— Очень интересно, — холодно уронил Горбал. — Но все это произошло очень давно, а в наше время этот сектор Галактики, малоисследованный и пустынный, требует особых мер предосторожности. Данное обстоятельство, которое я указал в бортовом журнале, — можете удостовериться — вынуждает меня начиная с завтрашнего дня ввести на корабле чрезвычайное положение. Оно будет продолжаться до посадки. Боюсь, что теперь вы, пассажиры, не сможете покидать своих кают.

Повернувшись, Хоккеа поднялся, его теплые улыбчивые глаза потеряли всю веселость.

— Я прекрасно понимаю, что все это означает, — сказал он. — И в какой-то мере понимаю необходимость — хотя я надеялся увидеть из космоса планету наших предков. Но я не ожидаю, что ВЫ полностью поймете МЕНЯ, капитан. Моральный водораздел, о котором я говорил, еще не принадлежит прошлому. Он существует и сейчас. Он возник в то время, когда Земля перестала быть пригодной для обитания типа-первоосновы, для так называемого первочеловеческого типа. И поток ручейков, стремящихся к общему морю, будет становиться все сильнее и сильнее с каждым днем — когда по всей Галактике разнесется весть, что сама Земля заново заселена адаптантами. И с этой новостью прокатится ударная волна — волна осознания, что «прототип» уже давно превратился в горстку, меньшинство среди массы других, более многочисленных, более значительных типов людей, несмотря на все свое высокомерие.

«Неужели он настолько глуп, что угрожает… Этот безоружный комичный моржечеловек угрожает мне, капитану „Неоспоримого“? Или…»

— Прежде чем я уйду, хочу задать вам один вопрос, капитан. Там, внизу, ваша прародина, и вскоре туда отправимся мы, моя бригада. Осмелитесь ли вы последовать за нами, покинуть корабль?

— Но зачем мне это? — спросил Горбал.

— Как же? Чтобы доказать превосходство формы-прототипа, капитан, — промолвил Хоккеа. — Вы ведь не можете согласиться с тем, что кучка каких-то моржей возьмет над вами верх на вашей собственной планете? Вашей прародине?!

Он вежливо поклонился и направился к двери. На пороге он повернулся и смерил внимательным взглядом Горбала и лейтенанта Авердора, глаза которого метали молнии.

— Или же… вы согласны? — спросил Хоккеа. — Интересно будет посмотреть, как вы приспособитесь к роли меньшинства, какое найдете себе утешение. Боюсь, что у вас пока маловато практики.

Он вышел. Оба — Горбал и Авердор — рывком повернулись к экрану, Горбал включил электронный усилитель изображения. Он подрегулировал четкость и яркость красок.

Когда сменный офицер пришел в каюту, капитан и лейтенант все еще смотрели на экран — на просторы пустынь, покрывавших Землю.

Галактическое судно «Иона» с планеты Тара — корабль с гиперпространственным приводом, предназначенный для паломнических и миграционных целей. Применяется для межзвездных перелетов и посадок на планеты.

Базовую основу системы движения составляет гиперпространственный накопитель на ионах, запускаемый генераторами перехода типа вещество-антивещество. Энергия, вырабатываемая в цикле перехода, используется для перемещения в пространстве и для работы систем жизнеобеспечения и обороны.

Масса, создаваемая в цикле, используется гравитаторами, расположенными на каждой палубе. Избыток массы возвращается в реактор-накопитель, где сохраняется на случай аварии в системе преобразования энергии.

Система жизнеобеспечения включает в себя все вспомогательное оборудование, используемое для внутренних целей, а также протеиновую ферму.

Коммуникационная система представляет собой множество нейтронных передатчиков телепатической энергии, усиливающих и модулирующих суммарную телепатическую мощность членов экипажа.

Система вооружения включает Конденсаторы Лазерного Излучения различной мощности, расположенные в стратегических точках корабля. Указанные КИЛы снабжаются энергией от основных генераторов.

Симус О’Нейл потянулся к кнопке тормозного устройства, взглянув назад, в чернильную темноту, где «Иона» продолжала следовать по орбите. Это зрелище отозвалось острым приступом боли в его склонной к сентиментальности душе.

Достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что «Иона» — это старая разбитая титановая посудина, и все же, около четверти века она была его домом. Здесь он родился и вырос. «Иона» стала символом духа Освоения и Исследования космоса. Духа, за сохранение которого борется Священный Орден святых Бригады и Брендона.

Как и все второе поколение Диких Гусей,[1] он часто подшучивал над ее «тюремными» стенами.

И все же, он вздохнул с грустью, так свойственной всем таранцам. В конце концов, на «Ионе» он был дома, среди соплеменников. А сейчас ты один, и тебе предстоит высадиться на незнакомой, поросшей вереском, планете… Уверен, что они называют ее пустынной, — уныло подумал он. — И ты веришь? Ты веришь в это, комендант Симус О’Нейл?

Да, сдается мне, предприятие будет рискованным. Очень рискованным. Очень.

Ирония была свойственна таранцам, так же, как и грусть.

Он отсчитал пять секунд до полного торможения и вспомнил светлые волосы Тэсси.

Что-то приобретешь, что-то потеряешь. Так было всегда. Не потерять бы все…

Симус хорошо держался во время прежних стоянок, потом дела пошли хуже. Он снова тяжело вздохнул. С какими еще потомками землян ему предстоит встретиться? Эту мысль можно было сравнить с острым приступом астмы.

Он нажал на кнопку, челнок «Имон де Валери» содрогнулся в безмолвном протесте и начал снижаться в направлении небольшого просвета в зарослях.

Трудно было заподозрить О’Нейла в излишней набожности, но ведь и на убежденного агностика он мало походил.

Господи, если ты не возражаешь, пусть посадка пройдет удачно. Сделай так, Господи, чтобы я смог выйти из любого положения. И пока ты благоволишь мне, я не стану отказываться от любой твоей помощи и защиты, которую ты согласишься оказать мне в этой «увеселительной» прогулке. Господи, прости меня за то, что я посмел загадывать.

Симус допускал, конечно, что Всевышний осознает ситуацию, но полной уверенности в том, что Он болеет за его дело, не было.

Старый челнок опустился на твердую красноватую почву с максимальным достоинством, на которое был способен его уставший корпус.

Как и предсказывал компьютер Потрадж, этот старый сквернослов, — было немного пыльно.

— Есть посадка, — проинформировал Симус звезды на случай, если они слушали. Потом вздохнул в третий раз. Этот вздох предназначался Господу, звездам, Леди Дейдре и любому живому существу в этом пространстве, которое, возможно, слушало его. Это был вечный протест Кельта против превратностей Судьбы.

Момент был торжественный — посадка на неизвестную планету. Вот только, похоже, решительно никому не было до этого дела.

Даже спустя сотни лет, после Второго Великого Освоения, посадка на новую планету — грандиозное событие, не так ли?

Симус вопрошал Создателя.

Создатель не снизошел.

Можно предположить, что доминирующий здесь род появился, примерно, в то же время, что и поселения прокельтов на Таре. Мы стали скитальцами потому, что хотели сохранить свою культуру. Они — потому, что хотели создать совершенное общество.

Выходит, мой запоздалый визит сюда — что-то вроде последнего акта,

И все же…

И все же что?

С трудом сдерживая рвущиеся из груди вздохи и стягивая жесткий шлем, Симус уставился в смотровой иллюминатор в форме трилистника.[2]