На заре он почувствовал приближение Леса.

Не надо открывать старых, уже почти ничего не видящих глаз: влажная и прохладная свежесть Леса проникала сквозь запах дыма.

— Давно мы с тобой не видались, — грустно подумал он, замедляя ход. — И не должны бы, но раз так вышло — здравствуй!

Выпуская клубы черного дыма, паровоз надсадно загудел хриплым простуженным басом, приветствуя старинного товарища. Лес в ответ закивал кронами огромных деревьев и поднял в воздух стаю птиц. Птицы летели над чадящей машиной и пели песни, каждая свою.

— Помнит, — невесело усмехнулся паровоз, мчась через лес в сопровождении птичьего эскорта. — Я тоже помню тебя. Здравствуй, друг, здравствуй…

…Гудок, еще гудок, надрывный, как рев погибающего корабля в океане.

Ты очнулся.

— Надо же, — сказал ты, — как это я уснул?

— Спи, — успокоил кочегар, — еще часов пять до города.

— Да нет, — отказался ты, — выспался уже.

— Эта гуделка, кого хочешь, разбудит, — зевнул из своего угла машинист. — Всю дорогу, от самой станции гудит, видать, клапан давление не держит. Что я уже не делал! Чуток помолчит и снова начинает. Даже не по себе, будто прощается со всем…

— Почему прощается? — не понял ты.

— Дык, на металл продали…

— А-а-а…

Ты встал и через открытую дверь вышел на площадку. В лицо ударил ветер. Поискал в кармане сигареты, но передумал…

Мрак на душе и тоска.

Такая тоска, что выть хочется. «Сейчас начнется», — подумал ты.

Деревья кружили в безумном хороводе вокруг старого паровоза, потом хоровод превращался в погоню, одни деревья отставали, набегали другие, и снова начиналось кружение.

«И деревья, как всадники», — вспомнилось вдруг.

Где-то далеко за лесом вставало солнце. Небо на востоке — бледно-розовое, почти желтое — просвечивало сквозь деревья. Березы там, вдали, теряли цвет и казались черными, словно отпечатанными на желтых облаках.

Привычно щемило сердце.

— Вот же черт, — сказал ты.

Сердце привычно скакало в груди в сладком, томительном предчувствии чуда.

«Сойду, — подумал ты, — и будь что будет. Иначе инфаркт наживу».

… И так всю жизнь.

Вдруг бешено заколотится сердце, и прощай покой. Какая-то сила кидает тебя к вокзалу, потом тамбур с открытой дверью и успокаивающая мелодия дороги… Толчок в грудь, и ты понимаешь, что пора. Тундра ли, тайга ли, берег моря или бескрайняя степь — не имеет значения: сходи и ищи. Твое чудо где-то здесь, недалеко, совсем рядом: разве жалко тебе сил на его поиски?

— Послушай, земляк! — крикнул ты.

— Чего? — отозвался машинист.

— Тормозни, пожалуйста, я сойду.

— А что так?

— Пора мне…

— Как знаешь…

Шипение. Клубы дыма. Ты спрыгнул на крутую насыпь, не удержался на ногах и скатился вниз. Паровоз коротко прогудел и тронулся…

…«Это мой последний подарок тебе, друг»…

Ты встал и отряхнул джинсы. Побаливало колено.

— Прекрасно, — сказал ты сам себе. — Можно поворачивать назад. Если чудо видело как я здесь кувыркался, то теперь оно улепетывает где-то в области тридевятого царства…

Но Лес уже принял тебя.

Змееподобная тропа металась среди деревьев, петляла, уводя космонавта все дальше от корабля.

Деревья толпились у тропы, вздыхали негромко, тянулись к нему длинными ветвями. Но он их не замечал.

Солнечный зайчик тоже искал свое чудо. Чудо Разума. Не могла же обмануть его эта планета, такая красивая — голубая и зеленая одновременно. Он верил, нет, он знал, что именно здесь он достигнет своей цели.

Он был готов к тому, что они, возможно, не будут похожи друг на друга. Может быть, они даже будут похожи на муравья или на мамонта?

Разве мог солнечный зайчик предположить, что подпирающая головой небо, неуклюжая в судорожных попытках скольжения по поверхности коряга, и есть тот, кого он ждет?

Коряга приблизилась к космонавту, равнодушно наступила на него и прошла мимо.

Вот и все.

И защемило в груди, и сказка не родилась…

— Да есть ли вы тут! — крикнул солнечный зайчик. — Или ваша планета слишком красива, чтобы на ней жить!

Деревья зашелестели листвой, пытаясь ответить, но не смогли.

Прилетел от Лукоморья бродяга ветер, свистнул лихо, подхватил с земли темные прошлогодние листья и затряс ими перед космонавтом.

— Не пугай, — улыбнулся солнечный зайчик. — Все равно не боюсь.

Ветер взвыл обиженно и рванул вверх, вцепился в проплывающее мимо облачко, растрепал ему прическу и погнал на восток.

Тропинка хитро изогнулась и привела космонавта к кораблю.

— Что ж, — решил он, — наверное, правда, пора.

Он подошел к кораблю и, подтянувшись, забрался на подножку. Откуда-то издалека послышался громкий надсадный гул, хриплый и жалобный. Солнечный зайчик оглянулся, посмотрел на зеленую стену вокруг и захлопнул люк.

Змееподобная тропа металась среди деревьев, петляла, уводя тебя все дальше от железнодорожной линии.

Деревья толпились у тропы, вздыхали негромко, тянулись к тебе длинными ветвями. Но ты их не замечал.

Ты шел навстречу своему чуду.

Не мог же ты ошибиться и в этот раз. Не может обмануть тебя этот Лес, где растут самые красивые на свете березы. И жужжание пчелы, повторяющей у твоей головы фигуры высшего пилотажа, и фырканье ежа под кустом, и даже щебет птиц — все сегодня звучит по-особенному, так, что ясно становится: оно недалеко, сегодня ты встретишься с ним.

Какое чудо ты ищешь?

Ты и сам не знаешь, какое… Может, это будет олень с вишневым деревцем между рогов? Или Лягушка, превратившаяся в Василису Прекрасную? А может, это будет пришелец с далекой планеты?

Тебе даже больше хотелось, чтобы это был пришелец. Пусть он даже не будет похож на человека. Это ведь абсолютно все равно. Пусть он только чувствует так же. Пусть одинаковыми будут ваши заботы, пусть вы будете любить одно и то же.

Навстречу тебе скользил солнечный зайчик.

«Какой огромный, — подумал ты. — Откуда он, интересно отражается?»

Солнечный зайчик неуловимо скользнул к тебе, и ты наступил на него.

И пошел дальше…

Я люблю Лес и люблю сказки. Я сам почти что сказка. Иногда я очень жалею о том, что могу лишь наблюдать, и ничем не могу помочь. Разве что натаскать воды разболевшейся бабе-Яге, но ведь мы же понимаем, что это мелочи…

А вот в главном они должны разобраться сами, иначе, какой смысл в этих неправильных сказках…

— Послушай, — говоришь ты сам себе, — неужели на самом деле так бывает?

Ты головой вертишь, носом водишь, потом рюкзак бросаешь, садишься на него и все равно ничему не веришь: глаза обманут, нюх подведет… Разве что потрогать?…

На четвереньках к воде подобрался, палец окунул…

Бог ты мой! Мокрая… Как из под крана. И холодная… Не то что у них на пятом этаже.

Побултыхал рукой в воде, снова на рюкзак устроился, обмозговывать все это стал.

Не врали, значит, люди…

Нет, ну мыслимо ли такое, чтобы и речка, и лесок, и степь с ковылем за бугром, и трава зелененькая, и песочек на берегу! Признайся честно, ты же до сих пор полагал, что такое только в хороших фильмах и плохих романах бывает! Ты же в жизни ничего, кроме дороги от дома до офиса, не видел!

И обитают же люди в таких местах! Всю жизнь озоном дышат!

А в лесу, говорят, водятся ягоды, комары и маринованные маслята… Их еще потом в банки закатывают и в магазине продают. Но это, наверное, треплются… Маслята, скорее всего, экспортируются откуда-нибудь из Африки с бананами, яблоками и апельсинами. И комары тоже, кажется, все еще в юрском периоде вымерли вместе с динозаврами… Хотя динозавры, судя по сериалам, еще попадаются кое-где, в основном, конечно в Штатах, но вот в Лох-Нессе, а это, блин, в Шотландии, тоже один плавает. Да и здесь, в этой речке, можно, если постараться, парочку выудить…