Литмир - Электронная Библиотека
A
A

По мере увеличения физических нагрузок – нужно же исследовать границы своей выносливости – кошмары либо исчезли, либо отступили на задворки памяти. Эмили просыпалась не столько посвежевшей, сколько эмоционально разряженной, причем разряженной полностью. Дни на Вермиллион-Ки были похожи, как близнецы, но теперь каждый новый казался действительно новым, а не продолжением старого. Однажды, открыв глаза, Эмили поняла: смерть дочки из жуткого настоящего незаметно превратилась в прошлое.

Молодая женщина решила пригласить в гости отца. Если хочет, пусть и Мелоди свою привозит, она приготовит им праздничный ужин. При желании могут и на ночь остаться, в конце концов дом-то отцовский.

Вскоре появились другие мысли: что делать со своей настоящей жизнью, той, которая ждет за разводным мостом. Что ей стоит сохранить, а от чего лучше избавиться?

Нужно еще немного времени, совсем немного. Неделя, максимум две, и она позвонит отцу. Эмили чувствовала, что уже почти готова. Почти.

4

Не очень хороший человек

Однажды, незадолго до того как июль уступил права августу, Дик Холлис объявил Эмили, что она больше не будет маяться от скуки на пустынном острове, мол, у нее появилась компания. Крошечный Вермиллион-Ки он называл исключительно островом, а не островком.

Про таких, как Дик, говорят «стреляный воробей». Иногда он выглядел на пятьдесят, иногда – на все семьдесят. Высокий, поджарый, он постоянно носил соломенную шляпу, напоминающую перевернутую миску, и с семи утра до семи вечера дежурил на разводном мосту, который соединяет Вермиллион-Ки с материком. Дик работал с понедельника по пятницу, а в выходные его сменял Малой (явно справивший тридцатилетие). Порой Эмили вбегала на мост и, увидев в старом плетеном кресле у будки дежурного не Дика, а Малого, читающего не «Нью-Йорк таймс», а «Популярную механику» или «Максим», с ужасом понимала, что пролетела очередная неделя.

Однако в тот день, как ни странно, дежурил Дик. В темнеющем под хмурым небом проливе между Вермиллионом и материком, который Холлис величал горло́м, не было ни души. Сидящая на перилах моста цапля либо медитировала, либо караулила рыбу.

– Компания? – удивилась Эм. – Нет у меня никакой компании.

– Я имел в виду другое. Пикеринг вернулся. Он ведь в триста шестьдесят шестом живет? Вот, «племянницу» привез.

На слове «племянница» Холлис закатил блекло-голубые, почти бесцветные глаза.

– Я никого не видела, – парировала Эм.

– Верно, – кивнул Дик. – Пикеринг прикатил на своем красном «мерсе» около часа назад, ты небось тогда кроссовки зашнуровывала. – Холлис подался вперед, зашуршав лежащей на впалом животе газетой. Эмили успела разглядеть наполовину разгаданный кроссворд. – Каждое лето у него новая «племянница»! Всегда молодая! А иногда, – Дик сделал паузу, – иногда в августе он привозит одну, а в сентябре – другую.

– Я с ним не знакома, – проговорила Эм, – и красных «мерседесов» здесь не видела.

Эмили даже не представляла, который из домов триста шестьдесят шестой. Она обращала внимание на сами дома, а не на почтовые ящики с номерами. Естественно, за исключением номера двести девятнадцать: на том ящике красовался целый выводок деревянных птичек (соответствующий ему дом Эм, разумеется, окрестила Скворечником).

– Ну и тем лучше, – отозвался Дик и вместо того, чтобы закатить глаза, резко опустил уголки рта, словно проглотив гнилую ягоду. – Сюда Пикеринг везет девчонок на «мерсе», а обратно в Сэнт-Питерсберг – на яхте. У него большая белая яхта, называется «Карусель». Сегодня утром она как раз мимо моста проплыла. – Дик снова опустил уголки рта. Вдали громыхнул гром. – Пикеринг показывает девчонкам дом, потом отправляется с ними в мини-круиз и пропадает до января, когда в Чикаго становится холодно.

Во время утренней пробежки по пляжу Эм вроде бы видела белую красавицу у причала, но точно уверена не была.

– Через пару дней, максимум неделю, его люди отгонят «мерс» туда, где он обычно стоит. Наверное, в гараж неподалеку от частного аэропорта в Нейплсе.

– Похоже, ваш Пикеринг очень богат, – отметила Эм.

Столь долгих и интересных разговоров у них с Диком еще не случалось, но она начала бежать на месте, отчасти боясь, что остынут мышцы, но в основном, потому что тело настойчиво звало вперед.

– Богат, как Скрудж Макдак, только Пикеринг свои денежки тратит на то, что в утиную голову дядюшки Скруджа точно бы не пришло. Говорят, его бизнес как-то связан с компьютерами. Думаю, у всех Скруджей так, верно? – Холлис закатил глаза.

– Да, пожалуй, – кивнула Эм, не прекращая бег на месте.

Вдали снова громыхнуло, на сей раз поувереннее.

– Вижу, тебе не терпится сбежать, но я не просто так это рассказываю, – заявил Дик, аккуратно свернул газету, положил рядом с креслом, а сверху вместо пресс-папье поставил кофейную чашку. – Привычки сплетничать о местных обитателях у меня нет. Они в основном богаты, и сплетничай я с каждым встречным, давно бы место потерял. Но ты, Эмми, мне нравишься: держишься особняком, нюни не распускаешь, и отец у тебя замечательный – сколько раз меня пивом угощал!

– Спасибо! – поблагодарила тронутая до глубины души Эмили, а потом, кое-что сообразив, улыбнулась: – Отец попросил вас за мной приглядывать?

– Нет! – покачал головой Холлис. – Не просил и никогда не попросит. Это не в стиле Расти Джексона, хотя он сказал бы тебе то же самое: «Джим Пикеринг не очень хороший человек, я бы держался от него подальше. Если пригласит пропустить стаканчик или даже выпить чашечку кофе со своей новой «племянницей», лучше отказаться, а если позовет в круиз, следует отказаться категорически».

– Круизы меня больше не интересуют, – заявила Эмили. В данный момент ее интересовала лишь задача, ради которой она приехала на Вермиллион-Ки. Эмили чувствовала: задача почти решена. – Побегу домой, пока дождь не полил!

– Он польет не раньше пяти, – проговорил Дик. – Хотя, даже если я ошибаюсь, с тобой ничего не случится.

– Я тоже так думаю, – снова улыбнулась Эмили. – Вопреки расхожему мнению, женщины под дождем не тают. Передать отцу привет?

– Обязательно. – Холлис нагнулся за газетой, потом взглянул на Эм из-под своей нелепой шляпы. – Кстати, как твои дела?

– Лучше, с каждым днем лучше. – Эмили развернулась и побежала к «Зеленому шалашу». Она подняла руку – пока, мол, – и сидевшая на перилах цапля пролетела мимо, зажав в длинном клюве рыбу.

Домом номер триста шестьдесят шесть оказался «Секретный объект», ворота которого впервые со дня приезда Эмили на Вермиллион-Ки были приоткрыты. Или они были приоткрыты, уже когда она бежала к мосту? Эмили не помнила. Да, конечно, ведь чтобы не терять счет времени, она стала брать на пробежки массивные электронные часы с крупными цифрами. Вероятно, на них она и смотрела, пробегая мимо.

Сперва Эмили не собиралась останавливаться у «Секретного объекта»: гроза приближалась. Однако на ней ведь была не замшевая юбка за тысячу долларов из бутика, а наряд из спортивного магазина: шорты и футболка с «галочкой» «Найк». К тому же, как она сказала Дику, женщины под дождем не тают. В общем, Эмили сбавила скорость, свернула к дому и заглянула за ворота. Из чистого любопытства.

Во дворе стоял «Мерседес-450 SL», который Эмили узнала, потому что ее отец ездил на таком же. Только машина Расти была уже старая, а эта – новехонькая, карминно-красная и блестящая даже под слабыми лучами затянутого тучами солнца. Багажник оставили открытым. Из него свисала длинная прядь белокурых волос. Перепачканных кровью…

Дик упоминал, что гостья Пикеринга – блондинка? Первым в сознании Эмили возник именно этот вопрос. Потрясенная до глубины души Эм не чувствовала в нем ничего странного: вопрос казался вполне логичным, а Дик на него не ответил. Он лишь съязвил, что гостья молода, назвал ее «племянницей» и закатил глаза.

На сей раз громыхнуло прямо над головой.

11
{"b":"123125","o":1}