Надежда замолчала, выразительно разглядывая золотистую каемку своего пустого бокала. Викентий понял это, как руководство к действию, и незамедлительно наполнил бокал вермутом.

– Благодарю. – Надежда сделала глоток. – Сото, парень моей подруги, приехал на помолвку не один. С ним был его названый брат, или что-то вроде того. По имени Алулу Оа Вамбонга. Но мы звали его просто – Луи, потому что он великолепно знал французский язык. Тогда Луи сказал о себе только, что он – выходец из другого малого племени – вибути, которое находится в восточном ущелье Драконовых гор. Хотя я была бакалавром африканистики и моя выпускная монография как раз посвящалась малоизученным племенам юга Африки, ни о каких вибути я не слышала. Ну, вот… Машка только и делала весь вечер, что целовалась со своим Сото, а я и Луи сидели возле рождественской елки; я пила шампанское, а Луи – только минеральную воду, потому что по законам его племени ему запрещено употреблять в питье все, кроме воды.

– Странное племя.

– Да.

В глазах Надежды стоял сумрак, и Викентий вдруг подумал, что наступил глубокий вечер – так темно стало в комнате.

– Я включу люстру, – сказал маг, но девушка перехватила его руку:

– Нет! Пожалуйста, не включайте света до тех пор, пока я не уйду. Дослушайте меня, осталось совсем немного.

И Надежда снова принялась за свой рассказ, забыв, видимо, что машинально стискивает запястье мага-психиатра своими пальцами. Викентий тоже постарался об этом забыть. Получалось плохо. Поэтому и рассказ своей посетительницы он слушал вполуха.

– Луи потом много рассказывал мне о своем племени. Потом… когда мы стали близки. Это было как колдовство: я влюбилась в него и думала только о том, как быть с ним, быть его покорной и любящей рабыней… На самом деле женщине тоже хочется побыть рабыней, но только чтоб мужчина при этом был настоящим господином. А Луи был именно таким. И с тех пор, как я первый раз отдалась ему, он всецело завладел моей волей. Мне иногда даже казалось, что я мысленно слышала его приказы. Или ласковые слова. Я ни в чем, ни в чем не шла ему поперек! Я, внучка генерала!..

Луи приехал в Россию для того, чтобы поступить в Сеченовку, то есть в Медицинскую академию. Не знаю, зачем там, в этом забытом богом племени требовался дипломированный фармацевт. Но Луи учился, а я, пропуская занятия в магистратуре, часами торчала у метро «Кропоткинская», ожидая, когда мой смуглый возлюбленный появится в толпе студентов… Потом мы поженились. Просто расписались в загсе, и все. Никакой роскошной свадьбы с шампанским, подвенечным платьем и катанием на Воробьевых горах не было. У нас даже нет свадебных фотографий, потому что по верованиям племени вибути изображение выпивает душу из живого человека и делает его рабом темных сил… Луи никогда не фотографировался и строго запретил это делать мне.

– А как же документы? – удивился Викентий. – Загранпаспорт, зачетная книжка – ведь ваш Луи студент все-таки!

Надежда растерянно глянула на мага:

– Не знаю… Я теперь даже не знаю, был ли у Луи настоящий паспорт…

– Но в загсе вы ведь как-то зарегистрировались!

– Да… Но там все происходило так странно…

Словно все вокруг нас были под гипнозом.

Викентий понял, что эта история начинает щекотать ему нервы по-настоящему. Приезжают, понимаешь ли, в Россию всякие представители отсталых племен, женят на себе самых красивых российских девушек, а потом оказывается, что демографическая ситуация в стране давно перешла критическую отрицательную отметку!

– Что еще особенного вы заметили в вашем… супруге?

Надежда снова отпила вермута и зябко поежилась, хотя в комнате было невероятно душно.

– Когда я стала женой Луи, в моей жизни начали происходить невероятные вещи.

– Например?

– На следующий день после нашей свадьбы умерла моя бабушка.

– Но… это вполне объяснимо. Старое сердце не выдержало бурной радости…

– Бабушка была против этого брака!

– Значит, не выдержало скорби.

Надежда хлопнула бокалом о стол.

– У моей бабушки было абсолютно здоровое сердце! К ней даже студентов водили из медколледжа – чтоб те посмотрели на абсолютно здорового человека, дожившего в здравом уме и прекрасной физической форме до стольких лет!

– Ого!

– А вскрытие показало, что бабушка умерла от яда, – тихо произнесла Надежда и огляделась по сторонам, словно в комнате Викентия могли прятаться какие-нибудь незримые враги. – От очень экзотического яда. Мне сказали, что он одновременно напоминает тетродотоксин и яд эфиопского аспида. Но откуда такой яд мог взяться в Москве?!

– Ну, при желании в Москве можно найти все что угодно… – философски протянул Викентий. Тут в нем проснулся врач: – А спасти вашу бабушку не пытались? Есть ведь плазмаферез, гемодиализ, антидотная терапия, наконец…

– Нет. – Надежда опустила голову. – Врачи утверждали, что ее уже не спасти. Но знаете, что самое ужасное? Луи сказал, что все вопросы, связанные с похоронами, он решит сам.

– Но… он, вероятно, просто не хотел вас нервировать.

Надежда зло усмехнулась:

– Он даже не позволил мне забрать бабушку из морга, попрощаться с нею! А ведь до встречи с Луи она была единственным человеком, которого я любила! Луи отвез меня ночью куда-то за город, в роскошный особняк, заявив, что теперь я буду жить исключительно здесь, а не в бабушкиной квартире. И что у меня будет все, что я только пожелаю. Со мной он оставил трех служанок – они тоже из Африки. Имена у них такие странные: Гууди, Коффуа и Айда-Ведо. Эти служанки никогда не открывают своих лиц, но делают все, что я попрошу. А еще они никогда не спят. И не дают мне шагу ступить за пределы особняка! – Тут Надежда снова разрыдалась. – Я очень люблю Луи, но не понижаю, почему он так поступает со мной! Я забросила учебу, у меня нет друзей – ведь в особняке нет телефона и невозможно никуда позвонить!

– Как же вы попали ко мне? – задал резонный вопрос Викентий.

Надежда перестала рыдать и усмехнулась:

– Сделала куклу.

– Что?!

– Сделала куклу. Элементарно. В том особняке в моей спальне стоит статуя обнаженной девицы. Я ее обрядила в свой пеньюар, сунула в постель, а сама выбралась черным ходом.

– И думаете, ваше исчезновение не заметили?

– Заметили, – спокойно сказала Надежда и притянула к себе наган. – Они здесь с того самого момента, как я переступила порог вашего жилища.

– Кто – они?!

– Гууди. Коффуа. Айда-Ведо.

Викентий затравленно оглянулся по сторонам. Никого. Только слишком густые тени скопились в углах, возле кресел и провисших портьер…

– Подойдите ко мне и поклонитесь господину, чье жилище вы осквернили своим незаконным присутствием! – повелительным тоном меж тем сказала в темноту Надежда.

И дипломированный маг, посредник меж мирами, заклинатель демонов и лучший нейтрализатор порчи от Алтуфьева до Выхина, с остановившимся от ужаса сердцем смотрел, как перед его креслом возникли три стройные, абсолютно черные фигуры и склонились в медленном поклоне.

– Вот поэтому я и просила вас не зажигать света, господин Вересаев. – Понемногу оживая, услышал он спокойный голос Надежды. – При свете они выглядят очень… непрезентабельно. И кроме того, они света побаиваются, слабеют от него, что ли… Гууди, ка унга наройя дамбалайя оэокео! – гневно выкрикнула Надежда в сторону одной из темных фигур.

– Оэзуули ка ногойя вин дамбалайя ки унга, – ответил ей спокойный и какой-то совершенно бесплотный голос.

– О чем вы говорите? – вмешался Викентий. Ему стало по-настоящему страшно.

Его посетительница все меньше походила на истеричную дамочку с выраженным галлюцинаторным синдромом. А уж три темные фигуры Викентий совсем не мог классифицировать с позиций диалектического материализма.

«Все. С магией надо завязывать. Лучше буйных психов лечить солями лития, чем принимать таких… визитеров. С ними сам психом станешь. И соли лития не помогут. Даже электросудорожная терапия будет малоэффективной».