Всякий, кто сокращал дистанцию, неизбежно попадал под удар одного или нескольких упругих, словно хлысты, отростков и оказывался на земле. Иногда солдату удавалось сохранить оружие — чаще же нет. Щупальца безнаказанно обвивались вокруг заточенной стали и легко вырывали ее из рук. У ног Марисабель (право, а Марисабель ли еще?) уже скопилось несколько клинков. К счастью, команда, противостоящая ей, хоть и не входила непосредственно в состав спецподразделения быстрого реагирования тайной стражи, однако оказалась прекрасно подготовлена. Лишившись основного оружия, бойцы искали замену и быстро ее находили. В ход давно пошли: настенные, висевшие крест накрест, клинки, потом стулья, лавки и, наконец, тяжелый стол — двое гвардейцев тащили его с явным ускорением, вероятно, собирались просто бросить в неуязвимую для обычного оружия колдунью и посмотреть, что из этого выйдет.
Неплохая идея — отметил начальник стражи, в котором профессионал, наконец, победил оторопевшего, перепуганного до полусмерти человечка, и заставил мыслить по существу. Массивный, почти как гробовая плита, стол отбить наверняка даже ведьме будет не под силу. Как минимум, это заставит ее покинуть угол, в котором она держала оборону и позволит напасть на себя более широким фронтом, чем сейчас, и этого может оказаться достаточно, чтобы превозмочь колдовские трюки.
"Однако что-то здесь не так", — неожиданно забеспокоился офицер. — "И это что-то, даже на колдовство".
Что-то другое, не менее важное, и он просто обязан был распознать это, прежде чем совершить непоправимую ошибку. Глава тайной стражи колебался ровно секунду, но и этого хватило, чтобы Марисабель его заметила. Рот девицы тут смазался в надрывном крике.
— Измена, — кричала ведьма, как будто это всем вокруг и без того не было ясно. — Покушение на генерала.
Сработал рефлекс, остановить солдат и позволить киллеру выложить свою точку зрения, а потом уже решить, как с ним поступать дальше. Однако вид чудовищных отростков (бог ты мой да они ведь стальные, вон как летят искры от удара по клинкам, неудивительно, что наряду достается на орехи) свирепо стегавших воздух вокруг шпионки, парализовал разум… И опять завопило подсознание — да посмотри же ты, разуй глаза… Вместо этого офицер взмахнул рукой.
— Ра-а-асчет, — закричал он. — На поражение, пли.
Несколько стрел словно возникли из ниоткуда и, со свистом пролетев между фехтовальщиками, ударили ведьму в живот и грудь. Та едва успела прикрыть лицо, ее отбросило на самую стену, однако к удивлению всех собравшихся ни одна стрела ни кирасы, ни плаща не пробила. (Довольно забавная сценка, вы не находите? С одной стороны автор преподносит охрану генерала как едва ли не идеальную, а с другой сразу показывает их непрофессионализм. Мало того, что бойцы безынициативны и зациклены на командующем офицере, так еще и команду на проведение того или иного действия они получают открытым текстом. Что, согласитесь, в подобных ситуациях если и не совершенно бесполезно, то по крайней мере малоэффективно. Примечание переводчика.)
— Измена, — закричала громче прежнего неугомонная колдунья. — Покушение…
— Ра-а-асчет, по конечностям, — решил опробовать другой вариант страж, однако его планам не суждено было сбыться.
— Отставить, — раздался спокойный, но властный голос и все вокруг, на раз-два, замерло.
Схватка прекратилась мгновенно. Солдаты, сохраняя строй полумесяцем, отошли назад. Двое, тащивших стол, уронили его на пол пути, стрелки в стенах так и не спустили тетивы арбалетов. Даже на Марисабель подействовало появление в комнате невысокого сухонького старичка. Она перестала размахивать саблей и позволила противнику спокойно отойти. Впрочем, это могло оказаться коварным трюком.
— Мой генерал, — офицер стражи мгновенно занял позицию между ведьмой и появившемся в приемной Морином. — Умоляю вас, вам нельзя здесь находиться.
— Где же еще мне находиться, когда убивают моего гонца? — возразил старик.
— Она… — начал было безопасник, но генерал его перебил.
— Я еще недостаточно стар, чтобы мое зрение стало подводить меня, — сказал Морин, не повышая голоса, тоном ровным и совершенно спокойным, словно он и не стал только что свидетелем чего-то неординарного. Да что там свидетелем, объектом самого необычного покушения, о которых страж только знал. — А вот у вас оно совершенно очевидно уже никуда не годится.
Офицер не нашелся, что и сказать. Слова генерала поставили его в совершеннейший тупик. Что он имел в виду?
— Жаль. — Морин не стал ждать ответа долго. — За деревьями вы не заметили леса. Тогда ответьте мне на такой вопрос. Если она враг, то почему ваши солдаты все еще живы? Но только не говорите, что эта девочка не смогла бы покрошить их всех в капусту. И, раз уж ее все равно разоблачили, просто пройти дальше?
"Вот оно", — понял, наконец, офицер. — "То, что лежало практически на самом виду".
А ведь и впрямь, действуя с таким успехом, практически за несколько секунд, обезоружив половину караула и, всем без исключения наотвешивая плюх, Марисабель ни единого из них на рандеву с предками так и не отправила. И даже не покалечила. А ведь можно было сообразить, что будь она на самом деле тем, за кого ее приняли, убийцей, то вояк ожидала бы незавидная судьба. Она и с одной то саблей способна была положить кучу народа, ну а в этой колдовской кирасе, что сама по себе сражается, словно легендарный кракен, так и подавно.
Это могло бы оказаться военной хитростью, но оно ею не было — хитрить следовало при недостатке силы, здесь же налицо ее избыток. Окажись девушка тем самым чудовищем, каким показалась на первый взгляд, она прошла бы сквозь солдат как раскаленный нож сквозь масло. И точно так же полетели бы во все стороны брызги, только, разумеется, не сливочные.
Стоявшие на других участках покоев бойцы, и, несомненно, личная охрана Морина, могли оказать сопротивление и посерьезней чем эти новобранцы, однако и они едва ли справились бы с Марисабель… с такой, новой и чужой Марисабель.
— Так точно, — невпопад гаркнул страж, до которого наконец-то начало доходить, что, вероятно, магия, принесенная адъютантом откуда-то издалека, оказалась здесь не просто так, а согласно планам Морина.
— Кроме того… — собрался было продолжать генерал, но и его в свою очередь прервали.
— Осторожно, — крикнула уже почти оправданная девица, указывая за спины все еще окружавших ее воинов.
Натренированные бойцы рефлекторно не поддались на этот трюк, и, как оказалось, совершенно зря. Один из гвардейцев, тащивших стол, вдруг ушел с линии, на которой главный тайный страж прикрывал генерала и, достав метательный нож, швырнул его в Седого Орла. У стража оставалось лишь доля мгновения чтобы сдвинуться, выполняя последний долг, но он успел… Уже заваливаясь на бок, он подумал, что телохранители генерала едва ли что смогут предпринять в узком проходе.
А потом в приемной что-то оглушительно взорвалось, и прямо перед, скорчившимся от боли офицером, упал одержимый… вернее то, что от него осталось. Довольно крупная головешка. Ни одно из средств перехвата, спрятанных в комнате, на подобное способно не было. Значит, это постаралась Марисабель.
"В самом деле", — подумал угасающий страж. — "Глупо! Девица не…"
Когда обугленный труп диверсанта и тяжелораненого старшего офицера унесли, Морин с Марисабель прошли в кабинет.
— Плохо дело, — проговорил Седой Орел, со старческим кряхтеньем усаживаясь в кресло. — Они уже научились проникать в мою охрану. Пожалуй, задержись ты на пару дней, так и свидеться нам бы не пришлось. Кстати, как ты то его распознала?
Марисабель сняла шляпу и положила ее на журнальный столик перед военным лидером Коргадола. Перо заколыхалось, проворачиваясь туда сюда, и генералу показалось, что оно осматривается. Немного позже он понял, что так оно и было. Узор павлиньего пера, имитирующий огромный глаз, глазом же и являлся.
Морин сморгнул от неожиданности, перо подмигнуло ему в ответ.
