Ничего этого он Даше рассказывать не стал, но с сотрудниками милиции поделился своими соображениями и передал им телеграмму.
Квартиру решили продать вместе с обстановкой. Опухшая от слез Даша собирала вещи родителей, чтобы перевезти их в Питер. Полковник Саранцев, по просьбе майора, прислал машину. Солдаты стаскивали вниз коробки и чемоданы, грузили их в кузов. Волынцева забрала с собой все, что помнила с детских лет. Машина уехала. На другой день должен был прибыть покупатель. Стаценко вызвал такси и увез жену в гостиницу.
Даша устало села на кровать и сказала:
— Нам надо развестись.
Он не поверил своим ушам:
— Что?!? Что ты сказала?
Она повторила:
— Нам надо развестись. Мне мстят и эта месть падает на тех, кто рядом. Я хочу, чтобы ты жил. Я очень люблю тебя, но я хочу развестись, чтобы уберечь тебя. Прости.
Он бросился на колени перед ней. Крепко схватил за руки и сильно встряхнув, крикнул:
— А ты спросила меня, хочу ли я этого? Нет, нет и тыщу раз нет! Ты моя жена и бороться за жизнь мы будем вместе.
Она погладила его по щеке ладонью:
— Они убьют и твоих родителей.
Он сел рядом на кровать и обнял ее за плечи:
— Не убьют! Я принял меры сразу, как приехал сюда. Братья Горяевы, Тихоня и Даня уже находятся у моих. Все телеграммы они будут проверять. Я говорил с ними по телефону позавчера, когда ты заснула. Надо написать генералу Громову обо всем. Может он найдет ниточку, которая связала Питер с Чечней. Развода я не допущу.
Наступил апрель. Теплый, солнечный. Каждый вечер Юрий приносил Даше букеты первоцветов. Приходил уставший, насквозь пропахший березами и нагретой землей, но всегда веселый. Целовал Дарью со словами:
— Как поживает моя любимая жена?
Рассказывал ей обо всем, что произошло за день, внимательно выслушивал ее новости. Уходили гулять за пределы территории. И все чаще стали ужинать дома, вдвоем.
В начале мая вместе поехали в Петергоф на открытие фонтанов. Саранцев отправил с ними отделение солдат с сержантом, приказав ребятам не отходить от супругов ни на шаг. Особенно следить за приближающимися кавказцами. В дворцовом парке идти целой группой в толпе было довольно трудно. Солдаты разделились. Трое пехотинцев шло за Дашей и Юрием, остальные по бокам.
День с утра был солнечным и теплым. Женщина сняла легкий льняной пиджак и повесила его на сумку. Подхватила мужа под руку, предложила:
— Давай спустимся к заливу?
По Морскому каналу спустились вниз и долго стояли на берегу, глядя в синюю даль. Прошлись по берегу. Даша подошла к знакомому валуну и погладила ладонью шершавую теплую поверхность:
— Жаль, что вода еще холодная, а то можно было бы побродить по заливу. Это так здорово!
Юра кивнул:
— Мы летом сюда приедем и обойдем весь залив, если захочешь.
После обеда погода заметно испортилась. Поднялся ветер. С неба посыпался мелкий противный дождик и они, всей группой, поспешили к электричке. У платформы снова продавали пирожки. Даша подбежала к киоску и в этот момент Стаценко крикнул:
— Даша, берегись!
Она резко наклонилась и развернулась, автоматически отбивая сумкой занесенную над ней руку. Краем глаза увидела, как муж падает, держась руками за живот. Из-под пальцев текла кровь. Раздался истошный женский визг:
— Убили-и-и!!!
Дарья, как сквозь пелену, разглядела перед собой смуглое лицо и со всей силы ударила нападавшего по переносице. Кавказец рухнул на колени и тут же получил сокрушительный удар ногой в солнечное сплетение. Пехотинцы успели схватить того, кто ранил ее мужа. Она кинулась на колени перед Юрием. Он был в сознании. Приподняла его голову с асфальта и положила к себе на колени. Погладила по волосам. Оглядела молчавшую толпу и заорала:
— Что вы стоите? Доктора сюда!
Стаценко прошептал:
— Дашенька! Ты жива?
Один из солдат перетягивал живот офицера разорванной тельняшкой. Остальные связывали кавказцев ремнями. Вскоре, одновременно появились милиция и скорая помощь. Дарью милиционеры попытались увезти с собой, чтобы сразу снять показания, но получили такой отпор, что сочли за счастье отправить ее вместе с мужем в больницу. Солдаты-морпехи отправились с ними в отделение.
Юрий умер перед самой больницей, успев сказать ей:
— Живи за меня и Артема, живи так, чтобы мы там радовались за тебя.
Во второй раз из горла Даши вырвался к ужасу врачей волчий вой. Она трясла мертвое тело и кричала не переставая. Семь здоровенных мужиков-санитаров не смогли с ней справиться. Она раскидала их, как котят, не давая приблизиться к телу Стаценко. Два долгих часа врачи пытались с ней договориться. Только прибывший полковник Саранцев смог подойти к ней и увести с собой.
Волынцева рыдала на груди полковника и никак не могла успокоиться. Ее платье, лицо и руки были в крови. Волосы растрепались. Глаза горели безумством. Павел Викторович перепугался не на шутку, на руках внес молодую женщину в собственную квартиру и попросил жену срочно привести медика с самыми сильными успокоительными. Галина Константиновна ни о чем не спрашивая, побежала за доктором в санчасть и заставила его бежать вместе с ней назад.
Даша лежала без сознания на диване, а Саранцев обмахивал ее газетой. Старый врач констатировал инфаркт. Он откачивал ее часа два, уже не надеясь на благополучный исход, когда она неожиданно открыла мутные глаза и прошептала:
— Где Юра? Павел Викторович, позвоните его родителям. Наши друзья их охраняют. Скажите им «Недотрога просит приехать вместе с родителями», но не говорите, что Юры больше нет. Только из слова в слово, иначе они вам не поверят.
Закрыла глаза и снова впала в забытье. Доктор затряс головой, едва только Саранцев наклонился к нему:
— Я ничего больше не могу сделать! Понимаете, ни-че-го! В ней уже столько лекарств напичкано, что еще чуть-чуть и она умрет от передозировки. Вы понимаете? И шевелить ее нельзя. Теперь все зависит только от нее самой…
Доктор вздохнул и вышел, старательно пряча глаза от собравшейся на лестничной площадке толпы.
Вместо того, чтобы позвонить, Саранцев отправил в Муром своего заместителя на «Волге». Через сутки Ольга Игнатьевна и Григорий Наумович находились в квартире сына. Даша продолжала лежать без сознания. В части готовились к похоронам. А утром на следующий день, поездом, прибыли братья Горяевы, Шахтер, Тихоня и Даня. Полковник сразу же провел их к Дарье.
Сашок присел на корточки рядом с диваном, взял руку женщины в свою и тихо сказал:
— Даша, мы приехали. И остальные скоро будут. Мы телеграммы мужикам отбили. Неужели ты допустишь, чтобы мужа похоронили без тебя? Ты должна встать. Ты же сильная у нас. Ты много пережила, но должна пройти и через это горе с честью, чтобы найти того, кто направлял руку убийцы. Дашка, ты же должна отомстить!
Чуда не произошло. Женщина продолжала лежать, как труп. Разведчики вышли. Но через два часа Волынцева очнулась. Она посмотрела на сидевшую рядом с диваном Галину Константиновну и спросила:
— Мужики приехали?
Саранцева кивнула:
— Все здесь. И родители Юрия Григорьевича тут.
— Помогите мне привести себя в порядок. И принесите мне черный брючный костюм из нашей квартиры.
Через час она сама вошла в квартиру, где за столом сидели родители Юрия и разведчики. Ее лицо было бледно, а глаза мертвы. Первыми ее словами были:
— Чечня отняла у меня все. Испепелила душу. Клянусь, что буду мстить!
Ольга Игнатьевна кинулась к ней:
— Доченька, что ты говоришь? Разве их найдешь. Успокойся. Юру не вернешь. Так видно Богу угодно. А ты бросай свою службу, да поедем с нами в Муром. Там тихо, спокойно. Мы с Гришей уже не молоденькие, все тебе останется.
Женщина заплакала, прижавшись к ее груди. Но глаза Дарьи остались сухими. Она погладила худощавые плечи свекрови рукой и ответила:
