– Да, дело кажется немного запутанным, – сочувственно произнес Лайам.
– Запутанным? Да это сложнее, чем зимней безлунной ночью промаршировать впотьмах через комнату, набитую черными кошками, и ни одной твари не отдавить хвост! Прошу прощения, почтенный Гвидерий, не вы ли случайно пытались убить иерарха Клотена? Немного запутанным! Ну надо же такое сказать!
– Прибавьте к тому, что некоторые служители богини Беллоны считают ее дочкой бога Раздора. Но надо бы выяснить, довольны ли жрецы храма Раздора, что у их кумира появилась взрослая дочь.
Кессиас хлебнул пива и нахмурился. Вид у него был разнесчастный.
– По правде говоря, Ренфорд, это дело становится все хуже и хуже. С меня хватило бы и простенького воровства. Но тут стал поддавать жару Клотен. А теперь еще и вы принимаетесь раздувать религиозные распри!
– Ничего я не раздуваю! Это делает кто-то другой, я же просто подкинул вам похожее на правду соображение.
– Впредь, – безрадостно проворчал Кессиас – лучше держите подобные соображения при себе.
“Просто странно, – подумал Лайам, воспользовавшись минутой затишья, – до чего же мы с ним не любим кого-то опрашивать. Строить предположения – это пожалуйста. Тут мы оба на высоте. Но от самого процесса опроса нас просто воротит. И скорее всего, потому, что ответы, которые мы получаем, лучше бы подчас и не слышать”.
Кессиас меж тем занялся успевшим остыть пирогом. Отодвинув через какое-то время пустую тарелку, он откинулся на спинку стула и смерил Лайама долгим взглядом.
– Что ж. Теперь, когда вы основательно запутали мое дело, расскажите-ка о своем. Может, и я смогу кое в чем подставить вам ножку?
Собеседники усмехнулись.
– У меня полная тишина, – сообщил наконец Лайам. – Я сходил по адресам, которые вы мне дали. Там явно не поняли, о чем я толкую. Еще я перерыл все книги Тарквина, но так и не разобрался, по каким признакам можно узнать чародея.
– Матушка Джеф, кажется, говорила вам, что в Саузварке таких нет?
– Да, говорила, но она ведь могла и ошибаться. Как-то ведь вор проник через магическую защиту?
– Еще она сказала, что показывала вам мертвецов?
Лайам кивнул и тут же сообразил, что этим кивком выдает себя с головой. Кессиас ведь до сих пор считал, что он боится покойников.
– Ну да, – неуверенно произнес Лайам и почувствовал, что краснеет. – Это было весьма познавательно.
– Она также сказала, – продолжил эдил, слегка улыбаясь, – что вы угадали в одном из покойников мелкого чиновника, только взглянув ему на руку.
Запинаясь, Лайам подтвердил, что так оно и было. Лицо его горело. Ему и в голову не приходило, что матушка Джеф может выложить все эдилу и что тот сможет его подловить. В конце концов, скрытность – порок небольшой, но Лайам все равно чувствовал себя виноватым. Улыбка Кессиаса сделалась шире.
– У меня появилось одно соображение, Ренфорд, и я думаю, что вы поможете мне с ним разобраться. Помните, вы спрашивали меня насчет сыщиков? Ну, людей, которые умеют искать преступников?
– Да, – подтвердил Лайам, не понимая, к чему клонит Кессиас. Он уже был готов сознаться во всех прегрешениях, какие только бывают на свете, но простодушно-восхищенное выражение, появившееся на лице бравого стража порядка, удержало его.
– Вы всегда выдавали себя за ученого, Ренфорд, но теперь мне в это не верится. Знаете, что я думаю?
Лайам покачал головой и выжидательно уставился на Кессиаса. Эдил довольно улыбнулся и, ткнув в Лайама пальцем, объявил:
– Я думаю, что вы – такой вот сыщик и есть! – Лайам расхохотался – так от души смеяться ему уже не приходилось давно. Он хорошо относился к эдилу и весьма ценил его оборотистость и смекалку, но он и представить себе не мог более странного предположения в свой адрес. Было бы менее нелепо, если бы эдил заподозрил его в воровстве или, например, в шпионаже в пользу того же Фрипорта. Вором Лайам в силу обстоятельств бывал. Шпионом? Тоже пару раз приходилось. Но предположить, что он – сыщик?! Его смех рассердил Кессиаса.
– Но ведь все концы сходятся, разве не так? С вашим-то нюхом на всяких мерзавцев и с вашими познаниями о воровских обычаях, кем же еще вы можете быть?! Ну объясните мне, откуда тогда порядочный человек может знать подобные вещи?
– Такое бывает, – выдавил Лайам, утирая выступившие на глазах слезы. – Я готов признать, что ваши рассуждения вполне основательны. Но я никогда не бывал сыщиком. Честное слово.
– Тогда откуда вы все это знаете? – возмущенно спросил Кессиас.
– Я просто внимательно слушаю, что мне говорят, – пояснил Лайам. – И многое запоминаю. Если так делать достаточно долго, со временем будешь знать обо всем. Вот, например, с ваших слов я немало знаю о том, каково это быть представителем герцога в Саузварке. Но это еще не означает, что я – эдил, ведь так?
Кессиас мрачно кивнул, и на мгновение Лайам забеспокоился. Ему показалось, что эдил всерьез на него рассердился. Но затем он понял, что раздражение прямодушного стража порядка вызвано разочарованием, – тот надеялся, что ему удалось разобраться с загадкой, какую Лайам в его глазах собою являл. Большинство жителей Саузварка занимали определенное положение в обществе – вот моряки, вот торговцы, вот наемники, вот жрецы. С ними все было просто, а Лайам ни в какой определенный список не попадал. Он жил в доме мага и приручил маленького дракона, но при том чародеем не был. Он считался ученым, но не писал книг и никого не учил. Он помог эдилу найти убийцу Тарквина, но стражником не являлся. Да, Кессиасу с ним приходилось трудненько.
Лайам вздохнул и сказал:
– В любом случае, если бы я и был сыщиком, то очень бедным. Уже прошло два дня, а я еще никого не поймал.
– Но я готов поспорить, что у вас есть какая-нибудь задумка.
Эдил, похоже, смирился с тем, что его попытка закрепить за Лайамом какое-нибудь местечко на общественной лестнице Саузварка не удалась, но это ничуть не подорвало его веры в способности собеседника.
– И что же вы будете делать теперь?
– Точно пока не знаю. Но хочу выйти на кое-кого из местных воров.
Судя по энергичному взмаху руки, Кессиас так и думал.
– Это мне ясно, но что будет дальше? Как вы думаете, смогут они вам чем-то помочь?
– Не знаю.
Лайам и вправду не знал. Если местная воровская гильдия и вправду крепка, она не потерпит, чтобы какой бы то ни было вор действовал без ее дозволения в Саузварке. Следовательно, вор, обокравший Лайама, известен здешним преступным кругам. Но согласятся ли они выдать его Лайаму?
– Посмотрим, как будут развиваться события, – пробормотал Лайам.
– Это как?
– Может получиться так, что здешние воры не укажут мне на того, кто меня обокрал. Но возможно, они согласятся передать ему мое предложение.
– Какое? А, понял! Вы хотите выкупить вещи. Иногда Кессиас просто схватывал все на лету. Впрочем, Лайам, справедливости ради, припомнил, что не раз также расшибался о его твердолобость.
– Ну, да, что-то в таком духе – если только вас это не беспокоит.
– Беспокоит? А почему это должно меня беспокоить?
Похоже, эдил был искренне озадачен. Лайам мысленно испустил вздох облегчения.
– Я думал, что вы, как лицо, облеченное властью, будете возражать, если кто-то за вашей спиной вознамерится заключить сделку с ворами.
– У меня нет ни малейших на этот счет возражений. Если это – единственный способ вернуть ваши вещи, значит, быть по сему. Только смотрите, Ренфорд, – серьезно произнес эдил, перегнувшись через стол и ткнув собеседника толстым пальцем в ребро, – я это вам говорю по секрету. Хотя, наверно, вы и сами все понимаете. Есть круг вещей, которые я делать могу. Я могу патрулировать улицы и предотвращать или раскрывать большую часть преступлений. Я могу подавлять беспорядки и пресекать скандалы. Я могу следить, чтобы в портовых тавернах не разбавляли вино водой или не травили моряков какой-нибудь дрянью. Я могу присматривать за порядком в публичных домах, могу закрывать театры и игорные заведения. Я ревностно забочусь о том, чтобы рыночная братия не обвешивала горожан, и умею прижать к ногтю распоясавшихся карманников. Но есть много вещей, что мне не под силу. Я не могу брать в оборот крупных торговцев или дворян, я не могу вмешиваться в дела храмов и – самое главное – не могу одолеть преступную гильдию. На это у меня нет ни времени, ни сил, ни охоты.
