– Думаю, что справлюсь с тобой, даже когда ты отдохнешь. А пока, прекращай разговоры и сразу заснешь.

Санни зевнула.

– Знаю. Сегодня я чуть не слетела с катушек, извини за подобное выражение.

– Мы не слетали ни с каких катушек, а достойно приземлились на оба колеса. Давай свой свитер, после чего спокойно засыпай.

В палатке не хватало места, чтобы сесть и стянуть с себя свитер, поэтому Ченс помог в ее борьбе с неподдающимся предметом одежды, свернул его и подложил под голову. После чего осторожно, словно боясь спугнуть, обнял ее правой рукой и подтянул поближе к правому боку. Санни устроила голову на его плече, как на подушке.

Такое положение оказалось неожиданно удобным и успокаивающим. Она опустила правую руку ему на грудь, так как другого места не нашлось. Вернее, существовали другие места, но ни одно из них нельзя было назвать безопасным. Кроме того, Санни нравилось ощущать под ладонью биение его сердца. Ритмичные сильные удары взывали к первобытным инстинктам, удовлетворяя примитивное желание не проводить ночь в одиночестве.

– Удобно? – спросил он низким успокаивающим голосом.

– Угу.

Левой рукой Ченс поправил одно из одеял, укрыв Санни по плечи, чтобы холод не добрался до ее открытых рук. Лежа рядом с ним в теплом коконе и темноте, она испытывала настоящее удовольствие. В расслабленном состоянии желание поднялось к самой поверхности и запело без слов, согревая и размягчая. Прижатые к мужскому боку груди напряглись от наслаждения, а соски стали чувствительными, подсказывая, что отвердели. Санни подумала, чувствует ли их Ченс. Ей, словно котенку, хотелось потереться о его тело, усиливая ощущения, но, сосредоточившись на ритме его сердцебиения, она заставила себя лежать смирно.

Когда Ченс ее целовал, он прикасался к ее соскам. Санни хотелось снова почувствовать сильную руку на своей обнаженной плоти. Она хотела его. Жаждала его прикосновений, вспоминала вкус его губ, мечтала ощутить его внутри. Физический голод напал на нее с такой силой, что напоминал боль.

«Если завтра мы не выберемся отсюда, я окажусь под ним до того, как снова сядет солнце», – проваливаясь в сон, подумала она с полной безнадежностью.

Санни привыкла просыпаться в тот же миг, когда ее что-то беспокоило. Однажды под окном «выстрелила» машина, а она выхватила из-под подушки пистолет и скатилась с кровати прежде, чем затих звук. Санни научилась спать в разное время, так как знала, что в любую секунду может возникнуть необходимость спасаться бегством. Она могла пересчитать по пальцам одной руки те ночи, которые удалось провести спокойно с тех пор, как она вышла из детского возраста.

Но в объятиях Ченса Санни проснулась с ощущением, что безмятежно проспала до самого утра, и его присутствие не только не мешало, но даже помогло полностью расслабиться. Его тело согревало, утешало, дарило ощущение безопасности. Рука Ченса поглаживала ее по спине, отчего Санни и проснулась.

Как и следовало ожидать, в течение ночи юбка задралась до бедер и перекрутилась. Их ноги оказались переплетенными, ее правая нога перекинута через него. Поношенные джинсы Ченса были мягкими, но хлопчатобумажная ткань при прикосновении к внутренней части нежного женского бедра казалась достаточно грубой. Нельзя сказать, что Санни совсем лежала на нем, только почти. Ее голова покоилась на широкой груди, а не на плече, под ухом ритмично и гулко билось его сердце.

Медленные движения руки Ченса не прекращались.

– Доброе утро, – сказал он охрипшим ото сна голосом.

– Доброе утро.

Санни поняла, что ей не хочется вставать, хотя здравый смысл подсказывал, что это следует сделать как можно скорее. Солнце уже взошло, и яркий утренний свет пробивался сквозь коричневый материал палатки, окрашивая все вокруг в бледно-желтый цвет. Ченсу пора было начинать разбираться с топливным насосом. Тогда они смогут подняться в небо и по радио сообщить в Федеральное авиационное агентство, что их самолет не разбился и они живы. Санни точно знала, что надо делать, но вместо этого лежала, оттягивая момент расставания.

Ченс дотронулся до ее волос, поднял одну прядь и стал наблюдать, как волосы заскользили вниз.

– Я мог бы привыкнуть к этому, – проговорил он.

– Ты и раньше спал с женщинами.

– Раньше я не спал с тобой.

Очень захотелось спросить, в чем разница, но Санни решила, что лучше не знать. Все равно не выйдет ничего хорошего из слишком быстро развивающихся отношений, потому что она не могла себе их позволить. Спокойнее верить в удачу. Скоро Ченс отремонтирует самолет, и через несколько часов они расстанутся. Санни понимала, что после этого они никогда не встретятся снова. Именно эта мысль придала ей необходимую силу наконец оторваться от него, поправить одежду, откинуть с лица волосы и расстегнуть молнию палатки.

В их тесный теплый кокон ворвался ледяной утренний воздух.

– Ого, – сказала Санни, не обращая внимания на его последние слова, – немножко горячего кофе было бы в самый раз. У тебя в самолете, случайно, не завалялся термос?

– Ты хочешь сказать, в твой комплект для выживания не входит кофе? – подхватив ее шутку, Ченс не стал развивать провокационный разговор.

– Увы, нет. Только вода.

Санни выползла из палатки, а он подал ей свитер и обувь, которые она натянула так быстро, как смогла, после чего порадовалась, что одежда оказалась плотной, а не чем-то вроде летней кофточки.

Затем показались ботинки Ченса, и он сам. Присев на землю и обувшись, он пожаловался:

– Черт, холодно. Пойду достану куртку из самолета. Там я займусь своими делами, а ты можешь отойти вон за те валуны. Так рано змеи не должны выползти из укрытий, но на всякий случай гляди в оба.

Санни достала из кармана юбки несколько бумажных носовых платков и обошла валуны. Через десять минут, справив естественные надобности, протерев лицо и руки влажными слфетками, почистив зубы и причесавшись, она почувствовала себя нормальным человеком. Санни решила, что пришло время осмотреть спасший их жизни каньон.

Он представлял собой небольшую трещину в земле. В месте приземления самолета ширина каньона не превышала пятидесяти метров, приблизительно через четверть километра он слегка расширялся, но почва становилась более неровной и каменистой. Русло ручья действительно было единственной площадкой, где небольшой самолет более или менее безопасно мог совершить посадку. Сразу за самым широким местом каньон резко сворачивал влево, поэтому его длина оставалась непонятной. Заросшее кустарниками дно покрывали большие валуны и камни поменьше. В почве виднелись глубокие промоины, образовавшиеся в тех местах, где потоки воды стекали по обрывистым стенам.

Землю и камни окрашивали всевозможные оттенки красного, от цвета ржавчины до бежево-розового. Листва кустов была блекло-зеленой, не яркой, словно выгорела на солнце. Некоторые листья отсвечивали серебром, выделяясь на фоне преобладающих красных тонов окружающих камней.

Потерпевшие крушение люди казались здесь единственными живыми существами. Санни не слышала ни щебетания птиц, ни стрекотания насекомых. Она догадывалась, что даже в самой пустынной местности обитали змеи и ящерицы и чем-то питались, но в этот момент одиночество было непереносимым. Оглянувшись, она увидела, что Ченс уже начал копаться во внутренних механизмах самолета. Санни засунула руки в карманы свитера и направилась к товарищу по несчастью.

– Ты не голоден?

– Я лучше сохраню еду до тех пор, пока не разберусь с проблемой, – на лице Ченса появилась озорная усмешка, – не подумай, что я жалуюсь, но не хочется снова есть питательный батончик, если можно потерпеть.

– И ты думаешь, что сможешь без пищи дотянуть до аэропорта, если вытащишь нас отсюда?

– Бьешь по больному месту.

Санни улыбнулась и немного сдвинулась, чтобы поглядеть, чем он занимается.

– Я тоже не стала есть, – призналась она.

Ченс проверял систему подачи топлива. На его лице застыло то сосредоточенное выражение, с которым мужчины занимаются ремонтом. Санни почувствовала себя совершенно бесполезной. Если бы он ремонтировал автомобиль, она бы могла оказать посильную помощь, но о двигателях самолетов Санни ничего не знала.