— Ох. А если она скажет «да»? — спросил Костигер, чувствуя себя в замешательстве.

— Ты проверяешь свою программку и смотришь, каким будет следующий танец, и знаешь ли ты шаги. Нынешний бал предполагает, что будет много военных, ведь чествуют героев, поэтому танцы планируются самые обычные.

— Ого, а что за герои?

— Это мы, ты, тупоголовый, грязный идиот! Итак, танцы. Музыканты сыграют галоп, рил, будут исполняться танцевальные мелодии с преобладанием ударных и с жестким ритмом. В общем, все то, что нравится солдатам и их девицам.

— Я знаю их.

— Ну, тогда одной проблемой из сотни меньше. Остаются еще девяносто девять.

К середине дня дело пошло на поправку. Рекконы могли исполнить почти все танцы, значащиеся в программке, вложенной в приглашение, знали правила поведения. Теперь настала пора учить их есть и пить за столом. Эндри решил, что необходимо дать им тренировку по фехтованию, подумав, что если они хорошенько устанут, то будут меньше нервничать. К исходу пятого часа пополудни рекконы мыли друг друга в лохани и сравнивали старые шрамы. Сандер смешал мыло для стирки с ладаном, чтобы сделать ароматное средство для мытья волос. В процессе помывки Костигер обнаружил, что он шатен, а Эссен — что его волосы вьются, если смыть с них весь жир.

Веландер проснулась или, точнее, пришла в сознание. Эфирная энергия бушевала и искрилась в темноте вокруг нее; то тут, то там вспыхивали лучи голубого и оранжевого цвета. Она находилась в самом центре, внутри маленького пустого шара. Лучи разлетались повсюду. Их были сотни, тысячи, миллионы. Несколько вспышек возникло возле Веландер, и они тут же потянулись к главному скоплению энергии — к ней. Веландер чувствовала себя так, как будто ее вытащили из теплой ванны и принесли в очень холодную комнату, и от ее кожи валит пар. «Еще немного постою без одежды — и умру от холода», — подумала Веландер. Жар — это то, во что превратилась жизненная сила ее последней жертвы. Она поддерживала ее силы, но все больше уходила в темноту, растворяясь в холоде.

Лучи энергии по-прежнему разлетались в разные стороны и мерцали. Веландер не хотелось думать, на кого она сейчас была похожа. Множество искр и вспышек отделялось от шара и поглощалось хищниками, имени которых никто не знал, и которые даже в магических текстах не упоминались. Хищниками, такими, каким стала и она.

По аллее брел человек, опасно шатаясь и извиняясь перед каждой стеной или дверью, в которую врезался. Ближе, ближе. На улице больше никого не было. Веландер наблюдала за прохожим из тени на стене под окном. Ближе, еще ближе. Постепенно жажда брала верх. Веландер даже не думала, что этот человек был ей незнаком. Душащая, животная жажда. А ведь Ларон учил ее чему-то. Никак не вспомнить, чему. Чему-то важному… но сейчас самой важной была жажда. Позорная жажда. Хотелось опьяняющего до дурноты запаха алкоголя, смешанного с кровью и эфирной энергией.

Мелькнула рука с длинными, около дюйма, вытягивающимися когтями, вцепилась в шею и утянула пьяного в темноту под окном. Теплое мясо на холодных губах, клыки, погружающиеся в дурманящую смесь алкоголя и крови, возбуждение от такой близкой энергии самой жизни. Хруст костей и хрящей, ощущаемая дрожь слабых судорог под кожей, словно она была большой ядовитой змеей, держащей моряка под водой до тех пор, пока он не захлебнется, или кошкой, вгрызающейся в обреченного голубя.

Веландер вдруг кое-что вспомнилось, когда несколько лучей потянулось к центру эфирной энергии. Вспомнилось, как она врезалась в огненную стену. Боль охватила все тело, боль от падения в расплавленный свинец, боль от бессилия уничтожить мысль, что стала демоном, боль от желания наказать себя за потерю последних связующих нитей со смертными, с их чувствами и радостями. Остатки прежней, живой Веландер устремились к стене энергии, но вампир, проснувшийся в ней, уже хотел жить. Отблески лучей вызывали в ней физическую боль, ярко-синюю и фиолетовую боль.

Веландер парила, не думая о времени. Она чувствовала, как болит каждая клетка ее тела. Огненный шар был все еще там… но сейчас небо освещали, по крайней мере, тридцать других лучей, и их отсветы касались и того места, где находилась Веландер. Раздавался звон, когда они соприкоснулись с ней. Соприкоснулись с ней, соединяясь! От ее прежней жизни оставалось одиннадцать лучей. Теперь стало почти сорок.

— Где демон? — спросил голос поблизости. Это был Эссен, один из рекконов.

— Лежит в повозке, — ответил кто-то, вероятно, Уоллес. — Любит поспать, когда Мираль опускается.

— Когда Мираль поднимается, я начинаю беспокоиться. Я видел, что она сделала с тем драконом.

— Ну, тогда некоторое время она не будет голодна. Драконы очень питательны.

— Откуда ты знаешь? Пробовал когда-нибудь?

— Я повар. Мы знаем это. Ну а сейчас… я симпатичная молодая девушка из более низкого социального класса. Как ты пригласишь меня на танец?

— Э-э… эй, клянусь богиней Удачи, ты просто красотка. Пиво будешь?

Уоллес протяжно вздохнул.

— Прошу прощения, самая очаровательная и обаятельная леди, но не окажете ли вы мне честь?

— Какую честь?

— Не спорь! Думай об этом, как о беспорядочных приказах от руководства.

— Эй, знаешь, я не умею танцевать галоп.

— Ты знаешь мелодию, дурень! Я слышал, как ты играл ее на ребеке Эндри сегодня утром.

— Да, но я никогда не танцевал.

— Эх, да ведь это как «Волны Бантриока», только руки меняешь. Представь, что я девушка, возьми мою правую руку своей левой, и правую положи на спину. А-а-а, больно, мне же надавали плетей, ты, тупица!

— Я стесняюсь.

— Заткнись и сконцентрируйся. Дюжина шагов-прыжков сюда, поворот, поменяй руки… Р-р-р! Не забывай про мои плети! Потом вот так обратно, остановись, подними мою левую руку своей правой до головы и сделай шаг-прыжок вокруг стены. И по новой.

— Думаю, я понял. Но меня вот что удивляет, Уоллес. Где ты все это выучил?

— О, я готовил для некоторых важных людей, поэтому видел много танцев и балов.

Веландер слышала их голоса, которые постепенно затихали, поскольку говорящие уходили прочь. «Мне не следовало этого слышать, — подумала она. — Они говорили про убийство дракона». Она живо представила себе, как вцепилась в его шею, и как ее клыки исчезли в мягкой плоти, показавшейся из-под прозрачных доспехов — переплетений лучей эфирной энергии. Затем видение пропало. На нее обрушилась эфирная энергия, однако это была не та энергия, которая питала ее силы, не энергия жизни. Тогда что же это такое? Дракон, казалось, походил на огромную куклу с множеством лучей, исходящих их него. Она обнаружила это и убила мага прямо там, в глубине, когда дракон стал разрушаться… но все это происходило в воображении, поэтому не улетучивалось подобно жизненной силе ее обычных жертв.

Драконы. Кем они были? Прикрытием для ужасной тайны, эфирными крыльями с колоссальным количеством энергии, а что было в этой энергии, что? Веландер почти потеряла сознание, втягивая в себя громадное количество энергии прозрачного дракона. Эндри звал ее… но ее глаза не видели ничего. Она ослепла? Когда Мираль поднимется, она могла бы это понять. Нет! Она пришла в сознание, значит, Мираль уже стоял над линией горизонта. Следовательно, Веландер осталась слепой и недвижимой. Она не могла двигаться. Все вокруг нее… нет, словами это описать невозможно. Существо, личность, пустой дом, дерево, одежда, документы для выезда за пределы страны, прошедшие экзамены, любовные переживания, унижение, жадность, ненависть, сильные желания, любопытство, амбиции… Веландер была одинока в жизни мертвеца.

Забери мои воспоминания, оставь меня в каком-нибудь городе на далеком континенте, и Веландер будет существовать дальше и, вероятно, даже оживет? Тогда бы Веландер стала совсем другой. Веландер-вампир понимала все, но не могла поддерживать свои жизненные силы. То было бессознательное стремление жить. То был ад из пустоты, который заполнила собой энергия жизни, достаточная для населения целого города, но не достаточная для того, чтобы насытить Веландер. Неужели она всего лишь… оболочка?