал Президенту и его семье всего наилучшего. Он сказал, что будет ждать новых встреч, и выразил надежду, что Эйзенхауэр и он будут совместно бороться за улучшение отношений между Советским Союзом и США, за укрепление всеобщего мира.

— Если мы добьемся этой цели, — сказал Н. С. Хрущев, — то будущие поколения будут вечно благодарны.

Д. Эйзенхауэр согласился с этим. Он сказал, что со своей стороны будет все делать для достижения этой цели.

— Я буду с нетерпением ждать своей поездки в Советский Союз, — сказал он.

В заключение Президент попросил Никиту Сергеевича передать его семье наилучшие пожелания.

Это была последняя беседа Н. С. Хрущева с Д. Эйзенхауэром перед отъездом на Родину: американский дипломатический протокол предусматривает, что провожает высоких гостей вице-президент.