Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957- 1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после Второй мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса, насаждением марксизма в странах Восточной Европы, оживлением общественной и культурной жизни после XX съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства (особая формация, переходное общество, феодализм в древности, "кабальная" формация и др.), высказано много других интересных концепций (о нескольких параллельных путях политогенеза, о единой феодальной формации). В конечном счете дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует также отметить "ревизионистские" концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (К. Виттфогель, Р. Гаррди), мнение о "личностном" характере докапиталистических обществ (А.Я. Гуревич, М.А. Виткин, Л.А. Седов, М.А. Чешков, В.В. Крылов и др.). Последняя точка зрения была впоследствии развита А.Я. Гуревичем в его трудах о западноевропейском средневековье. Значительное место в сочинениях Гуревича уделено проблеме генезиса феодализма, структуре власти в средневековом обществе. В этих работах прослеживается влияние работ М. Мосса по теории дарообмена и французской исторической антропологии (школа "Анналов", в особенности М. Блок). Под влиянием Гуревича в российской медиевистике сформировалась целая научная школа, существующая и в наши дни, которая специализируется на проблемах политической антропологии феодализма.

После свержения Хрущева начался курс на "закручивание гаек", и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось, и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971-1991 гг.) состояла из "полуподпольного" периода в годы "застоя" и периода активного обмена мнениями в годы "перестройки". Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока: однолинейная схема шести формаций с азиатским способом производства (Г.В. Корашашвили, Ю.И. Семенов, Р.М. Нуреев и др.); концепция восточного феодализма (Л.Б. Алаев, К.З. Ашрафян и др.); точка зрения о единой докапиталистической формации (большая феодальная формация Ю.М. Кобищанова, сословно-классовая формация В.П. Илюшечкина); билинейные (двухлинейные) схемы параллельного развития Востока и Запада (Л.С. Васильев, Г.С. Киселев, Н.А. Иванов, А.И. Фурсов и др.); подходы, сочетающие мнение о единой стадиальной доиндустриальных обществ природе с билинейностью (Г.А. Меликишвили, Ю.В. Павленко и др.). Особенно важное значение имело введение в отечественную науку неоэволюционистских теорий "вождества" и "раннего государства", а также выработка концепции "власти-собственности" (Л.С. Васильев).

Пик дискуссии пришелся на 1987-1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Л.С. Васильев, М.Н. Афанасьев, Е.Н. Стариков и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление[10].

Параллельно со второй и третьей дискуссией об азиатском способе производства в советской этнографии (в том числе африканистике) стали обсуждаться вопросы типологии форм лидерства в первобытных и традиционных обществах, проблемы генезиса государства, трансформации колониальных и постколониальных обществ Азии и Африки.

Начиная с середины 60-х годов XX в. отечественные этнографы стали пересматривать те или иные положения теории Ф. Энгельса. Была доказана несостоятельность тезисов о "матриархате", об эволюции форм семьи, об обязательности прохождения всех народов через родовой строй, выяснилось, что так называемая военная демократия не является универсальной формой перехода к государственности. Еще большим заблуждением оказалась сама "пятичленная" схема формаций, согласно которой все древние общества обязательно были рабовладельческими, а все средневековые – феодальными (А.И. Першиц, А.М. Хазанов, Н.А. Бутинов, В.Р. Кабо, Ю.П. Аверкиева, Г.Е. Марков, В.А. Шнирельман, Э.С. Годинер, О.Ю. Артемова и др.). Многие из этих положений были отражены в трехтомнике "История первобытного общества" (1983-1988) – фундаментальном сочинении, аналога которому нет ни в отечественной, ни в зарубежной историографии.

Активно участвовали в обсуждении проблематики политогенеза и выработке новых подходов советские африканисты Д.А. Ольдерогге, Ю.М. Кобищанов, О.С. Томановская, Н.Б. Кочакова, К.П. Калиновская, В.А. Попов и др. Существенный вклад был внесен африканистами в изучение проблемы трансформации власти в колониальных и постколониальных обществах (И.В. Следзевский, А.С. Балезин, В.В. Бочаров, Э.С. Львова и др.).

Особенно много для выделения политической антропологии в особую этнографическую субдисциплину в нашей стране было сделано африканистом Л.Е. Куббелем. Именно он в 1988 г. опубликовал первую в отечественной науке монографию на тему "Очерки потестарно-политической этнографии". В начале этой главы уже было сказано, по каким причинам Куббель предпочел дать свое собственное наименование для данной дисциплины. В монографии подробно разбирается предмет этой дисциплины, политическая культура первобытных, раннегосударственных и колониальных обществ, большое внимание уделено изучению идеологических механизмов властвования.

Несмотря на то, что книга Куббеля была написана с марксистских (важно отметить – творческих марксистских!) позиций, ее значение было для последующего развития нового направления в нашей стране очень велико. Работа не только привлекла внимание специалистов к проблемам, которые длительное время были под запретом и в силу этого остались слабоизученными в отечественной науке, вокруг Куббеля сформировалось "поле" исследователей более молодого поколения, которые приняли эстафету в разработке проблем политогенеза и власти (к сожалению, Л.Е. Куббель рано ушел из жизни в самом расцвете творческих сил – ему еще не было шестидесяти лет) и продолжают заниматься изучением этих вопросов в настоящее время.

В наши дни термин "политическая антропология" прочно вошел в лексикон отечественных ученых. Данная дисциплина преподается в высших учебных заведениях студентам антропологических, социологических и политологических специальностей (будущие историки изучают эти же проблемы в программе курсов "История первобытного общества", "История древнего мира", "Этнография", "История стран Азии и Африки" и др.).

В постсоветский период проблемы политической антропологии продолжают разрабатываться как в рамках сложившихся в советский период школ и институтов, так и внутри новых исследовательских коллективов, В соответствии с крутом исследовательских интересов политантропологов имеет смысл говорить о двух направлениях развития данной дисциплины в России. Основные интересы представителей первого направления концентрируются вокруг социобиологии власти (М.Л. Бутовская, В.В. Дольник), типологии ранних форм лидерства (О.Ю. Артемова), многолинейной эволюции сложных обществ и происхождения государства (Ю.Е. Березкин, Д.М. Бондаренко, А.В. Коротаев, Н.Н. Крадин, В.А. Попов, Т.Д. Скрынникова и др.).

Второе направление имеет более практический характер и связано с изучением посттрадиционной власти и ее идеологии (В.В. Бочаров), трайбализмом, патронклиентными отношениями (М.Н. Афанасьев), этнокультурными факторами авторитаризма, этническими конфликтами в различных регионах России и других странах СНГ (В.А. Тишков и многие др.).