— Тебе звонила прелестная Дженнифер, — ехидно сказал он. — Пользуясь правами твоего друга, я снял трубку. Ты не ревнуешь?
Но мне было не до шуток.
— Что она говорила?
— Очень хотела тебя увидеть. Я предложил ей пойти куда-нибудь развлечься, но она меня отвергла. Вот дурочка, не понимает своего счастья. Многие на ее месте…
— Послушай, хватит! Она ничего не передала?
— Ну-ну, не переживай. Обещала позвонить позже. А пока что давай заправимся. Ты не купил по дороге чего-нибудь вкусненького?
Но поесть нам не удалось. Зазвонил телефон.
Я быстро снял трубку, надеясь, что это Дженнифер, но услыхал надтреснутый голос мисс Макгроу.
— Добрый вечер, мистер Майнер. Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, уже лучше. Рад, что вы позвонили. У вас какие-то проблемы?
— Нет, меня беспокоило ваше здоровье. Я ругаю себя за то, что позволила вам уехать одному, не вызвала врача или хотя бы такси. У вас был такой болезненный вид…
Она явно преувеличивала. Думаю, ей просто стало скучно после проведенного в одиночестве дня, и она решила, как говорится, "проверить линию". Немного странно, конечно, при ее всегдашней деликатности звонила так поздно… Но душа старой девы всегда была для меня загадкой. Как впрочем, и не очень старой. Может, она решила проверить, дома ли я, не гуляю ли где-нибудь, прикинувшись перед ней больным? Такие проверки иногда учиняли наши начальники, отпустив сотрудника «побюллетенить». Мало ли что могло прийти ей в голову, когда она в своей пустой квартире гладила любимого кота. Решила, наверное, что я тут уже умираю — один, без помощи, без ее ценных советов…
— Не волнуйтесь, мисс Макгроу. Все уже прошло, думаю, что завтра я появлюсь в нашем офисе. Простите, что доставил вам столько забот. Может быть, вы тоже хотите взять отпуск на несколько дней? Я постараюсь как-нибудь прокрутиться без вас, хотя, конечно, мне это будет нелегко.
— Спасибо, вы так добры. Может быть, позже, через месяц, когда приедет моя племянница…
Я не знал, что у нее есть какие-то родственники, для меня наличие племянницы было неожиданностью, впрочем, не имевшей никакого существенного значения.
— Договоримся, мисс Макгроу. Вы же знаете, я — покладистый босс.
— Конечно, сэр. Благодарю вас, еще раз извините. Всего хорошего.
Не успел я положить трубку, как раздался новый звонок.
— Да! Это ты, Дженнифер?
Мое нетерпение могло сослужить мне дурную службу, и не только мне. Я не дождался ответа, не услыхал ничьего голоса. Щелчок, потом короткие гудки… Дай Бог, чтобы это было просто ошибочное соединение.
— Что с тобой, старик? Тебе так важно поговорить с этой маленькой «голд-диггер», встретиться с ней? Зачем? Ты ведь уже установил контакт с Черепом, а видеть Адамса как будто не очень жаждешь, не так ли? Может, я чего-то не понимаю?
— Ты прав. Не жажду, даже совсем наоборот. Но она, возможно, встречалась с ним в эти дни и может сообщить что-нибудь новое. С кем он виделся, что делает, вспоминал ли о моей скромной персоне и так далее.
Мне не хотелось признаваться, что я не все рассказал ему в прошлый раз, говорить о загадочном подарке, который она мне сделала при расставании, о том, _ч_т_о_ этот подарок мне напомнил, какие мысли и чувства вызвал. Я и сам еще толком во всем этом не разобрался.
Больше звонков не было, и к большому удовлетворению Гриши мы, наконец, приступили к позднему ужину.
Но если поесть нам удалось, то выспаться как следует не посчастливилось. Не успел я задремать, как почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо.
— Проснись! Кажется, к нам гости. — Гриша шептал почти беззвучно, касаясь губами моего уха.
От сна, даже самого глубокого, я перехожу к бодрствованию мгновенно, без обычного для многих позевывания и почесывания, потягивания и мычания. Стоит мне лишь открыть глаза, как я уже готов к действию, мне не нужно вспоминать, где я, даже если накануне пришлось заснуть в чужой постели. Так было и в этот раз. Я сунул руку под подушку, и рифленая рукоятка «питона» привычно скользнула в мою ладонь.
— Где и сколько?
— Один, у заднего крыльца.
Теперь я и сам расслышал тихое поскрипывание. Нужно было иметь слух моего приятеля, чтобы сквозь сон выделить из треска цикад, отдаленного гула машин и других ночных шумов этот слабый звук.
Я быстро оделся, а Гриша, кажется, вообще дремал, не раздеваясь, в удобном кресле. Используя отработанную тактику, мы вышли в холл, бесшумно разошлись по противоположным углам комнаты и затаились в темноте.
Через несколько минут я услыхал, как поворачивается ручка дверной защелки, и на черном фоне противоположной от меня стены, отделявшей холл от застекленной задней террасы, появилась едва заметная вертикальная серая полоска. Медленно, мучительно медленно, она начала расширяться…
И тут грянул гром. Так, во всяком случае, мне показалось, хотя упавшая с высоты журнального столика пустая банка из-под пива могла произвести разве что слабый стук, тем более, что пол был покрыт ковром. Конечно, это был не персидский ковер ручной выделки с длинным пушистым ворсом, а всего лишь серийная фабричная продукция, но и его было достаточно, чтобы смягчить звук упавшей жестянки до почти неразличимого в нормальных условиях уровня.
Как показало сделанное нами спустя некоторое время «расследование», банку сбросил забравшийся каким-то образом в дом геккон — маленькая ящерица, питающаяся насекомыми. Их привлекает в жилые помещения обилие мошек и бабочек, собирающихся на свет. Я часто замечал, как эти юркие существа бегают по стенам здешних зданий при помощи своих удивительно цепких лапок. Гекконы уничтожают москитов, тараканов, и их обычно терпят, а иногда даже приручают. В своем коттедже я до сих пор этих жильцов не замечал, наверное, он забрался совсем недавно.
Негромкого стука упавшей банки, однако, оказалось достаточно, чтобы вызвать целую цепную реакцию звуков. Сперва я услыхал топот чьих-то торопливых ног, потом хлопнула дверца и взревел мотор стартовавшей на высокой передаче машины. Минуту спустя звук двигателя отдалился и затих, и вокруг коттеджа снова воцарилась мирная ночная тишина.
— Включай свет, ты, медведь неуклюжий, — сказал выходя из своего угла Гриша. Зная, что банку сбросил не он, мой друг решил, что это я помешал успешному завершению нашей засады. Но когда я нажал кнопку выключателя, расположенного рядом со мной, и он увидал, где нахожусь я, а где журнальный столик и лежащая рядом на полу банка, тяжкое обвинение в нарушении правил приличного поведения во время охоты было с меня снято.
Мы изгнали беднягу геккона, сидевшего с видом полной растерянности на оконном стекле, и взяв фонарики, осмотрели заднюю террасу и прилегающий участок парка.
Никаких следов взлома на входной двери и двери спальни не было, тут явно орудовал профессионал. В сотне метров от дома мы обнаружили на покрытой мелкой щебенкой дорожке следы резкого старта машины, принадлежавшей, по всей вероятности, нашему ночному посетителю или посетителям. Никаких характерных особенностей покрышек на такой поверхности заметить, конечно, не удалось.
— Надо было сразу броситься за ним, — сказал я, когда мы вернулись в дом. — Может быть, мы успели бы перехватить его до того, как он сел в машину, или хотя бы увидеть какого она цвета, марки. Номера, конечно, были фальшивыми или просто залеплены грязью — наш гость не из тех, кто допускает грубые ошибки.
— Вот именно, не из тех, — согласился Гриша. — И если бы мы его догнали, то, скорее всего, нарвались бы на пулю.
— Возможно. Хотя вообще-то, насколько я понимаю, он заранее не собирался убивать меня. Иначе не стал бы тайком пробираться в дом, а просто подождал бы до утра и пристрелил бы меня на моем собственном крыльце, ничем не рискуя. Или пустил бы в дело гранатомет, как тогда, во время налета на особняк Адамса.
— Как ты думаешь, зачем он полез в дом?
— Ума не приложу. Давай-ка порассуждаем. Может, он думал что здесь никого нет?
