– В таком случае, что бы я ни сказала, вы мне все равно не поверите. Но какое же утешение я могла получить?

Марк долго смотрел на Эмму, а потом произнес:

– Не знаю. Я не понимаю, что вам нужно от Галатаса.

– Но он же влюблен в Леонору! – выкрикнула Эмма, впервые назвав при Трайтоне сеньору де Кория по имени.

– А Леонора – тоже женщина, – заметил Трайтон. – А это значит, что она, подобно другим, дверцу в свое сердце будет держать приоткрытой. Но судя по тому, что я видел, вы к Галатасу не очень-то расположены. Хотя точно не знаю. Может быть, вы в него влюблены. Единственное, что мне доподлинно известно, так это то, что сегодня вы были в его объятиях. Если вы в него влюблены, то я прошу прощения за мое вторжение, а если нет, то это значит, что вы – охотница за скальпами. Да-да, то, чем вы занимаетесь, называется охотой за скальпами…

Увидев, что Эмма вздрогнула, он продолжил:

– Что, в точку попал? Тогда никаких извинений от меня не услышите. А если у вас такая страсть к коллекционированию скальпов, то возьмите и этот!

Трайтон резко наклонился к девушке и страстно поцеловал ее в губы. В его поцелуе не было нежности, но и этого оказалось достаточно, чтобы у Эммы сразу же закружилась голова.

После этого он молча вышел из комнаты, а остановить его Эмме не позволила гордость.

Она ждала Леонору и, прислушиваясь к шуму дождя, думала о Трайтоне. После долгих раздумий девушка пришла к окончательному решению: как только ее отпустит Леонора, она тут же съедет с виллы «Мирадор». Если она останется в этом доме до свадьбы Пилар, то тогда новых встреч с Марком ей точно не избежать. А видеть его Эмма не хотела. Она была на него обижена. Горькие слова, сказанные им, болью отдавались в ее сердце.

Да как же он мог о ней так подумать! Ведь это же все неправда! А раз это неправда, надо об этом забыть и думать о чем-нибудь другом. Ну хотя бы о предстоящем разговоре с Леонорой. Общение с этой женщиной требовало от Эммы предельного напряжения. И новый разговор с сеньорой, в чем она нисколько не сомневалась, исключением не станет.

Когда до нее из холла донесся голос сеньоры де Кория, Эмма решила, что та привезла с собой Рамона. Но когда Леонора вошла в гостиную одна, девушка поняла, что в холле она разговаривала с Хоребом.

Увидев Эмму, женщина остановилась посередине комнаты и принялась стягивать с рук длинные вечерние перчатки.

– Сейчас так поздно, я думала, что вы уже спите, – сказала она. – Вы не очень устали?

Теплота в ее голосе удивила Эмму.

– Нет, сеньора, я не устала, – сухо ответила девушка. – А спать не легла потому, что звонила Пилар. Я пообещала ей дождаться вас и передать, чтобы вы ей срочно перезвонили.

Леонора нахмурилась.

– Звонила Пилар? – переспросила она. – Странно. Решила уделить мне внимание, когда с ней рядом тот, кого она так обожает! Ничего важного она мне не сообщит. А потом, она уже наверняка в постели. Так что я перезвоню ей завтра утром.

– Она умоляла вас позвонить сегодня, – не отступалась Эмма.

– Хорошо, хорошо, я ей сейчас позвоню, – буркнула Леонора, но к телефону все равно не подошла.

Она наконец сняла перчатки, сбросила с себя меховую пелерину и, достав из коробки сигарету, опять же к удивлению Эммы, предложила ей закурить.

– Скажите, вы видели сегодня Рамона? – спросила сеньора де Кория. – Это вы сообщили ему, где меня можно найти?

– Да. Он сказал, что о своем приезде известил вас телеграммой. Но потом засомневался, послал ли он ее или нет.

Леонора снисходительно улыбнулась.

– Тогда все понятно, – кивнула она. – Рамон нашел меня в «Гойе», а после фильма мы поехали с ним поужинать. А в том, что он забыл послать телеграмму, ничего удивительного нет. К тому времени, как мне удалось убедить его поехать домой и лечь спать, он так напился, что уже стал сомневаться, получил ли он наследство или нет. Надеюсь, он вам о нем говорил? Оно ему досталось от дяди. А у того в Южной Испании были самые плодородные земли.

– Пока сеньор Галатас был здесь, ни о чем другом он не говорил. Этими новостями ему не терпелось поделиться с вами. Поэтому я взяла на себя смелость сказать ему, где вас можно найти.

– И правильно сделали. За это я вам, Эмма, очень благодарна. Знаете, к такому повороту в судьбе, как у Рамона, трудно привыкнуть.

– Большие деньги способны круто изменить жизнь, – сухо заметила Эмма.

– Да, конечно. Скажите… – Леонора хитро прищурилась, – а что вам известно о наших с ним отношениях?

– Я уже как-то говорила вам, сеньора: ни для кого не секрет, что сеньор Галатас в вас влюблен.

– А какие чувства я испытываю к нему? Вы когда-нибудь над этим задумывались?

– Его пылкая любовь, на которую вы не можете ответить, поскольку уже помолвлены, ставит вас в неловкое положение.

Леонора рассмеялась. Однако смех ее был каким-то неестественным.

– Вы очень осторожны в своих высказываниях, – заметила она. – Видите ли…

Она выдержала паузу, в течение которой успела загасить недокуренную сигарету и взять новую, а потом продолжила:

– Все это время я видела в вас своего противника. Но сегодня вечером мое отношение к вам изменилось. Дело в том, что мне нужен человек, которому можно было бы довериться.

Эмма тяжело вздохнула.

– Сеньора, боюсь, что с ролью вашей наперсницы мне не справиться, – ответила она.

– Но мы же обе – женщины. Не так ли? Только вы англичанка, а я испанка. В тех вопросах, которые нас волнуют, мы друг друга можем отлично понять. Например, в любви, в желании выйти замуж…

– Но я в этом совсем не уверена, – медленно произнесла Эмма. – Мы в Англии скорее откажемся от брака, нежели от любви. Мы считаем, что брак и любовь понятия неразделимые. А для вас, похоже, брак важнее.

Леонора обиженно поджала губы:

– Вы думаете, что мы не желаем брака по любви, как вы? Вот здесь вы абсолютно не правы! Просто испанские женщины реалистки. Они прекрасно понимают, что их обязанность – быть при муже.

– Даже при нелюбимом?

– Если предложение сделал ей не тот, кого она любит, то да. Любовь проходит, а брак вечен.

– Но брак без любви невыносим для них обоих! – воскликнула Эмма.

– Что ж, супругам надо уметь терпеть, приноравливаться, идти на компромисс, – пожав плечами, ответила Леонора. – Опасность для женщины заключается в том, что со временем она может понять, что цена, которую ей пришлось заплатить, выйдя замуж за нелюбимого, слишком высока. Но это… – Она бросила взгляд на Эмму и резко произнесла: – Вы понимаете, что мы сейчас говорим не о женщинах вообще, а об одной конкретной женщине? То есть обо мне?

Девушка, не в силах угадать, что нужно от нее сеньоре де Кория, некоторое время молча смотрела на нее. «Возможно, что она хочет вызвать к себе симпатию и попросить меня о помощи», – подумала Эмма.

– Сеньора, я вас не понимаю, – наконец произнесла она. – Вы хотите открыться мне?

Леонора сделала глубокий вдох.

– Да, конечно, – кивнула она. – Мне нужен тот, с кем я могла бы обсудить новую для меня перспективу. Я как раз начала о ней говорить, но прервалась. Так вот что мне хотелось вам сказать. Если у женщины появляется возможность выйти замуж по любви, то опасаться ей совершенно нечего. И эта женщина как раз я. Вы поняли меня?

– Вы любите Рамона Галатаса и теперь, когда он стал богатым, собираетесь стать его женой?

– Вот именно. Я никогда не любила Хайме де Кория, но знала, что с ним ни в чем не буду нуждаться. Хайме догадывался об этом и постоянно меня ревновал. Перед смертью он, движимый ревностью, составил такое завещание, что я, соглашаясь на второй брак, должна была делать выбор между богатством и любовью. Но вам, наверное, это уже известно от Пилар.

– Да. Она вас, сеньора, всегда за это очень жалела. И я тоже. Но думаю, что я бы на вашем месте выбрала любовь.

– Вы так думаете. Но вы не знаете, что такое быть богатой, а потом неожиданно оказаться в нищете. Поэтому в браке с Марком Трайтоном я видела для себя решение всех проблем. Но это было до сегодняшнего вечера. А теперь… – тон Леоноры сразу смягчился, глаза затуманились, – когда у меня есть Рамон, я могу выбрать любовь.