– Да, Пилар по-прежнему носит не то, что следовало бы, – согласилась Эмма. – Но вы же понимаете, что хороший вкус сразу привить нельзя. Это делается постепенно и не без ошибок. К примеру, Пилар в полном восторге от серебряного браслета на вашей щиколотке.

Так вот, она полагает, что, украсив свою ногу тремя дешевыми подделками, получит точно такой же эффект. А то, что это совсем не так, за один день ей никак не понять. Если я прямо скажу ей, что это полная безвкусица, пострадает ее самолюбие.

– И тогда от нее что угодно можно ждать?

Эмма помотала головой:

– Ну, нет, конечно. Мы ходим с Пилар по улицам и смотрим на витрины магазинов. Когда ей нравится какое-нибудь платье, я тотчас предлагаю ей подобрать к нему соответствующие аксессуары. И наоборот, мы выбираем, скажем, туфли и сумку, а затем ищем к ним костюм или платье. Хотя я стараюсь ей не подсказывать, ее выбор часто бывает удачным.

– Пожалуйста, в следующий раз, когда она сделает подобный выбор, купите эти вещи, а счет на оплату попросите выслать мне. Да, на такое мне будет интересно посмотреть!

– Спасибо, сеньора, – поблагодарила ее Эмма. – Пилар такая идея непременно понравится. Но тратить большую часть времени на выбор одежды, я думаю, не стоит. Дело в том, что она совсем не общается с молодежью своего возраста и, кроме как в свой сад, никуда не ходит.

– Но ваша задача, позвольте вам еще раз напомнить, заключается не в том, чтобы сделать Пилар привлекательной для юношей. Она должна нравиться солидным мужчинам, которые могут обеспечить ей такую жизнь, которую я ей желаю. А время, когда мне придется выбирать для нее мужа, не за горами. Поэтому вам должно быть абсолютно ясно, что работать Пилар не будет.

– Но я имела в виду не ту работу, за которую платят, – пояснила Эмма. – Вот в Англии каждая девочка из аристократической семьи занята общественной работой. Например, они помогают в госпиталях медсестрам, в дни торжеств продают праздничные флажки, занимаются благотворительной деятельностью.

– Фи, благотворительность! – пожав плечами, презрительно произнесла Леонора де Кория. – Ну конечно, мы тоже этим занимаемся. Распространяем билеты государственных и частных лотерей и так далее. Да-да, в самом деле. Но все эти лотереи – чистое надувательство. Те, кто их проводит, сидят как на гвоздях: а вдруг нагрянет инспекция?

– Сеньора, а кто же их устраивает? – поинтересовалась Эмма. – Куда могла бы обратиться Пилар и предложить свою помощь?

– Ну откуда же мне знать? Когда нужно, я даю на проведение лотерей деньги, а больше меня ничего не интересует. Я что, должна спрашивать, на что пошли мои средства? А сейчас, если вы не возражаете, я поеду на обед…

Это было явным намеком на то, что разговор на тему, чем заняться Пилар, навсегда закончен. Но Эмма на этом не успокоилась. Она послала письма в испанский и английский госпитали с просьбой сообщить, нужны ли им добровольные помощники.

Положительные ответы не заставили себя ждать. Испанскому госпиталю нужен был работник в библиотеку, а английскому – после полудня время от времени разносить по больничным палатам чай. Узнав об этом, Пилар пришла в восторг. Вот только она боялась, что Леонора запретит ей.

– Во-первых, она не захочет, чтобы я работала, – сказала девушка, – а во-вторых, испугается, что я принесу в дом инфекцию, – Леонора больше всего боится заболеть. Я это поняла, когда умер Хайме. Слава богу, что мой брат недолго болел. Бедная Леонора! Его скорая смерть избавила ее от лишних переживаний. Понимаешь, мне очень хотелось бы ухаживать за больными, а вот Леонора, боюсь, меня не поймет. Слушай, Эмма, а не попросить ли сеньора Марка поговорить с ней? Она пойдет на все, чтобы сделать ему приятное.

– Но нам не стоит впутывать его в наши дела!

– Даже если она ему и не откажет?

Эмма не знала, что ответить.

– Хорошо, я над этим подумаю, – пообещала она. – Возможно, при удобном случае мы его попросим.

– При удобном случае? Отлично! Такой случай нам скоро представится. Сеньор Марк на завтра приглашен к нам на ужин.

Пилар пришла в такой восторг, что можно было подумать, будто вопрос о ее работе в госпитале уже решен.

Эмма тоже считала, что Трайтону удастся уговорить сеньору де Кория, поскольку та всегда прислушивалась к его мнению.

– Да, но если говорить с ним на эту тему, то только наедине. После того, что ты рассказала мне, я на это никогда не решусь. Леонора меня неправильно поймет. – Эмма не решилась выразиться более точно.

– Я все прекрасно понимаю, – заверила Пилар. – Раз ей никто не передал, что мы с ним обедали, то почему бы не встретиться с ним до ужина? Например, в конторе «Маритайм-Эр».

– В конторе авиакомпании по личному вопросу? – спросила Эмма и решительно добавила: – Нет, этого делать нельзя. Он наверняка нас не примет.

– Но когда Леонора хочет его видеть, он ее принимает…

– Однако это еще не повод делать поблажки и нам, – сухо заметила Эмма.

После обеда в ресторане «Эль-Минзах» они с Трайтоном часто встречались на вилле. Он вёл себя с нею сдержанно, как бы давая тем самым понять, кто она в этом доме: компаньонка золовки его невесты, и не более. Такое отношение Эмму вполне устраивало, поскольку она боялась потерять свое место. Она понимала, что ходит по лезвию бритвы и в любую минуту может навлечь на себя гнев ревнивой хозяйки. Ее посещение конторы «Маритайм-Эр» сеньора де Кория могла бы неправильно истолковать.

Но выбора у Эммы не оставалось.

На следующее утро Леонора, к радости Пилар, сообщила, что едет в парикмахерскую, а после будет ждать их в порту.

– Дорогая, только не одевайся как цыганка, – предупредила она свояченицу. – Хорошо?

И даже это не испортило хорошего настроения Пилар.

Из-за небольшой неисправности в моторе им пришлось заехать в ближайшую автомастерскую. Оставив машину в гараже, девушки пошли по оживленным улицам пешком.

– Мы точно опоздаем, – забеспокоилась Пилар, – и Леонора опять рассердится.

Эмма взглянула на часы.

– Да, опаздывать нам нельзя. Но у нас еще в запасе пять минут, – сказала она и посмотрела на высившееся впереди здание, в котором располагалась контора «Мари-тайм-Эр».

Эмма увидела, как из застекленного подъезда вышел Марк Трайтон. Спустившись по ступенькам на тротуар, он направился в их сторону. Пилар тоже увидела его и тут же схватила свою спутницу за руку.

– Эмма, какая удача! – радостно воскликнула она. – Если бы мы не опаздывали к Леоноре, то с сеньором Марком могли бы поговорить прямо сейчас. Тогда сегодня вечером он попросил бы Леонору отпустить меня в госпиталь. Как же жалко, что мы не можем остановиться.

– Да, останавливаться нам не стоит, – кивнула Эмма. – А потом, мистер Трайтон может быть сильно занят.

– Но мы же его надолго не отвлечем… – Лицо Пилар озарила улыбка. – Слушай, Эмма. Если я сейчас побегу к Леоноре и извинюсь за твое опоздание, то ты поговоришь с сеньором Марком?

Эмма открыла уже рот, но ответить так и не успела: она увидела, что заметивший их Трайтон прошел мимо своей машины и идет к ним.

– Решили прогуляться? – подойдя к девушкам, с легким поклоном спросил он. – Может быть, вас подвезти?

– Мы… – начала Эмма, но Пилар ее тотчас перебила:

– Я спешу на встречу с Леонорой и очень опаздываю. А вот Эмма, сеньор Марк, хотела бы попросить вас о милости…

Пилар бросила лукавый взгляд на свою компаньонку и, лавируя между машин на стоянке, быстро скрылась из виду.

– Попросить о милости? – удивленно произнес Марк Трайтон и посмотрел на Эмму. – Здесь и прямо сейчас? А вы знаете, что для этого Пляс-де-Франс не самое подходящее место? Тут слишком много народу.

– Если у вас нет времени, то забудьте, что сказала Пилар, – в тон ему ответила Эмма. – Употребив слово «милость», она неправильно выразилась. Во всяком случае, это нужно не для меня. Трайтон от души рассмеялся.

– Тогда это официальное прошение! – улыбаясь, воскликнул он. – «Ваше превосходительство, на месте совершенного преступления меня не было. А если…» И все равно, для разговора с вами я предпочел бы совсем другое место.