— Задавайте свои вопросы, — произнес командир, которому, казалось, уже не терпелось быть подвергнутым допросу.

— Кто вы?

— Карасерн, кастелян Маунтфорта.

— С кем вы планировали свое восстание?

— С императорским посланником из Палиона. Мне обещали титул барона нижних равнин, если я захвачу вас. Мне также было поручено убить волшебницу с черными волнистыми волосами и странным акцентом. Ей приблизительно тридцать лет. Терикель Эример.

— Убить волшебницу? Почему?

— Мне говорили, что ее будут использовать для захвата Стены Драконов, а она бы стала с помощью заклинаний сжигать наши замки и города. Стена Драконов проходит как раз над моими землями.

Сентерри и Ларон обменялись многозначительными взглядами.

— Этот посланник, — сказал Ларон. — Опишите мне его.

— Я видел его только при плохом освещении.

— Опишите его, — настойчиво повторил Гилврэй.

— Э… он… высокий… у него животик… но широкие плечи.

— Как он был одет? — спросила Сентерри.

— Плащ красновато-коричневого цвета, коричневые сапоги для верховой езды. На нем был капюшон. Я видел лишь мельком его лицо.

— Подумайте-ка хорошенько, — предупредила Сентерри, махнув рукой на разрушенный мост.

— Его подбородок! Я видел его подбородок! Он был чисто выбрит.

— Опишите его манеру приветствия, — приказала Сентерри.

— Приветствия? Э-э-э…

— Напрягитесь. Постарайтесь вспомнить, — добавил Ларон.

— Э-э-э, немного франтовато. Он подносил обе руки к лицу, тыльной стороной друг к другу, протягивал как можно дальше левую, а затем проделывал то же самое правой. Лишь тогда кланялся.

Сентерри немного подумала и коснулась плеча Ларона.

— Такое приветствие подойдет для посланника принца, но это еще ничего не значит, — сказала она, отведя капитана в сторону.

— Вполне вероятно, что это значит все, — ответил Ларон. — Две широко разведенные руки — так приветствует кого-либо посланник императора или наследного принца. Или кто-то из четырех принцев, или принцесса. Но кто посланник? Непонятно. Дворец полон высоких, чисто выбритых вельмож средних лет с брюшком.

— Вероятно, именно поэтому его выбрали посланником, — сказала Сентерри. — С другой стороны, может существовать некто, пытающийся убедить всех, что как раз принц и является организатором.

— Сомневаюсь, — произнес Ларон. — Кастелян был в Палионе четыре месяца назад, и он посетил королевский дворец. Думаю, посланника он знал. Хотя их могли и познакомить уже там. Вспомни, у Карасерна, очевидно, была очень веская причина послать два отряда против Гвардии Сопровождения Путешествий. Мы все-таки одержали победу, и те, кто оказался тогда в городе, все видели. На самом-то деле произошел вооруженный мятеж. Кастеляну не нужна была война со всей Сарголанской империей.

— Пока он был уверен, что империя заставит его за это отвечать! — заключила Сентерри.

— Да. Так вы думаете, Ваше Высочество, за всем этим стоят ваши люди?

Сентерри взяла капитана за руку и повела обратно к командиру горных улан.

— Спасибо, ваша информация оказалась чрезвычайно полезной, — произнесла она любезно. — Теперь вы мой пленник, и, когда я приеду в Логьяр, предоставлю вам возможность выбирать: присягнуть на верность мне или ждать выкупа. Капитан Ларон, мне бы хотелось, чтобы Регентская Гвардия отправлялась в путь.

Хартман наблюдал за длинной вереницей воинов, ожидающих прибытия белой лодки. «Даже во время путешествия в Мрачные Земли знать идет вперед», — подумал он.

— Реккон Хартман здесь? — спросила женщина в красной одежде, правившая лодкой.

— Это я, — произнес дух Хартмана, поднимая руку.

— Ты встречался с моим возлюбленным, Эндри Теннонером?

— Я — что? — воскликнул Хартман, с трудом делая несколько шагов мимо удивленных духов мертвых дворян. — Но ведь вы — Смерть.

— Как он? — спросила мадам Джилли, помогая Хартману забраться в лодку. — У него уже появилась любимая?

— Вроде как да. Она обладает сверхъестественными возможностями, и в ее жилах течет холодная кровь. Но она перестала разрывать у людей горло и пить их кровь из-за любви к нему.

— Да? — пронзительно вскрикнула мадам Джилли, отталкиваясь от берега. — Чудесно! Кстати, не называйте меня Смертью, это совсем не так.

Уоллесу пришлось ехать верхом, и от седла у него все болело. Раненые стонали от быстрого темпа, которого придерживался Ларон, но выбора не было. Эссен прикинул, что, вероятно, горным уланам хватит трех дней на восстановление моста, и всадники на лошадях пересекут реку. Если только враг их настигнет, все закончится очень быстро: сейчас Гвардия Сопровождения Путешествий не представляла собой реальной силы, они были истощены. Однако Эссен не учел тот факт, что конница из соседнего города может прийти им на помощь и напасть на неприятеля. В действительности так и произошло, и если бы Сентерри и ее свита остались возле моста, то были бы спасены, как только появился бы временный веревочный мост, сооруженный ее верными подданными.

Когда Стена Драконов осветила сумерки, они остановились и отпустили лошадей пастись. Поблизости находилась маленькая укрепленная таверна, но внутри устроились сторонники вражеских улан, которые вряд ли были бы рады их видеть. Повозку и стреноженных лошадей пришлось оставить в поле. Эндри заметил, что у колеса телеги сломалась ось. При свете костра он пытался ее починить.

Ларон отдал приказ спать только до рассвета: тогда следовало продолжить путь. Трактирщик мог оказаться не лучше кастеляна и рассказать преследователям о них. Спустя несколько часов Эндри, несмотря на слабость и усталость, поправил ось. По отблеску за горами стало понятно: поднимается Мираль. Значит, уже наступила полночь.

— Тебе надо поспать, потом не будет возможности, — услышал Эндри голос Гилврэя рядом.

— Слишком много разных мыслей, сир, — ответил он, ища в темноте командира.

— У тебя первая битва? — спросил Гилврэй, осторожно вставая и очень медленно пододвигаясь к нему.

— Битва… а-а-а… да, первая, сир.

— Ты отлично сражался. Гвардеец Палвер сказал, ты расправился с двумя уланами, атаковавшими его. Да и я сам видел, как ты храбро бился.

— А, я неплохо дрался раньше.

— Мне довелось поучаствовать в двенадцати настоящих сражениях. Они были немного масштабнее вчерашнего, но не столь кровопролитными.

Эндри не ответил. Молчание затягивалось.

— Я ушел из Палиона с почти сотней гвардейцев. Нас осталось лишь девять.

— Еще пять рекконов, сир, капитан Ларон — и рядовой Уоллес.

— Тогда шестнадцать, но всего девять из них — гвардейцы. Мы вчера потеряли девять или десять убитыми, Эндри. Даже один павший считался бы катастрофой в других битвах. Я могу назвать имя каждого убитого. Все они были храбрыми, и не важно, живы они еще или уже нет.

— Должно быть, вам очень важно защитить принцессу, сир.

— О да, и не только мне, но и всем гвардейцам, мертвым и живым. Это дело чести. В прошлом году принцессу Сентерри похитили, и мы оказались бессильны. Стражники охраняли пустые комнаты, а мы, Гвардия Сопровождения Путешествий, прочесали даже пустыни и не нашли ничего, кроме слухов. А в то время принцесса находилась в руках работорговцев. А потом один из ее братьев, а может, кто-то из слуг выяснил, что она жива. Вскоре принцесса была спасена. Без нашей помощи. И решила не возвращаться во дворец, а остаться в другой стране, помогая беглым рабам и всем страждущим. Потом она приехала обратно. На этот раз мы смогли защитить ее честь. Она станет хорошим регентом, когда мы вернемся в Логьяр. Хотя со смертью Коссерена Сентерри перестала быть королевой…

— А кто такой регент, сир?

— Регенты правят, когда нет подходящего монарха: он слишком юн или слишком глуп, или слишком ленив. В Кейпфанге семья, обладающая властью, объединилась с местными вождями около восьмидесяти лет назад. Восстание было подавлено, монарха лишили наследства, но появился претендент на трон. Им стал виконт Коссерен. Когда Сентерри вышла за него замуж, по сарголанскому закону ее объявили королевой Кейпфанга.