— Вас остается трое, выберете нового делегата, — сказал Эссен.

— Э, а что случится со мной, брат? — спросила Риеллен, решившая, что даже революционерам следует быть вежливыми по отношению к воинам, которые только инструменты в руках правительства — ведь они поклялись ему в верности, и должны выполнять свою клятву.

— Мы собираемся найти тихое местечко, чтобы обсудить различные способы скрыться с глаз долой, остаться в живых и возможно, добраться до Альберина, — ответил Эссен. — При условии, что ты не будешь читать нам лекции на тему революций и не станешь распространять памфлеты, мы с удовольствием возьмем тебя с собой.

Эндри, Эссен и Риеллен покинули таверну, но они не успели уйти далеко. Оба реккона внезапно выхватили топоры.

— Кто-то бежит за нами, Эндри, — сказал Эссен.

— Поворачиваем и сражаемся, сир? — спросил Эндри.

— Не стоит волноваться, сир, — сказала Риеллен. — Это Сандер и Дэнол.

Сандер и Дэнол нагнали их. Некоторое время они шли молча.

— Кто-нибудь может написать заявление об увольнении и для меня тоже? — спросил Сандер.

— Я сделаю это, сир, — сказал Дэнол.

— Лучше забыть слово «сир», парни, мы сейчас обычные дезертиры, — заметил Эссен.

— Должна сказать, что я очень благодарна вам за то, что вы присоединились к группе магических замыслов и общих оккультных планов, — начала Риеллен.

— Ошибаешься, девочка, — сказал Эндри. — Это ты присоединилась к рекконам-дезертирам принцессы-регента. Это так, если ты не хочешь стать отличным развлечением для зевак, попав завтрашним утром на очень короткую встречу с очень сильным мужчиной с очень большим топором.

Они нашли Костигера в таверне «Свинья в мешке», но тот сказал, что не видел Уоллеса возле гарнизонных ворот. Эндри и Эссен сообщили ему о своем желании дезертировать и позвали Костигера с собой.

— Сир, хотя от меня пользы и немного, но я с удовольствием, — сказал Костигер, снимая свой шлем реккона и почесывая голову. — Но почему дезертировать?

— Потому что за нами охотятся замечательные храбрые люди ввиду того, что мы не поддерживаем правящую фамилию, — ответил Эссен.

— Кстати, принцесса Сентерри — не наша правительница, — заговорил Эндри. — Мы все из Альберина. Наследный принц — вот наш настоящий монарх.

— Но наследный принц тоже имеет к этому отношение, — возразил Дэнол. — Ты когда-нибудь задумывался, почему император Северного Скалтикара отказался возвести его на трон, когда умер его отец?

— Ну… нет, — признался Эндри, который абсолютно не интересовался политикой до приезда в Саргол.

— Он человек со странностями. В прошлом году принц устроил прием, где еду подавали обнаженные девушки, а всем гостям велели прийти в костюмах котов. Никому не разрешалось ничего говорить, кроме «Мяу», а наказанием за нарушения правила служила бутылка со сливками и большой колокольчик.

Они снова замолчали: каждый представил себе, как проходил прием у принца.

— Он ни разу не развязал войну, — произнесла Риеллен.

— Ха-ха! — засмеялся Дэнол. — Со смертью его отца настал вечный мир. Нет ни одного монарха в Скалтикаре, который не живет в страхе перед угрозой того, что его пригласят на очередную оргию.

Риеллен кашлянула. Все пятеро мужчин повернулись к ней. Внезапно почувствовав смущение, она сняла очки и начала протирать их рукавом.

— По сравнению с теми монархами, которых я видела за прошедшие недели, думаю, что наследный принц — очень милый человек, — заявила она, и снова надела очки. Все пятеро, стоявшие рядом, закивали головой в знак согласия.

— Я с вами, — произнес Костигер. — Давненько уже я не бывал дома.

— Тогда решено, — тихо объявил Эссен. — Мы идем в Альберин.

— Как? — спросил Дэнол. — Я наводил справки, ведь капитан и Долвьенн тоже хотели там скрыться. Все большие корабли затонули или так сильно пострадали, что почти не держатся на воде. Остались только несколько рыбацких лодок, но они не выходят дальше бухты Логьяра.

— Я бы лучше пересек пролив Страха в шлюпке, чем снова служить в Сарголе, — сказал Эссен.

— И я, — добавил Эндри.

— Я, вероятно, всего лишь ученый, мало понимающий в практической стороне жизни, — сказала Риеллен. — Но нас многовато для шлюпки, даже для плавания в бухте в штиль. Последний тихий день в проливе Страха… э… я не помню, чтобы он когда-нибудь был.

Внезапно Эндри ударил кулаком по столу. Все обернулись, но он по-прежнему невозмутимо сидел на стуле. Рот Эндри открылся, а его мысли были далеко отсюда.

— О чем думаешь-то, а? — спросил Эссен.

— Мы можем пересечь пролив Страха, — сказал Эндри почти шепотом. — Нам нужна всего лишь шлюпка.

— Ну это же была шутка, Эндри, — ответил Эссен.

— А поблизости шлюпки наверняка найдутся, — продолжал Эндри.

— Шутка, сир, — повторила Риеллен. — Это когда веселятся, рассказывают забавные истории. Вы можете посмеяться над ними, но серьезно воспринимать не стоит.

— Послушайте, я когда-либо рассказывал вам о гибели «Перевозчика»? — спросил Эндри.

Все покачали головами и придвинулись ближе к столу.

— Именно поэтому мой отец перестал выходить в море в качестве корабельного плотника. «Перевозчик» был большим торговым судном. Оно попало в бурю близ побережья восточного Скалтикара. Огромные волны захлестнули палубу и сорвали замки люков. Шторм продолжал бушевать, вода заполнила каюты, и корабль начал тонуть. Отец выбрался, когда судно уже шло ко дну, и считал, что все равно что погиб, пока не заметил шлюпку, плывущую среди других обломков. Отец схватился за нее и залез наверх. Вода попала внутрь, но он вычерпал ее ладонями. И знаете что?

Все пятеро дружно покачали головой.

— Ему не пришлось вычерпывать воду вплоть до самого побережья Скалтикара, где отец оказался два дня спустя. Корабль был таким большим и тяжелым, что погиб из-за волн, а маленькая шлюпка уцелела именно благодаря им.

— Но я все-таки думаю, лодка будет немного перегружена, — начала Риеллен.

— Нет, шлюпка! — воскликнул Эндри. — Пузатая маленькая лодка. Одной достаточно, чтобы подниматься и падать вместе с огромными волнами, а не бороться с ними. Ты сам так сказал, Дэнол. Я видел несколько маленьких лодок у берега.

— Если все так просто, почему никто еще не сделал этого? — спросил Эссен.

— Боятся, — предположил Дэнол.

Риеллен вдруг взмахнула руками. Она решила, что если собирается стать членом военного отряда, то должна внести посильный вклад. Она решила, что будет наблюдать за опасностью издалека и предупреждать тех, кто будет лучше сражаться, получив от нее информацию, поэтому сама назначила себя часовым.

— Посмотрите в окно, — тихо сказала она. — Шлем.

— Нет его там, — ответил Эндри.

— Не двигайся, — предупредил Эссен.

— Дверь открывается, входит воин, — сообщила Риеллен. — Он нас заметил, разглядывает, может быть…

— Это Уоллес! — выдохнул Эндри, почти упав на стол от облегчения.

Уоллес поспешил к ним и грузно опустился на край скамьи. Эндри знал, что люди приходят в таверну, желая выпить, и он будет выглядеть подозрительно, если не будет пить — поэтому перед ним стоя эль. Уоллес схватил кружку Эндри, осушил ее и вернул ему.

— Меня узнали! — затаив дыхание, прошептал Уоллес. — Как только я побрился и подстриг волосы, меня стали называть Мильвариосом из Турлоссена. Магистром музыки и убийцей императора по совместительству. Ох!

— Ты убил правителя? — едва слышно произнесла Риеллен, проникшись благоговейным страхом.

— Что тут случилось? — спросил Эссен.

— О, я принял ванну и облачился в нарядную одежду, желая продемонстрировать свое красивое мускулистое тело. В смысле, ты велел нам привести себя в порядок: ведь впереди веселая ночь.

— Я говорил о ночи в тавернах, не о королевском дворе Логьяра, — сказал Эссен. — Продолжай.

— Только я вышел в коридор, как встретился с придворным герольдом из Палиона. Появившись из-за угла, он закричал так, словно все подземные демоны вместе взятые, затем кинулся прочь. Я поспешил в другом направлении — к себе в комнату. Я три раза приклеивал обратно к лицу остатки бороды и сжег недавно купленную одежду. Затем я вышел и спросил маршала, в чем дело. Он заставил меня искать себя самого в течение часа. Наконец решили, что герольд совсем одурел от вина, выпитого за обедом. Но мне этого хватило. Моя борода уже отваливается, смотрите. Он провел рукой о щеке, и на ней остались пятна клея и волосы.