— Тогда почему бы нам просто не заглянуть в ваш список?

— Эй! Что вы здесь делаете?!

Этот резкий, громкий окрик, эхом отразившийся от низких сводов комнаты, заставил обоих вздрогнуть и обернуться. Фред увидел еще одного азиата — высокого, болезненно худого субъекта, одетого в ярко-оранжевый комбинезон, который стоял у самой двери, небрежно прислонившись к стеллажам плечом. Длинные, иссиня-черные волосы неряшливыми прядями падали на низкий лоб, отчасти закрывая темные, чуть навыкате глаза.

— Я просто провожал нашего гостя, — сказал кореец и отвел взгляд.

— Никто не смеет заходить сюда без моего разрешения, — отчеканил оранжевый. — А ты вошел да еще притащил с собой журналиста!

Он пристально уставился на маленького корейца, и тот покраснел.

— Вы, вероятно, доктор Рахмани? — предположил Фред.

— Вероятно. — Субъект фыркнул. — А что?

— Я Фред Арлин, — представился Фред. — Не могли бы показать мне тело Дуэйна Уильямса?

— Его здесь нет. Он в секционном зале.

Рахмани снова фыркнул и, круто повернувшись на каблуках, стремительно вышел в коридор. Фред и кореец едва поспевали за его широкими шагами. В конце концов профессор привел их в просторный светлый зал.

— Не останавливаемся! Не останавливаемся!! Р-РАБОТАЕМ!!! — крикнул Рахмани, распахивая двери.

Когда глаза Фреда привыкли к яркому свету, он понял, что попал в университетский анатомический театр. Несколько групп студентов вскрывали разложенные на мраморных столах трупы. Рассеченные грудины, вскрытые бедренные артерии, болтающиеся зажимы, впивающиеся в плоть ножницы — при виде всего этого Фреда замутило.

— Вы хотели узнать о программе анатомических исследований тел, завещанных нашему университету? — прокричал у него над ухом доктор Рахмани. — Смотрите же! Этот проект существует уже несколько лет, и все благодаря мне. Если бы не я, во всей Южной Калифорнии не было бы сейчас ни одного мало-мальски приличного анатомического театра!

Фреду казалось — гипертрофированное эго доктора заполняет собой весь секционный зал и отражается от стен точно эхо. Все еще боясь, что его может стошнить, он робко огляделся по сторонам. В этом светлом зале со стеклянной крышей, защищенном от прямых солнечных лучей только поглощавшей ультрафиолет подвесной сетью под потолком, обыденность и заурядность смерти становилась настолько очевидной, что это могло угнетать само по себе. Фред невольно подумал о том, что эти трупы — а их было около десятка — когда-то были людьми, которые двигались, смеялись, разговаривали, плакали, любили. Теперь же они превратились просто в груды мяса на столах, в муляжи, в учебные пособия, которые будут разобраны на части и кремированы. Почему-то ему не хотелось кончить тем же, пусть даже его труп принесет огромную пользу науке.

Профессор Рахмани тем временем шагнул к столу, на котором лежало обезглавленное тело какого-то мужчины. Обрубок шеи был прикрыт хирургической салфеткой. Студенты дисциплинированно отступили в сторону, и Фред заметил, что обескровленная кожа сильно напоминает желтоватый воск.

— Вот тот, кто вам нужен! — прогремел Рахмани.

— А где же… голова?

— Голова? — Профессор небрежно взмахнул рукой. — Он был уже… Я-то откуда знаю? Должно быть, ее забрал факультет неврологии.

— Могу я на нее взглянуть?

— Там уже не на что смотреть, уверяю вас. Хотите перекусить?

Фред собирался ответить, что у него нет аппетита, но профессор уже подталкивал его к выходу.

— Скажите, почему вы привезли тело Дуэйна Уильямса из Феникса? — спросил журналист, делая последнюю попытку выжать из раздражительного профессора хоть каплю полезной информации. — Ведь это довольно далеко, и…

— Мы привозим сюда трупы со всей страны, — ответил Рахмани. — Так что пусть вас это не удивляет.

— Но вам, вероятно, известно, почему труп сначала отвезли в Феникс, в «Икор корпорейшн»?

Рахмани остановился так резко, что Фред едва не налетел на него. Обернувшись к нему, Рахмани прошипел:

— Мне ничего не известно. Может быть, они хотели взять образцы клеточной ткани, которая нужна им для работы, для экспериментов… Я не знаю. И не хочу знать.

Проклятье! Фред надеялся, что Рахмани подтвердит — тело Дуэйна побывало в Фениксе, но профессор упорно уходил от прямого ответа.

— Я думал, у вас на каждый труп заведено что-то вроде личного дела.

— Это не так.

— Но у вас должна быть его медицинская карта!

— Вовсе не обязательно. — Рахмани пожал плечами, а Фред подумал, что даже во лжи профессор был неаккуратен и ленив. А в том, что Рахмани врет, он почти не сомневался.

— Она… это строго конфиденциальный документ, — промямлил профессор, видимо, поняв, что журналист ему не поверил.

— Значит, все-таки есть карта?

Рахмани бросил взгляд на часы.

— Да, есть.

— Значит, мы можем взглянуть, что там написано?

— Послушайте… как вас?.. мистер Арлин, у меня сейчас нет времени. Я должен подготовиться к важной встрече.

— Но я приехал к вам из самого Лос-Анджелеса, меня направил к вам адвокат Уильямса…

— Хин, проводите этого очаровательного молодого человека в столовую, — повернулся Рахмани к корейцу. — И пожалуйста — больше никаких визитов в морг без моего разрешения.

Бросив на Фреда еще один раздраженный взгляд, профессор Рахмани ушел так быстро, что широкие штанины комбинезона полоскались вокруг его тощих икр, как белье на ветру. Глядя ему вслед, Фред почувствовал бессильную ярость. Столько времени его водили за нос! Интересно, почему Рахмани вообще снизошел до разговора с ним?

Всю обратную дорогу до Лос-Анджелеса Фред не переставал возмущаться приемом, оказанным ему в Сан-Диего. Раздражал его и сладковатый запах трупов, который как будто впитался в одежду и продолжал окружать его невидимым облаком, даже когда он вернулся в свой рабочий кабинет. Может быть, подумал Фред, ему следовало наплевать на эту историю. Наплевать и заняться чем-нибудь другим. Фред прекрасно понимал, что, если в Сан-Диего ему предъявили тело не Уильямса, а чье-то другое, доказать это он все равно не сможет. Но не исключено, что этот обезглавленный труп действительно принадлежал казненному преступнику. О'кей, он нашел тело, и что дальше? Что в этом такого интересного?..

В задумчивости Фред придвинул к себе обувную коробку с письмами, которые Дуэйн написал своей сестре Бобби. Вернуть их, как обещал, Фред так и не собрался, и сейчас он ощутил смутное раскаяние, перебирая их, он чувствовал легкое покалывание в пальцах от сознания того, что эти письма написаны рукой самого настоящего убийцы. Вынув несколько тук, Фред начал было читать их, но это занятие ему скоро наскучило. В письмах не нашлось ничего примечательного — написанные малограмотным и интеллектуально неразвитым человеком, они были полны злости к себе и ненависти ко всему свету: к жестоким охранникам, к мерзавцу-судье, к бездельникам-адвокатам, которые не сделали ровным счетом ничего, чтобы спасти Дуэйна от смертного приговора.

— Знакомая песня, — вслух сказал Фред, бросая письма обратно в коробку. — Виноват кто угодно, но только не сам преступник.

Потом он заметил на дне коробки компьютерный диск, на котором было нацарапано «Я в «Каньоне Гамма». Заранее зная, что он там увидит, Фред вставил диск в компьютер, и на экране перед ним возник Дуэйн. На первом ролике он откровенно валял дурака, выделываясь перед снимавшим его сокамерником: принимал картинные культуристские позы, размахивал полотенцем, гримасничал в объектив. Были там и одиночные снимки: Дуэйн валяется на койке, Дуэйн злится, Дуэйн заигрывает, но они Фреда почти не заинтересовали. Потрясенный, он заново запустил клип, где Уильямс демонстрировал бицепсы и рельефный, как стиральная доска, живот. Оказывается, его торс был почти сплошь покрыт самыми разнообразными татуировками. А между тем тело, которое он видел в Сан-Диего, — совершенно гладкое.

Фред и раньше подозревал, что доктор Рахмани подсунул ему чей-то чужой труп, но теперь, когда он в этом убедился, перед ним встало сразу несколько очень серьезных вопросов, на которые он пока не знал ответа. Почему кто-то — кто именно, Фред пока не знал, — приложил столько стараний, чтобы пустить его по ложному следу? И если этот неведомый кто-то решил пустить его по ложному следу, почему он проделал это так неуклюже? Фред знал, что не производит впечатления полного кретина, да и кое-какая профессиональная репутация у него есть. И все же его попытались обмануть таким примитивным способом, причем едва не преуспели… Последнее соображение разозлило его еще больше, и Фред, чувствуя настоятельную необходимость выпустить пар, позвонил Джиму Хаттону.