Да, никакого сострадания…
Он понял, что следующий вопрос будет о том, почему при тестировании в Институте Тела это не было замечено, и решил предвосхитить его, сбив тем самым ее напор.
— Я не знаю, почему ваши пробы этого не выявили. Может быть, из-за того, что когда на Таре тебя вышвыривают с военной службы, то перепрограммируют мозги. Навык-то сохраняется, но о прошлой своей карьере забываешь начисто.
Ружье отодвинулось назад на долю дюйма. Бог мой, она, кажется, призадумалась.
— Я вынужден был заботиться о безопасности моих людей. Когда судебное разбирательство закончилось, мои друзья сказали, что это были политические игры. Я ничего не мог исправить. Между прочим, я был Комендантом, майором.
Что же, ты решил покрасоваться перед дамой? Хочешь произвести на нее впечатление? А почему бы и нет?
— Ты работаешь на Комитет? — и снова дуло ружья уперлось в его живот.
О’Нейл заскрежетал зубами.
— О Господи, почему я должен работать на этих трутней?
— Тогда на капюшонников? — настаивала она. — На этих хулиганствующих анархистов?
— Ты в своем уме? Неужели Сэмми не рассказывала тебе о стычке в подземке?
— Да, немного, — мрачно подтвердила девушка. — Тогда на Молодежный Союз?
— На кого?
— На студентов, радикально настроенных военных — Хорера, Карину, Яна и других. Ты, кажется, дружен с Хорером?
— Да ничего подобного. Я никогда не чувствовал симпатии с их стороны. А кто такой Ян?
— Запрограммированный супруг Реты. Он один из руководителей Молодежного Союза.
— Слушай, ну неужели я похож на человека, который станет связываться с сопляками? — Он хотел, чтобы его голос звучал зло, и поймал себя на том, что действительно заводится.
Чертова сука…
— Четвертый Секретарь, который занимается этими вопросами, очень боится этих ребят. Все они грамотные специалисты и через несколько лет займут высокие административные посты в Городе.
— Да меня не волнуют страхи этого урода. Я не собираюсь вникать во всю вашу чепуху, если хочешь знать.
— Если я правильно поняла, ты не имеешь дела ни с кем из них? — теперь карабин почти не угрожал его жизни.
— Хочу напомнить, что недавно я вырвал тебя из лап кровожадных дикарей — факт, который остался незамеченным вашей милостью.
— Это может быть и частью коварного плана, — вяло отозвалась девушка.
Пора кончать с этим.
— Так, хорошо, Маржи, девочка моя, все, что произошло — это коварный заговор. Ты должна или пристрелить меня, или отпустить. Реши это наконец. Если ты думаешь, что сможешь провести этих детей до Гипериона, тогда ты чересчур самонадеянна. Ты можешь мне не доверять, мне наплевать, но ведь на кого-то ты должна опереться. И я — единственный человек из твоего окружения, который может помочь. А теперь оставь мою палатку и дай мне выспаться, или, если ты хочешь испытать на себе тяжесть моего тела — милости прошу, — он повернулся к ней спиной, совершенно уверенный в том, что выстрела не последует.
— О’Нейл… — жалобно проговорила девушка с порога палатки.
— Ну что еще? — нетерпеливо и раздраженно переспросил он.
— Я очень благодарна тебе за то, что ты избавил меня… от… кровавой обеденной расправы.
— Прекрасно, хвала Бригиде, Брендону, Патрику и Колумсайлу, не прошло и двадцати четырех часов, как ты выжала это из себя.
— Пусть все эти славные друзья твоего Бога не покинут эту палатку…
Ну разве это не восхитительно?
Желаю бедняжке Рете того же, ведь она страшно опасная революционерка, а путешествие предстоит тяжелое.
На следующий день, спустя изрядное время после наступления темноты, они пересекли цепочку песчаных дюн, отделяющих берег океана от пустыни. Вода манила к себе, огромные белые буруны катились по темно-синей поверхности океана. Но было слишком холодно, и освежаться не тянуло. О’Нейл окинул взглядом предстоящий путь. До Гипериона было еще изрядное расстояние. Все, чего им следовало опасаться, были Комитет, Нат, Молодежный Союз, капюшонники и туземцы. Интересно, о чем еще умолчала женщина? Она характеризовала командира форта как высокопорядочного человека, не имеющего никакого отношения к заговору Комитета. Тем лучше. Возможно, их ждала передышка. А что дальше? Ведь они обязаны вернуться в Город. Единственное, о чем мечтал сейчас О’Нейл, это о небольшом военном судне, вроде «Томаса Дохетри», скоростном и мощном корабле, при помощи которого можно было бы взорвать всю эту проклятую планету к чертовой матери.
Дейдра, моя госпожа, как ты могла приговорить меня к такому суровому испытанию… Нет ответа на этот вопрос. И никогда не будет. Ты забыла о моем существовании.
На следующее утро он был мрачнее обычного. Маржи подошла к нему, когда начали разбивать лагерь.
— Пойдем, прогуляемся к берегу, — игриво предложила девушка.
— Мужчине трудно отказаться от подобного предложения.
— Ты действительно был майором на Таре? — прямолинейно и грубо спросила она.
— Хммм, — он кинул песком в набегающую волну.
— Я имею в виду до разжалования. Или ты и это придумал?
Он никогда не отказывал себе в удовольствии быть правдивым, если позволяли обстоятельства.
— Как я уже говорил, я был Комендантом. Майором. И, — добавил он раздраженно, — мне плевать, моя дорогая сучка, веришь ты мне, или нет.
— Не думаю, что мне хочется спросить, что значит «сучка». Сколько тебе лет?
— Дай подумать. Так, двадцать пять по-нашему. Значит… около тридцати ваших лет.
— Тогда ты на пять лет старше меня.
— О, так намного? — поиздевался он.
— Ну, не так уж и намного, — Да никак она смутилась? — но не слишком ли ты молод для такого ранга?
— Способности у всех разные, — коротко парировал он.
— И все же…
— Пусть будет по-твоему. Да, я слишком молод для такого звания. Стало быть, я был хорошим солдатом.
— Ну, это несомненно, — подтвердила она кивком головы. — Ты гораздо более опытный командир, чем я. И я вынуждена довериться тебе. Как ты правильно сказал, у меня нет другого выхода. Ты должен взять командование на себя. И еще, майор О’Нейл…
— О, лапушка, ты можешь обращаться ко мне менее официально — просто Джимми.
Она стояла, поджав губы, руки были на бедрах. Она не отреагировала на его дружеское предложение.
— Хоть мы и не были женаты с Пужоном, теперь, после его смерти, я вдова. И я не собираюсь искать новых знакомств. Во всяком случае, в обозримом будущем. Я никогда не приму предложений подобного рода. Я ясно выразила свою мысль? — ее прелестное личико было суровым, брови нахмурены.
— А с чего ты решила, что меня это трогает? — хамски отозвался Симус.
Она снова горько улыбнулась.
— Все верно, ведь я же сучка. Насколько я поняла, мужчине из вашего мира не пристало связывать свою жизнь с такой дрянью, как я.
Она резко развернулась и направилась к лагерю.
— Это зависит от них, — крикнул вслед Симус.
Она не оглянулась. Эх, все женские прелести при ней, не так ли? И всем этим можно распорядиться гораздо интереснее, чем наносить уколы по ее женскому самолюбию. Достаточно с нее простого предупреждения.
Он тут же осудил себя за подобные мысли во время военного похода. Но эта тема его не покидала, совсем.
Как только она передала ему командование, отношение к нему изменилось. После этого дня ее напряжение уменьшилось, она стала улыбаться. А два дня спустя уже отпускала шуточки и заставляла солдат смеяться. С ним же была подчеркнуто и нарочито серьезна.
Ее юмор поддерживал бойцов в этом трудном и изматывающем переходе. По мере продвижения О’Нейл распорядился сократить норму потребления воды наполовину, а затем еще вдвое.
Они никогда бы не смогли осилить этот переход, если бы продолжали идти днем под палящими лучами, ведь это только увеличивало жажду. О’Нейл принял решение совершать марши в ночное время, а затем отдыхать. Это немного замедлило продвижение — ведь не каждую ночь светили луны — и преодолевать в полной темноте сыпучие дюны было еще труднее. Зато они были менее заметны для врага. Однажды вдали на вершине песчаного холма он заметил пыльное облако. Песчаная буря? Или кавалерия Ната?
