— Нет, он молод, но он учится. Хотя Эндри — достаточно примечательный человек. Я имею в виду, кто еще отправился бы в путешествие к реке между миром живых и мертвых и устроил концерт для перевозчицы только для того, чтобы дать своей возлюбленной шанс выжить? А ведь в то время он тайно любил другую. Эндри спас Веландер потому, что это было правильно, а не потому, что он не мог без нее жить. Эндри видит цвета, не только черное и белое, он обладает большим терпением по отношению к остальным. В этом его сила, и в этом смысле он похож на вас.

— Да? Теперь мы должны стать друзьями?

— Нет, я просто говорю, что он — такой же хороший исполнитель, как вы — хорошая императрица.

Следующей ночью рекконы встретились с Эндри в «Светильнике», желая посочувствовать его исключению из дворцовой стражи. Там также была Риеллен в мужской одежде. Эндри и Риеллен отвели Эссена в сторону, за угловой столик, пока остальные рекконы распевали песни вместе с другими посетителями таверны, и рассказали о плане Тайной Полицейской Инквизиции.

— Значит, инквизиция нам будет платить за спасение магов от инквизиции? — спросил Эссен, сцепив руки над головой.

— Ну да, — ответил Эндри.

— И магов-женщин, — добавила Риеллен.

— Но нас зачислят в ряды полицейских-странников. — Да.

— И наша связь с инквизицией — это кот, который когда-то был Уоллесом?

— Я все еще Уоллес, — раздался голос из-под стола. — И нельзя мне еще блюдце вина? Шардонель 3138 из Ватерглена.

— Ну, это кажется достойным занятием, парень, — сказал Эссен. — А кто будет командовать?

— Вы, сир, — ответил Эндри.

— Нам нужно проголосовать, — заявила Риеллен.

— Все за то, чтобы Эссен стал главным? — спросил Эндри, поднимая руку.

Риеллен нахмурилась, но также подняла руку. Из-под стола раздалось мяуканье.

— Кто против? Эссен, вы маршал Тайной Полицейской Инквизиции. За — две руки и мяуканье. Один воздержавшийся. Поздравляю.

— А что с остальными рекконами? — поинтересовалась Риеллен.

— О, я не скажу им, — сообщил Эссен, прижимая палец к губам.

— Вы не понимаете, мы хотим их тоже завербовать, — объяснил Эндри.

Спустя полчаса Тайная Полицейская Инквизиция расширилась до шести человек и одного кота. На первом собрании было решено, что Дэнол станет наставником Риеллен, а Ровал, вероятно, не является достаточно надежным человеком и потому недостоин членства в отряде. Но он мог бы провести специальную подготовку, разработанную еще в Коллегии Воинов, когда постепенно отвыкнет от вина. Затем Ровала пригласили за их столик, купили большую кружку янтаря и сделали это звучащее вполне безобидно предложение.

— Следовательно, если ты займешься нашей подготовкой, Особый Воинский Отряд не прекратит существовать, — закончил свою речь Эссен.

— Мы все воины, — добавил Эндри и пнул Риеллен под столом, когда она начала открывать рот. — Тебе нужно лишь усовершенствовать навыки, которые у нас есть.

— Не должен… работать не на тех людей, — заплетающимся языком заявил Ровал.

— Наш тайный покровитель — новая императрица, — объяснил Эндри.

— Уэнси? Очаровательная девушка, но кусается больно.

Ровал положил руку ему на плечо, Эндри закрыл рукой глаза. Рекконы выглядели испуганными, Риеллен — озадаченной.

— Так каков твой ответ? — спросил наконец Эссен.

— С серебром согласен, — пробормотал Ровал. — Обстоятельства… сойдет.

— Понятно, — ответил Эссен.

— Страдаю из-за женщины.

— Так случается и с лучшими из нас, — поддержал Эндри, предварительно ударив Риеллен по голени.

— Предала меня, бросила, — сказал Ровал.

— Выпей еще, — предложил Костигер.

— Превратила меня в посмешище.

— Лучше в посмешище, чем в кота, — произнес голос из-под стола.

Жустива и ее Метрологи были жрицами-учеными, поэтому их и выживших Скептиков сейчас очень высоко ценили как учителей — академиков нового мира. Мира, который остался после уничтожения Стены Драконов. Хотя им дали новое здание под академию, Жустива послала петицию Уэнсомер с просьбой восстановить храм Метрологов, символизирующий возрождение науки в империи. За четыре месяца место расчистили, возвели фундамент и установили колонны, поддерживающие крышу. Жустива часто проводила ночи в полумраке недостроенного храма, медитируя. Это было символично, поскольку таким образом получалось, что храм не перестают использовать, хотя его и разрушили и теперь восстанавливали.

Вскоре после полуночи прилетел маленький дракон, бесшумно спустился с чистого темного неба и приземлился на край крыши храма. Жустива наблюдала, как он осматривал строительную площадку. Очевидно, дракон явился в поисках Метрологов. А она была из Метрологов. Жустива прокашлялась.

— Я могу тебе помочь? — позвала она. — Я старейшина Метрологов.

Дракон осторожно посмотрел вниз и убрал назад крылья. Они до сих пор достигали, по крайней мере, ста футов в высоту, но тело дракона оказалось на удивление маленьким. Почти как тело человека.

— Ты можешь залезть на леса? — спросил дракон приглушенным мягким голосом. — Мне слишком сложно спуститься.

Жустива вскарабкалась по лестнице на каменную балку, которую поддерживали колонны, и села перед драконом. Теперь она поняла, что маг управлял очень сложным заклинанием. Он, словно птица, обладал грудным килем, и мог махать крыльями. То, что казалось на расстоянии клювом, являлось изящной маской и подвижным гребешком.

— Значит, Метрологи пережили Стену Драконов? — спросил ее дракон после неловкого молчания.

— Да. На храм было совершено нападение, но мы никого не потеряли. Уцелели даже книги. Теперь мы восстанавливаемся. У тебя к нам дело?

— Отчасти. Я была когда-то жрицей. Я пришла, чтобы отказаться от своих обетов.

— Терикель? — только и смогла произнести Жустива.

— У меня сейчас другое имя. Я слишком долго пользовалась крыльями, поэтому сейчас не могу от них отказаться.

— Ты имеешь в виду, ты в ловушке?

— Да нет. Я обнаружила, что мне нравится парить на расстоянии в пять миль над землей. Я могу там счастливо жить, наслаждаясь видом звезд и пейзажами внизу. Я счастливее всех, если я там, наверху. Мои учителя называют меня «Расправляющая крылья». У моих крыльев на концах — перья, а края острые. Это все тщеславие, да, но мы, драконы, очень тщеславны. Вероятно, придет время, когда мне не нужно будет больше спускаться вниз.

— Терикель, о Ровале, — начала Жустива.

— Нет прощения тому, что я сделала, — сказала Терикель. — Я поняла, я никогда не смогу быть хорошим человеком, поэтому я перестала быть человеком.

— Но я пытаюсь просить о прощении, Терикель. Я предала тебя Ровалу, я презирала тебя за то, что ты сделала… но не мне судить тебя. Я… я объяснила ему, чем ты занималась в вашу последнюю ночь в Альберине. Что еще я могу сказать? Это сломало его, это заставило остальных Метрологов ненавидеть тебя, но больше ничего не принесло. Я чудовище.

— Я единственное здесь чудовище, Жустива. Ты принимаешь мое отречение от обетов?

— Думаю, да. До сегодняшнего дня все считали тебя мертвой. Эндри и Уоллес рассказали, что ты упала с обрыва.

— Пусть так считают и дальше. Я не была хорошим человеком, мне лучше держаться подальше от тех, кому я могу причинить боль.

— Но ты не скучаешь по тому, что делало тебя похожей на нас? Ты можешь жить без вкуса вина и тонких яств, без прикосновений любимого?

— Да. А когда ты в последний раз пила вино, вкушала тонкие яства, чувствовала прикосновения любимого?

Вопрос застал Жустиву врасплох. Терикель была потеряна для нее, но Терикель была счастлива. «Разве можно желать своим друзьям чего-то большего, чем счастье?» — подумала Жустива. Терикель посмотрела наверх, Жустива проследила ее взгляд. Жустива не увидела ничего, но Терикель начала расправлять крылья.

— Мой наставник рассердится, — сказала Терикель. — Пора в путь.