Когда Алина открыла дверь, Шумов улыбнулся, стараясь, чтобы эта улыбка вышла обаятельной. Алина вопросительно посмотрела на него, и он предъявил свое удостоверение. Она молча отступила, пропуская Шумова в прихожую.

— Вы, наверно, уже знаете о том, что в городе работает государственная комиссия по расследованию чрезвычайных происшествий, — начал Шумов без экивоков. Алина кивнула. — Однако руководители силовых ведомств хотели бы лично побеседовать с Власовым. Я обратился к вам, чтобы избежать недоразумений. У меня есть приказ доставить его в Москву в Министерство обороны. Я боюсь, что он может неверно истолковать наши действия. Поэтому я хотел бы, чтобы вы присутствовали при этом и убедили его, что речь идет не об аресте. К сожалению, последние события и не совсем адекватные меры госкомиссии могли заставить его занервничать. Я прошу вас пойти со мной, вызвать его и попросить держаться спокойно. Мы не хотим конфликтов, а тем более кровопролития. И тот конвой, который нам выделен, это скорее охрана. У нас есть основания предполагать, что Власову угрожает опасность.

Майор умел врать и казаться при этом правдивым. Алина не то чтобы поверила ему, но подумала, что в любом случае ее присутствие не помешает.

— Хорошо, я поеду с вами, — сказала она.

Минуты через три они подъехали к театру. БТР и грузовик с автоматчиками следовали за ними. Шумов и Алина вышли из машины. Майор быстро зашел в фойе, не приглашая ее с собой, и, предъявив вахтеру удостоверение, четко и внятно, но достаточно грозным голосом изложил старику то, что он должен был произнести в трубку.

Когда Шумов вышел на улицу, спецгруппа была готова к захвату. Двое стояли по сторонам от входной двери театра, еще четверо укрылись за колоннами и за БТРом, вставшим напротив входа. Грузовик заехал за угол, легковая машина с водителем и командиром автоматчиков Кухарчуком стояла на углу.

— Может быть, лучше мне зайти за ним и объяснить все? — сказала Алина, подойдя к Шумову, вышедшему из фойе.

— Пожалуй, так и сделаем, — сказал майор, растягивая слова, чтобы выиграть время. — Я еще должен вам сказать…

Он решительно взял ее под руку и отвел в другую сторону от входа. Там было большое окно, и вышедший в фойе человек должен был их видеть.

— Сейчас, одну минуту, постойте здесь, — сказал майор. Он не хотел, чтобы Власов видел его рядом с Алиной. Она растерянно остановилась.

— Смотрите, он исчез, товарищ полковник, — сказал Батищев, увидев, что эфэла больше нет.

Ващенко быстро поднял голову. Потом осторожно протянул руку к телефону. Наказания не последовало. Он оперся руками о стол и медленно поднялся на затекших ногах. Поморщившись, полковник выпрямился, сделал несколько неуверенных шагов.

— Надо идти туда, к театру, — сказал он.

Батищеву вовсе не хотелось путаться под ногами у спецгруппы, рискуя получить случайную пулю или удар. Но он кивнул.

— Вы можете идти?

— Да, — хмуро ответил Ващенко. — Покажу этому сукиному сыну!

Эдик вышел в фойе и, подняв руку, помахал Алине. Алина же не знала, что можно сделать, хотя чувствовала: должно произойти нечто ужасное. Но предотвратить это она была не в силах.

Как только Эдик вышел, придерживая дверь и поворачиваясь в сторону Алины, двое спецназовцев ринулись к нему с двух сторон. Первый ухватил его за правую руку, второй, схватив за левую, оттянул ее в сторону, готовясь ударить Эдика ногой в живот. Он не успел этого сделать. Молния эфэла попала ему в лицо, и он рухнул на спину. Эдик освободившейся рукой оттолкнул второго спецназовца, тот резко вывернул ему руку, не отпуская ее, и тут же огненная вспышка сверкнула перед его глазами, он закрылся руками и медленно сполз на землю.

— Алина! — крикнул Эдик, бросаясь к ней, но из-за колонн выскочили еще двое парней. Один из них с ходу швырнул его на стену, Эдик упал, едва успев защитить голову от удара о камень, спецназовец навалился сверху. Эфэл ударил его в затылок, и тело парня обмякло. Второй выхватил наручники, но молния ударила его в руку, и он выронил их и задрал голову, чтобы увидеть, откуда пришел удар. Вторая молния тут же вонзилась ему в шею, парень отшатнулся назад, ударился о колонну и упал.

Эдик пытался выбраться из-под тяжелого спецназовца, когда подбежавший Шумов, выхватив пистолет и держа его двумя руками, прицелился в эфэла и открыл стрельбу. Он успел выстрелить трижды, не причинив видимого вреда эфэлу, а ответный удар отбросил его к стене, и, ударившись о нее затылком, Шумов потерял сознание.

Еще двое спецназовцев, поначалу укрывавшиеся за БТРом, подбежали ближе. Один из них двигался слева, и его не было видно из-за колонн, второй же увидел результат схватки майора с эфэлом и, резко остановившись, повернул обратно. Эфэл не стал преследовать его — этот спецназовец непосредственно не угрожал жизни хозяина, и парень вскочил на БТР и нырнул в люк, закрыв его за собой. Эдик успел оттолкнуть труп спецназовца и дал эфэлу приказ на уничтожение БТРа. Эфэл взмыл вверх, почти мгновенно определил уязвимое место — смотровую щель — и, подлетев к ней, исчез внутри БТРа. В это же время прятавшийся за колоннами спецназовец подскочил к Эдику и наставил на него автомат. В глазах парня светились бешенство и азарт схватки, палец замер на спусковом крючке, дуло было в полуметре от головы Эдика. Они смотрели в глаза друг другу, но профессионализм не позволял воину расстрелять безоружного. В ту же секунду раздался глухой взрыв, люк БТРа вырвало и отбросило в сторону, а из машины выбросило сноп пламени и искр. Еще через секунду вновь появившийся эфэл ударил уцелевшего спецназовца чуть ли не одновременно в руки и голову.

Раздался визг покрышек — легковая машина с Кухарчуком и водителем, резко развернувшись, объехала горевший БТР и приблизилась к месту схватки. Водитель резко затормозил, Кухарчук опустил стекло и высунул дуло автомата. Но выстрелить он не успел. Молния ударила его в подбородок; он качнулся назад, а неумолимый огненный треугольник влетел внутрь машины. Эдик смог оценить «грамотность» его действий: эфэл не стал взрывать машину изнутри, понимая, что это опасно для лежавшего неподалеку Власова, а просто обезвредил водителя, прикончив его на месте.

Алина подбежала к Эдику, он с трудом поднялся, и в этот момент она увидела, как из-за угла выскочили несколько автоматчиков.

— Не надо! — крикнула она. — Эдик, подожди! Уезжайте скорее!

Она пробежала несколько шагов по направлению к автоматчикам, и Эдик остановил эфэла, готового продолжить уничтожение врагов.

— Уезжайте, прошу вас! — кричала Алина, стоя между Эдиком и молодыми растерявшимися парнями. — Быстрее!

Эдик воспользовался секундной паузой и подготовил второго эфэла.

— Ну уезжайте же, скорее! — плачущим голосом продолжала кричать Алина, и автоматчики нерешительно повернулись и скрылись за углом.

— Эдик, не нужно их трогать! — повернулась к нему Алина.

— Я их всех… — злобно сказал он, но этой паузы солдатам хватило, чтобы спастись. Их грузовик стоял так, что смог уехать, не показываясь на глаза Эдику. Ему же для уничтожения машины требовался ее зрительный образ. Алина смогла удержать Эдика и спасла несколько жизней.

Когда Эдик вышел из кабинета, Сергунин и Клюкин почти одновременно подошли к окну. Сергунин отдернул занавеску. Оба думали об одном и том же. Клюкин перед этим едва удержался, чтобы не предупредить Эдика о возможности ловушки, — все же он еще не на службе у Власова, он еще формально и психологически оставался милиционером. И хотя Власов вытащил его из тюрьмы и Алексей согласился с ним работать, это первое испытание он не выдержал. Впоследствии он жалел об этом.

Портик с колоннами мешал четко разглядеть, что происходило внизу. Но БТР было хорошо видно. Сергунин подумал, что если Клюкин попытается крикнуть и предупредить Власова, то нужно будет его мгновенно «вырубить». Он даже встал к нему вполоборота, готовый действовать. Но Клюкин понимал, что уже поздно предупреждать, — если Власова хотят взять, у него не будет паузы после выхода из здания. Так и было в действительности.