На следующий день мы отправились на дальний конец острова. Добравшись до него на каноэ — мы плыли туда морем — за двадцать пять часов, мы оставались в городе багджагдерагов ровно столько, сколько было необходимо, и ни минутой дольше.

Когда Доктор бросился в гущу битвы в Попсипетле, я впервые в своей жизни увидел его по-настоящему рассерженным. Но дав волю гневу один раз, он никак не мог успокоиться. Всю дорогу, пока мы шли берегом острова, он вновь и вновь поносил этих трусов, напавших на его друзей попсипетлей лишь для того, чтобы отнять у них их зерно, — поскольку сами они были слишком ленивыми, чтобы обрабатывать землю. И когда он достиг города багджагдерагов, он все еще был очень зол.

Длинной Стрелы с нами не было, так как он слишком ослаб после ранения. Однако Доктор, всегда очень способный к языкам, к этому времени уже освоил язык индейцев. Кроме того, среди полудюжины попсипетлей, сопровождавших нас в качестве гребцов, был один мальчик, которого мы немного обучили английскому языку. Он и Доктор сумели сделать так, что багджагдераги их поняли. Поскольку наводившие ужас попугаи все еще чернели на окружающих каменный город горах, ожидая лишь слова, чтобы ринуться вниз и атаковать, наши враги вели себя очень смиренно.

Оставив каноэ на берегу, мы прошли по главной улице к дворцу вождя. Мы с Бампо не могли скрыть удовлетворения, увидев, как толпы людей, выстроившиеся вдоль дороги в ожидании нашего прибытия, склоняли головы до земли перед маленькой округлой сердитой фигуркой Доктора, выступавшего впереди с важно вздернутым подбородком.

У подножия ступеней, ведущих во дворец, вождь и все старейшины племени ожидали встречи с ним, почтительно улыбаясь и дружелюбно протягивая к нему руки. Доктор не обратил на них ни малейшего внимания. Он прошагал мимо и поднялся по ступеням. Затем он повернулся лицом к собравшимся и тут же твердым голосом начал свою речь.

Я никогда в жизни не слышал такой речи — и они тоже, я в этом совершенно уверен. Сначала он обозвал их всеми возможными именами — трусами, бездельниками, ворами, бродягами, паразитами, хулиганами и так далее. Затем сказал, что он серьезно подумывает, не позволить ли попугаям согнать их с острова в море, чтобы избавить эту чудесную землю от их никчемных персон.

При этих словах раздались громкие мольбы о пощаде, и вождь и все остальные люди племени упали на колени, обещая подчиниться любым условиям мира, какие он только пожелает установить.

Тогда Доктор призвал одного из их писцов — вернее, рисовальщиков. На каменных стенах дворца багджагдерагов он заставил его под диктовку начертать условия мирного договора. Этот договор известен как «Попугайский мир» и, в отличие от большинства мирных договоров, строго соблюдался и соблюдается вплоть до сегодняшнего дня.

В нем было довольно много слов. Рисунки заняли половину дворцового фасада, и к моменту, когда усталый писец закончил свою работу, на них ушло пятьдесят горшков чернил. Главное содержание договора заключалось в том, что войны больше не должно быть и что оба племени торжественно обещают помогать друг другу при всех обстоятельствах, в случае неурожая зерна или любой другой беды на землях, принадлежащих любому из них.

Это очень удивило багджагдерагов. Видя сердитое лицо Доктора, они ожидали, что он, по меньшей мере, отрубит пару сотен голов и, возможно, обратит остальных в вечное рабство.

Но когда они увидели, что Доктор хочет им только добра, их великий страх перед ним сменился неподдельным восхищением. И когда он окончил свою длинную речь и быстро пошел вниз по ступеням, направляясь назад к каноэ, несколько старейшин племени бросились к его ногам и закричали:

— Пожалуйста, останься с нами, Великий Господин, и все богатства багджагдерагов будут твоими — золотоносные жилы в горах, известные нам, и плантации жемчужин в море. Только останься, чтобы твоя всепобеждающая мудрость могла вести наш народ к процветанию и миру.

Доктор поднял руку, призывая к молчанию.

— Ни один человек, — сказал он, — не захочет быть гостем багджагдерагов до тех пор, пока они не докажут, что их племя — племя честных людей. Строго соблюдайте условия мира и вы сами обеспечите себе достойное правление и процветание. Прощайте!

Затем он повернулся и быстро пошел по направлению к тому месту, где мы оставили каноэ. Мы с Бампо и попсипетли последовали за ним.

Однако перемена, происшедшая с багджагдерагами, была искренней. Доктор произвел на них громадное впечатление — более глубокое, чем он сам мог вообразить. Вообще, я иногда думаю, что эта его речь, произнесенная со ступеней дворца, повлияла на индейцев острова Паукообразных Обезьян больше, чем все его остальные деяния, которые, хотя и были великими, неизменно преувеличивались и раздувались молвой.

Когда он достиг места, где нас ждали лодки, ему принесли больную девочку. Оказалось, что у нее очень простое заболевание, от которого он немедленно нашел средство. Это еще больше укрепило его популярность. Когда же Доктор ступил на свое каноэ, люди вокруг нас буквально зарыдали. Похоже — я об этом узнал позже, — они подумали, что он навсегда уплывает по морю в таинственные далекие земли, откуда прибыл.

Когда мы оттолкнулись от берега, несколько старейшин обратились к попсипетлям. Я не понял смысла их слов, но мы заметили, что несколько каноэ с багджагдерагами последовали за нами, держась на почтительном расстоянии всю дорогу до попсипетля.

Возвращаться решено было вдоль другого берега, что позволило бы нам совершить вокруг острова полный круг.

Огибая южную оконечность острова, мы увидели наших друзей китов, усердно толкавших остров своими носами в северном направлении. Мы настолько увлеклись военными действиями, что совершенно о них забыли. Но сейчас, остановившись и наблюдая за их мощными хвостами, вздымавшими в море белую пену, мы внезапно поняли, что уже довольно давно не испытываем холода. Ускорив движение лодки, чтобы совсем не отстать от острова, мы поплыли вдоль берега на север. К нашей радости, мы убедились, что деревья на берегу выглядят уже более зелеными и здоровыми. Остров Паукообразных Обезьян возвращался в родные широты.

Проплыв половину пути до Попсипетля, мы причалили к берегу и два или три дня исследовали центральную часть острова. Наши гребцы индейцы провели нас в горы, крутые и высокие в этой части острова и резко обрывавшиеся над морем. Там они показали нам место, которое попсипетли называют Шепчущими Скалами.

Это было удивительное зрелище. Перед нами открылся как бы огромный цирк, или гигантская чаша, выдолбленная в горах, а из самого центра этой чаши поднималась плоская плита; на которой стояло кресло из слоновой кости. Вокруг на большую высоту вздымались горы, образуя ступени, похожие на театральные ряды. Только один узкий провал открывал вид на море. Это место напоминало зал заседаний или концертный зал для гигантов, а каменная плита в центре — сцену для актеров или трибуну для оратора.

Мы спросили у наших гидов, почему это место называется Шепчущими Скалами, и они ответили: «Спуститесь ниже, и вы поймете».

Огромная чаша имела в поперечнике несколько миль. Мы спустились вниз по скалам и убедились, что в этом фантастическом месте, даже стоя далеко друг от друга, можно было переговариваться шепотом. Такой эффект создавало невероятной силы эхо, разносившее звук в разных направлениях между высокими отвесами скал.

Наши гиды сообщили нам, что именно здесь в те давно ушедшие дни, когда остров Паукообразных Обезьян целиком принадлежал попсипетлям, короновали монархов. Кресло из слоновой кости на центральной плите было троном, на котором восседали короли. Амфитеатр был настолько велик, что вмещал всех индейцев острова, желавших присутствовать при коронации.