Сэр Тустэн разомкнул свои тонкие губы.

– Помолимся Святой Деве, чтобы под вашим командованием выступило не менее двадцати тысяч крестоносцев, милорд. – Он озабоченно покачал головой. – Но боюсь, слишком многие из них заболеют или потеряют интерес к походу. И, конечно, немало рыцарей погибнет в мелких стычках по дороге к Константинополю.

– Вы мудрый воин, – кивнул герцог. – Буду удивлен, если доберусь до Византии, сохранив хотя бы две трети своего отряда.

Затем Боэмунд поручил старому рыцарю осмотреть подношения, предназначенные византийским; чиновникам. Как только тот скрылся в замке, герцог пригласил Эдмунда пройти с ним в небольшое помещение с каменным полом. Опустившись в огромное кресло, Боэмунд сказал:

– А теперь, сэр Эдмунд, раз уж ты стал моим вассалом, присягнувшим мне на верность, выслушай внимательно совет, который я собираюсь тебе дать. От этого, возможно, зависит твоя жизнь…

– Да, милорд… – Силуэт англо-норманна четко вырисовывался на фоне узкого окна, в которое врывался освежающий ветерок; скрестив на груди руки, рыцарь приготовился слушать.

– Ты, быть может, уже знаешь, что графиня Сибилла лишь наполовину итальянка, а по отцовской линии происходит из очень древней и знатной семьи Бриенниус. – Герцог с едва заметной усмешкой взглянул на Эдмунда. – Моя милая подружка с Корфу хотела бы, чтобы я поверил, будто она всегда блюдет мои интересы, и я дал ей понять, что если мой поход закончится благополучно, то она станет герцогиней. – Боэмунд сплюнул на каменный пол. – Так вот, мы оба лгали, – продолжал он. – Я подозреваю, что ей платит Византия. Что ни говори, а император – величайший хитрец. К сожалению, приходится это признать. Увы, я пока не в силах доказать, что графиня в сговоре с Алексеем… Это надлежит сделать тебе и сэру Тустэну. И скажу тебе откровенно, – он подмигнул совсем по-мальчишески, – я скорее обращусь в мусульманство, чем сделаю эту леди своей герцогиней. – Он пристально взглянул на Эдмунда. – Полагаю, тебе теперь ясно, что не случайно я уговорил твою очаровательную сестру сопровождать графиню Сибиллу в качестве ее придворной дамы?

– Да, теперь я понимаю, мой герцог. Но раньше мне это не приходило в голову…

Боэмунд с удивлением посмотрел на собеседника:

– Тогда тебе следует об этом подумать. Если вы хотите остаться в живых, не доверяйте никому. У тебя совсем не тупая голова, сэр рыцарь, так что пошевеливай мозгами и не будь нормандским простаком, У которого одни сражения на уме. – Затем герцог из Таранто переменил тему разговора. – Скажи-ка мне, я заблуждаюсь или леди Розамунда действительно вспыхивает при всяком упоминании о четрарце? Она что, ненавидит его? Или, возможно, испытывает влечение к этому беспокойному выходцу из Ломбардии? Англо-норманн невольно потупил взор.

– Какое может быть влечение?… Ведь этот человек ее оскорбил… и едва не лишил меня жизни. – На высоких скулах Эдмунда выступил легкий румянец. – Я запомню ваши слова, мой герцог. Но уверен: такого быть не может.

– Возможно, ты прав, – кивнул Боэмунд. – Что ж, вернемся к нашим делам. Мой казначей выдаст тебе кошель, чтобы вам было чем расплачиваться по прибытии в Византию. Но предостерегаю. – Герцог лукаво взглянул на Эдмунда. – Тебе будет нетрудно избавиться от этих денег, если все, что рассказывают о тамошних женщинах, окажется правдой. Увы, кошель не очень-то увесистый, но ты, наверное, и сам успел заметить, что мои владения неплодородны и мало населены. К тому же мне приходится платить за снаряжение… Я беден, сэр Эдмунд, беден!

Герцог откинулся на спинку кресла. -Глаза его грозно сверкнули.

– Вот почему я хочу отвоевать у неверных христианские земли! И я своего добьюсь! Не сомневайтесь, сэр рыцарь.

Боэмунд поднялся, подошел к Эдмунду и похлопал его по плечу.

– При всех наших разногласиях, сэр рыцарь, я очень высоко ценю тебя, поэтому на борту галеры ты найдешь от меня подарок – кольчугу без рукавов из тонких, легких, но крепких стальных колец. Носи ее, где бы ты ни оказался. И самое главное: пуще всего остерегайся яда! Если у тебя возникнут какие-либо подозрения, ссылайся на переполненный живот или настаивай на особой чести обменяться кубками с твоим хозяином. Никогда не засыпай без того, чтобы твой оруженосец или другой доверенный слуга не бодрствовал рядом с тобой.

– От всего сердца благодарю вас за подарок, милорд. И обещаю, что во всем буду следовать вашим мудрым советам.

– Что ж, посмотрим, как ты справишься со своей миссией, – внезапно помрачнев, пробормотал герцог. – А теперь поговорим о сэре Тустэне. Я высоко ценю его услуги, ценю его прекрасные знания Византии и византийцев. Но все же я никогда не смогу полностью довериться человеку, который служил у Русселя де Байоля и который когда-то был на дружеской ноге с моим врагом Алексеем Комнином.

– Значит, сэр Тустэн служил византийцам?

– Наверняка. После того как его господин де Байоль был отравлен. Поэтому будь начеку, не своди с него глаз.

Герцог с усмешкой пощипывал бородку. А ведь многие принимали его за честного, но тупоголового норманна – вроде безмозглого паладина по имени Роланд из Ронсеваля. Подумать только, какое легкомыслие – позволить врагу заманить себя в ловушку! Но менестрели восхваляют этого Роланда в бесчисленных балладах, потому что бедный дурень геройски погиб.

Герцог положил руку на плечо бывшему графу.

– Послужи-ка мне преданно, сэр Эдмунд, и награда превзойдет все твои ожидания. В качестве моего вассала ты будешь править богатыми городами и землями, намного большими, чем те, которые ты потерял в Англии.

Минуту-другую эти столь схожие внешне люди твердо смотрели друг другу в глаза. Наконец Боэмунд сказал:

– И еще одно, последнее предостережение. Остерегайся византийских женщин даже больше, чем их мужчин, но и не заблуждайся в отношении последних. Эти восточные римляне, как они себя называют, сметливы в бою и очень храбры, когда захотят, – вопреки своим завитым и намасленным волосам, шелковым одеждам и роскоши их жилищ, с которой тебе еще предстоит познакомиться. Иди же добудь мне веские доказательства предательства Сибиллы. Тебе это будет нетрудно, учитывая то впечатление, которое ты на нее произвел.

– Впечатление?… Милорд, конечно, шутит?

– И не думаю, – отрезал тот. – Сибилла тоскует по твоим объятиям, как сука во время течки по матерому кобелю. А ты по ней?

– Ни в малейшей степени, милорд, – ответил Эдмунд.

– А почему? Разве она не самая лакомая красотка, когда-либо согревавшая постель воина?

– Она очень мила, милорд, – улыбнулся Эдмунд. – Но в замке Сан-Северино меня дожидается нежная и несравненная леди Аликс де Берне. С ней я обменялся клятвами, и ничто в мире не заставит меня нарушить слово.

Боэмунд расхохотался:

– Не похваляйся раньше времени, доблестный рыцарь. Ты знаешь только неуклюжих и грубых франкских женщин. В том величественном и прекрасном городе, куда ты направляешься, ты повстречаешь женщин знатных и не очень, которым ничего не стоит освободить честного, но простоватого рыцаря от брачных обязательств. Готов с оружием в руках доказать правоту моих слов!