— Как с оплатой?

Транкс произвел жвалами серию быстрых щелкающих звуков, сходивших среди его вида за смех. У этих инсектоидов имелось высоко развитое, а иногда и озорное чувство юмора.

— Вот как! Наш гид к тому же плутократ! Вы, несомненно, как все личинки, безнадежный любитель припасать сладости. Как тогда насчет следующего? Завтра, по завершении нашего тура — надеюсь, одного дня хватит для наших целей — мы угостим вас обедом в самой лучшей обжорной лавке на продовольственном полумесяце.

«Отлично! Давай-ка посмотрим, двенадцать блюд в „Порцио“ обойдутся им в… отлично!» У него даже слюнки потекли.

— Это будет великолепно… я хочу сказать, достаточно, сэры. Да уж, что ни говори, хватит!

Флинкс, разумеется, не был гидом по профессии, но он знал раз в десять больше о настоящем Дралларе, чем скучные наймиты правительства, проводившие официальные туры по самым лучшим ночным клубам города для ошеломленных инопланетян. В прошлом он не раз оказывал эту услугу другим гостям Сморчка Симма.

Эти клиенты оказались, однако, довольно эксцентричными туристами. Он показал им большой центральный рынок, где можно было найти товары с половины Рукава. Они ничего не покупали. Он сводил их к большим воротам Старого Драллара, Монументальной арке, высеченной местными ремесленниками из чистой как вода двуокиси кремния, и настолько древней, что ее создание было не зафиксировано в дворцовых хрониках. Они ничего не сказали. Он сводил их также к красным башням, где в парниках под заботливым присмотром преданных делу королевских ботаников пышно разрослась фантастическая флора Мотылька. А потом к крошечным необычным заведениям на отшибе, где можно купить необыкновенное, редкое и запрещенное. Посуду из драгоценных камней, произведения искусства, оружие, столовые принадлежности, самоцветы, редкие почвы и редкую одежду, билеты куда угодно. Научные приборы, ученых, самок или существ любого другого пола и любого вида. Наркотики: медицинские, галлюциогенные, смертельные, предохранительные. Чтение мыслей и будущего по ладони. Лишь изредка один из них делал то или иное незначительное замечание об окружающей их обстановке. Можно было подумать, что им чуть ли не скучно.

Один раз это произошло в лавке продавца древних карт, да и то на незнакомом для многоязычного Флинкса наречии.

Да, для личностей, казалось бы, столь нуждавшихся в гиде, они проявляли замечательно мало интереса к своему окружению. Они, казалось, намного больше интересовались Флинксом и Пипом, чем городом, который он им показывал. Когда давно перевалило за полдень, он вдруг поразился, сообразив, как много они о нем узнали, по большей части через невинные и косвенные вопросы. Однажды, когда Трузензюзекс нагнулся вперед посмотреть на дракончика поближе, тот осторожно отодвинулся и спрятал голову за шеей Флинкса. Это само по себе было странным. Обычно змей реагировал либо равнодушно, либо воинственно. Впервые на памяти Флинкса он проявил неуверенность. Трузензюзекс вроде бы мало что понял в этом эпизоде, но никогда больше не пытался приблизиться к змею.

— Вы выдающийся гид и веселый спутник, — заметил транкс, — и лично я считаю, что мне повезло, что вы с нами. — Они все гуляли и гуляли, пока не оказались на немалом расстоянии от городского центра. Трузензюзекс показал на вытянувшиеся впереди в великолепном ландшафте башенные дома очень богатых жителей планеты:

— А теперь нам хотелось бы посмотреть подстриженные газоны и висячие сады дралларских инурбов, о которых мы оба так много слышали.

— Боюсь, что этого я не могу обеспечить, сэр. Территория инурба Браав закрыта для таких, как я, и там есть сторожа, при оружии, расставленные на стенах, чтобы не давать простонародью запакостить зелень.

— Но вы все-таки знаете ходы туда? — настаивал Цзе-Мэллори.

— Ну, — начал, поколебавшись, Флинкс. В конце концов, что он на самом деле знал об этих двоих? — Ночью я иногда находил необходимым… но сейчас не ночь, и нас наверняка увидят, когда мы будем перелезать через стены.

— Тогда мы пройдем через ворота. Ведите нас, — твердо сказал Цзе-Мэллори, обрывая зарождающиеся возражения Флинкса, — о проходе и охранниках побеспокоимся мы.

Флинкс пожал плечами, раздраженный их упрямством. Пусть себе тогда убедятся на собственном опыте. Но мысленно он добавил к вечернему обеду дорогой десерт. Он провел их к первым воротам и держался на заднем плане, когда к ним подошел, недовольно ворча, рослый властный человек, бездельничавший до этого в маленьком здании при воротах.

Именно теперь-то и произошло самое необыкновенное событие за весь день. Прежде чем явно не расположенный любезничать парень успел издать хоть звук, Трузензюзекс сунул иструку в сумку и ткнул вынутой оттуда карточкой прямо в нос сторожу. Глаза сторожа расширились, он разве что не отдал честь, воинственность, присущая всей его осанке, растаяла, словно воск. Флинкс никогда не видывал, чтобы охранники, люди, широко известные своей взлелеянной грубостью, вели себя так беспомощно с кем бы то ни было, даже с самими жителями инурбов. Ему стало еще интереснее узнать, кто же такие эти его друзья. Но они оставались непроницаемыми. Черт бы побрал это проклятое пиво! Ему казалось, что он где-то слышал прежде фамилию Цзе-Мэллори, но не мог сказать наверняка. И он многое бы отдал за возможность хоть мельком взглянуть на карточку, которой Трузензюзекс столь небрежно махнул перед охранником.

Теперь путь сделался совершенно беспрепятственным. По крайней мере, ему представится возможность в первый раз увидеть при дневном свете кой-какие знакомые вещи. И к тому же без спешки, без необходимости все время оглядываться через плечо.

Они молча шли меж изумрудных садиков вокруг домов, похожих на парки, и журчавших водопадов, встречая иногда какого-нибудь богато одетого обитателя или потеющего служителя, вспугивая иной раз среди кустов оленя или филопу.

— Как я понимаю, — нарушил молчание Цзе-Мэллори, — каждая башня принадлежит одной семье и носит ее фамилию.

— В общем, все это достаточно верно, — ответил Флинкс.

— А вы знакомы с ними?

— С большинством, но не со всеми. Раз уж вам любопытно, я буду называть известные мне, когда мы будем проходить мимо них.

— Сделайте милость.

Это казалось глупым, но они ведь платили, так кто он такой, чтобы оспаривать практичность? К обеденному меню присоединилось отличное вино…

— …а это, — сказал он, когда они оказались рядом с высокой башней из черного стекла, — Дом Малайки. Неудачное имя, сэр. Как я понимаю, на одном из мертвых языков оно означает «ангел».

— Ни один из земных языков не «мертвый», — загадочно поправил Цзе-Мэллори. А потом, помолчав, спросил: — Это тот, кого зовут Максимом?

— Ну да. Я-то знаю, потому что в прошлом несколько раз выступал здесь на вечерах. Этот, следующий, желтый…

Но он увидел, что они не слушают. Оба остановились у черной башни и подняли головы вверх, туда, где верхние этажи окружали протоверанды из розового хрусталя, и плотно переплелась пышная зелень висячих лоз и воздушных кустов.

— Очень удачно, — услышал он замечание Трузензюзекса, — что вы знаете друг друга. Это может облегчить определенные дела, а может, и нет. Идемте, мы нанесем визит вашему мистеру Малайке.

Флинкс был совершенно ошеломлен. Не потому ли они и наняли его, с целью подойти к самой грани невозможного? После короля и его министров, семьи дралларских торговцев-кочевников, отправившихся проявлять свои таланты вне планеты, являлись самыми богатыми и могущественными людьми на планете. А некоторые, возможно, были и побогаче, так как величина крупных состояний — это такое дело, куда даже монарх не мог соваться безнаказанно.

— Это всего лишь шапочное знакомство, сэры! Что заставляет вас верить, что он сделает что-нибудь иное, кроме как выпрет нас пинком под зад? Что заставляет вас верить, что он хотя бы встретится с нами?

— А что заставляет вас думать, что мы не можем войти в ах-такой-недоступный инурб? — уверенно ответил вопросом Трузензюзекс. — Он встретится с нами.