Адмирал достал кошелек, звякнул монетами.

— Ты говоришь, русский царь появился? А поче­му у них такой шум и суета в лагере?

Вперед выступил пониже ростом, молодой чухонец:

—    Русские начали рубить лес, настилают ветки и бревна на драгеле.

—    Каком таком драгеле? — удивился Ватранг.

—    Который ведет через лес к другому берегу Рилакс-фиорда. По этому драгелю мы свои лодки таска­ем, когда рыбка уходит от Ганге.

Адмирал кинул рыбакам две монеты и зашагал в раздумье на ют. «Итак, царь уже начал действовать. Наверняка через драгель они перетащат десяток-дру­гой небольших галер и обойдут нас стороной. Чего до­брого, атакуют с двух сторон. От Твермине и Гангу-да… Теперь мои замыслы искать неприятеля у Ревеля нарушаются».

В полдень, несмотря на воскресный день, каюту Ватранга заполнили флагманы и капитаны.

«С чего же вздумалось старику лишать нас вос­кресного отдыха?» — перешептывались капитаны за спинами сидевших в первом ряду флагманов.

Обычно добродушное лицо адмирала нахмури­лось. Молча вскидывая брови, бросал сердитые взгля­ды на входивших…

Всегда обстоятельно рассуждавший Ватранг в этот раз был немногословен:

— В Твермине прибыл царь Петр. Русские соору­жают переволоку на перешейке, готовятся перета­щить галерный флот. Нам более нельзя оставаться в бездействии.

Адмирал сделал паузу и продолжал, глядя на Лилье:

— Посему полагаю вице-адмиралу Лилье с эскад­рой отправиться без промедления к Твермине. Блоки­ровать выход галер, бомбардировать их и уничто­жить.

Ватранг взглянул на Эреншильда, голос его смяг­чился:

— Вам, дорогой шаутбенахт, предстоит с фрега­том капитана Сунда, галерами и шхерботами сняться с якоря и следовать к Рилакс-фиорду. Займите пози­цию ближе к берегу у драге ля. Как только появятся русские галеры, уничтожайте их до основания.

Продолжая, Ватранг сообщил, что сегодня же он пошлет распоряжение шаутбенахту Таубе прибыть с эскадрой к Гангуту. -

— Шхерботы и галеры Таубе послужат нам доб­рой подмогой.

По заведенному порядку высказались все флагма­ны и капитаны. Старший флагман остался доволен единством мнений своих подчиненных, которые еди­нодушно высказались в поддержку его планов. Под­писи в протоколе свидетельствовали об их решимости вступить в решающее сражение с неприятелем.

В этот же день гонцы каждому капитану вручили приказ адмирала. Но в приказе не отразишь всех пе­рипетий минувшего дня. Все это тщательно отража­лось флагманом в журнале экспедиции.

«Воскресенье, 25. Легкий ветер. В дневную вахтуявились на судно четыре крестьянина с известием,что неприятель ныне намеревается перевести через переволоку у Твермине свои галеры и суда и что сего­дня он возьмется за исполнение этого плана, что теперь уже все подготовлено… Я велел позвать обоих флагманов и в их присутствии внести в протокол это изменение. При этом я велел прочесть достав­ленную мне вчера от вице-адмирала Лилъе записку. Таким образом, мой план, а именно: оставить здесь, на этой позиции, вместе с галерами и шхерботами корабли «Поммерн», «Гетеборг» и «Ревель», а равно блокшиф «Элефант» и фрегаты «Анклам» и «Воль-гаст», а с оставшимися силами отправиться на по­иски неприятеля, — оказался совершенно расстроен­ным… Нам пришлось подумать о других способах,чтобы воспрепятствовать осуществлению пагубных намерений неприятеля… Если бы ему удалось перепра­вить свои суда, то он этим самым приобрел бы господ­ство в шхерах, и, следовательно, наша стоянка здесь ни к чему не послужила бы. Поэтому, по тщательно­му обсуждению вопроса, было единогласно постанов­лено, чтобы шаутбенахт Эреншилъд и капитан Сунд с блокшифом «Элефант», всеми галерами и двумя шхерботами отправился по ту сторону Гангута и произвел там разведку о намерениях противника, стараясь поставить ему всевозможные препятст­вия, а вице-адмирал Лилье с кораблями «Эланд», «Ско-не», «Весманланд», «Верден», «Серманланд», «Лиф-лянд», «Рига», «Готланд» и «Поллукс», а равно с обо­ими, бомбардирскими судами и шлюпкою с «Принца Карла Фредерика» пошел в Твермине и там постарал­ся сделать неприятелю диверсию или же прогнать его галеры. Между тем я буду должен остаться тут с ко­раблями «Бремен», «Принц Карл Фредерик», «Сток­гольм», «Фредерика Амалия», «Поммерн», «Гете­борг», «Ревель» и обоими фрегатами, чтобы сохра­нить за собою позицию… Затем оказалось нужным ос­тавить здесь корабль «Сконе», который не мог так скоро привести себя в готовность, и послать вместо него «Фредерику Амалию». Кораблю «Весманланд»,находившемуся в море в крейсерстве, приказано через специально посланное», судно «Поллукс» быть в распо­ряжении вице-адмирала, когда тот выйдет в море, а другим крейсерам одновременно было приказано дер­жаться к востоку от меня, так, чтобы они, в случае надобности, могли соединиться со мною. В полдень ви­це-адмирал вышел в море… при туманной погоде. Не­много спустя, когда погода прояснилась, отправились также блокшиф с галерами и шхерботами под коман­дой шаутбенахта Эреншильда и капитана Сунда. Ве­тер весь день дул с востока. Затем я приказал пригото­вить провиантские суда «Ланд фон Беловтен» и «Инг-фрау Брита», которые к вечеру вышли в море. В полдень я также отправил письмо к шаутбенахту Таубе о пла­нах неприятеля у Твермине, предупредив о необходимо­сти принятия соответствующих мер. К вечеру ветер совершенно затих, причем мы заметили, как масса га­лер, числом около двадцати, надвигалась с восточной стороны, по которым наши корабли открыли огонь. За­тем по данному сигналу наши корабли, а именно: «Принц Карл Фредерик», «Стокгольм», «Сконе» и «Ли­ла Солен» пошли вперед… Корабли эти были расставле­ны впереди судов «Поммерн», «Гетеборг» (на месте блокшифа) и «Ревель», который, в свою очередь, шел впереди «Поммерн» вместе с обоими фрегатами «Воль-гаст» и «Анклам». Так мы шли до 2-х часов ночи, когда, ввиду штиля, должны были бросить якоря у Эльдшхер, где мы стали со спущенными парусами».

Кажется, все предусмотрел опытный шведский флагман, уверенный в полном превосходстве над рус­ским флотом.

На борту эскадры 1200 орудий. Они разметут, сомнут и уничтожат эти жалкие неприятельские гале­ры, большие и малые, пускай только те двинутся с ме­ста. А если струсят, его флагманы Лилье и Эреншильд знают свое дело и покончат с русскими в бухте.

Тому порукой синий, с желтым перекрестием ко­ролевский стяг, призывно трепещущий на ветру.

Сражение сражению рознь. Сражения на суше и на море — антиподы по характеру.

Армия стоит и опирается на твердь земную, пере­двигается ногами, колесами.

Сражения противоборствующих армий обычно ре­шали исход кампаний, а подчас и войны. В таких слу­чаях, встречаясь на поле боя, обе стороны бились на­смерть. Одолевал сильный духом. Иногда кому-то везло больше. Но удача, как правило, сопутствовала смелому и более смышленому военному вождю.

Под Полтавой соперники бились не щадя живота. Фортуна улыбнулась отважному войску смекалистого Петра. Русь выстояла. Но самонадеянный король не отчаялся, война продолжалась по-прежнему…

Флот обитает в зыбкой, морской среде. Над во­дой — ветер, в воде — волны, под водой — смертель­ные камни. Ураган способен разметать и уничтожить флот и без боя. Нрав стихии переменчив, может под­собить одной стороне, навредить сопернику.

Всего пятнадцать лет назад шведы были господа­ми на Балтике. Четыре столетия пестовали они свою морскую силу. Сооружали верфи, спускали со стапе­лей ладные суда. Десятилетиями, по наследованию, растили «морскихволков».

У Гангута пять умудренных опытом мореходов, шведских адмиралов, сошлись в схватке с какими-то неуклюжими «московитами».

Доморощенный генерал-адмирал — бывший цар­ский стольник, под его рукой царь-батюшка, контр­адмирал. Правда, за последние четверть века море для Апраксина не было чуждой средой, начиная с по­техи на Плещеевом озере.

Воеводствовал у Белого моря. Строил на Саломбале первые фрегаты, хаживал под парусами по Бело-морью. В Азове обустраивал флотилию, в Воронеже и на Балтийских судоверфях приноровился к судост­роению.