Кортни продела указательный палец в колечко брелока и покрутила пальцем. Иногда это простое действие помогало ей думать, решиться на что-то. С одной стороны, она не понимала, зачем ей понадобился Морис Митчелл. А с другой… Она очень хотела увидеть его и узнать, что с ним все в порядке. Хотя, как может быть «все в порядке» у человека, который бежит от преследователей? Бежит?.. Металлическое колечко брелока остановило свои обороты и застыло на пальце. Вот оно, ключевое слово найдено. Он в бегах, и именно поэтому она так хочет его увидеть. Все просто: они оказались в одинаковой ситуации. И поэтому она хочет помочь ему. Или хотя бы узнать, что он жив и здоров.
Кортни уже воткнула ключ в замочную скважину, как вдруг откуда-то снизу, из-под земли, раздался зловещий шепот:
– Кортни…
Кортни оцепенела от ужаса. Ей понадобилось какое-то время, чтобы взять себя в руки и вспомнить о словах Мориса насчет того, что у нее – паранойя. Видно, так и есть, подумала Кортни, обливаясь холодным потом. А как еще можно назвать голоса, которые слышатся тебе из-под земли?
– Кортни, – возобновились голоса. – Кортни, я здесь…
Тело Кортни усыпали мурашки. На секунду ей даже показалось, что волосы встают на голове, как в фильмах, когда героя ударяет сильным электрическим разрядом… Успокойся, Кортни, вмешался голос разума. Это просто галлюцинация. Такое бывает, когда сильно устанешь или понервничаешь. А у тебя было и то, и другое. Сейчас ты залезешь в «Роджера», примешь таблетки и уснешь крепким, спокойным сном. Поняла, Кортни?
– Да Кортни же! – из зловещего шепот стал почти сердитым. – Я здесь, внизу…
Уповая на милость Господню, Кортни опустила голову и широко раскрытыми глазами уставилась на асфальт. Естественно, там ничего не было, кроме пухлых здоровых шин автокемпера. Но не машина же, в конце концов, разговаривает с ней? Хотя… Она так часто беседовала с «Роджером», что, может быть, и он научился говорить…
– Ко-о-ортни, – протянул голос – Загляни под колеса. Только не кричи, умоляю…
Рассудок отказался осмыслять происходящее, и Кортни с чувством обреченности опустилась на корточки. Осталось только набраться храбрости и заглянуть под колеса. Главное, чтобы эти колеса ей не улыбнулись…
Она опустила голову. Черные волосы скользнули по асфальту. Неужели именно так сходят с ума? Из-под машины на нее смотрели два влажных, блестящих глаза. И, слава богу, они принадлежали не шинам «Роджера», а Морису Митчеллу.
– Ох, – с облегчением выдохнула она. – Как же ты меня напугал. Я решила, что схожу с ума…
– Тсс… – прошептали глаза. – Говори шепотом. Ты что, ни капли не удивилась, что меня увидела?
– Нет, – прошептала Кортни. – Я думала, что мне слышатся голоса из-под земли.
Глаза довольно хмыкнули.
– Я же говорил – у тебя паранойя.
– Не начинай, Морис…
– Оглядись по сторонам. Только осторожно, не привлекай внимание.
– Никого нет…
– Оглядись…
– И у кого после этого паранойя?
– Кортни…
– Кажется, я просила…
– Ладно, Вулф…
– Хорошо, – сдалась Кортни и осторожно, как просил ее Морис, огляделась по сторонам. Тишь да гладь, нечего было и беспокоиться. – Никого нет, можешь вылезать.
Морис буквально выкатился из-под машины. Кортни, конечно, представляла, что Морис не будет образцом чистоты, когда вылезет из-под «Роджера», но перепачканный парень в синих носках с красными ромбиками невольно вызвал у нее приступ смеха. Она с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться, и то только потому, что представила себя на месте бедняги Мориса.
– Слава богу… – глухо прошептал он. – Я не был до конца уверен, что эти типы убрались отсюда.
– А кто это?
– Не все сразу, моя дорогая. И вообще, я не так уж уверен в том, что тебе нужно все знать…
– Прекрасно, – нахмурилась Кортни. – Тогда какого черта ты делаешь под «Роджером»?
– Глупый вопрос. Конечно же прячусь… Искать меня под твоим «Роджером» никому не придет в голову…
Только и всего? – разочарованно спросила себя Кортни. А она-то думала, что Морис Митчелл пришел к ней за помощью…
– Ладно, не дуйся, – улыбнулся Морис. В уголке его губы виднелась грязь, и от этого его улыбка почему-то показалась Кортни доброй. – Если ты примешь меня, оборванца и беглеца, во второй раз, то я поспорю с шекспировским Гамлетом.
– О чем это ты?
– «О, женщины, вам имя – вероломство»… Этот тип, Гамлет, очень низко ценил женщин. А все из-за эдипова комплекса… Правда, матушка у него была та еще штучка…
Кортни никогда не слышала, чтобы кто-то говорил об эдиповом комплексе Гамлета и уж, тем более, о том, что его мать была «той еще штучкой». Очевидно, у Мориса свои взгляды на классиков. Она улыбнулась. Перепачканный с ног до головы уличный философ не мог не вызвать в ней симпатии.
– Конечно, пущу… – ответила она Морису. – Но, надеюсь, ты будешь со мной откровеннее, чем в прошлый раз…
– Кто бы говорил… – пробормотал Морис, вспоминая, как слова из Кортни приходилось тянуть клещами. – А ты что, собираешь дорожные истории?
– Начну с твоей. Пойдем, оборванец и бродяга… Думаю, нам стоит отъехать подальше от этого места.
Кортни поднялась с корточек и отряхнула волосы. Золотые в свете фонарей крупицы песка прилипли к кончикам волос. Внезапно она поймала на себе взгляд Мориса и почувствовала: еще мгновение, и он передумает. Попрощается и пойдет своей дорогой…
– Кортни… – нерешительно начал он.
– Вулф… Я пошутила насчет откровенности.
– Я не об этом. Мне лучше пойти, потому что я не хочу навлечь на тебя неприятности. Так будет лучше, поверь…
– Брось, – отмахнулась Кортни. – Теперь уже я не оставлю тебя в покое. Это дело чести.
– Ты рассуждаешь, как мужчина…
– А что, я очень похожа на женщину?
Морис шутливо оглядел Кортни с ног до головы. Уходить совсем расхотелось. В конце концов, маловероятно, что его мозговитые друзья вернутся сюда за ним…
– Ну… как тебе сказать… Иногда внутренний мир бывает совсем не похожим на внешнюю оболочку.
– Иногда? – улыбнулась Кортни. – Скорее, зачастую… Ладно, приятель, давай убираться отсюда подобру-поздорову. Кстати, куда девались твои кроссовки?
– Обязательно расскажу, когда залезу в трейлер, тьфу ты, в автодом… С тобой приходится делать слишком много уточнений.
– Ну это не самое страшное в общении со мной.
– Успел заметить…
Не прекращая привычной перебранки, они залезли в «Роджер». Кортни завела мотор и вопросительно посмотрела на Мориса.
– Думаешь, нам стоит отъехать подальше?
– Не знаю… Если бы я догадывался, каким чутьем обладают мои приятели, то меня не занесло бы в этот мотель на окраине Остина…
– Ладно, не будем углубляться в дебри. В конце концов, твои преследователи ищут человека в синих носках с красным ромбиком, а не автокемпер…
– Смеешься? – недовольно покосился на нее Морис, оттирая салфеткой грязь, словно въевшуюся в лицо. – Между прочим, мои кроссовки дали мне время для того, чтобы убежать. Если бы не они, думаю, меня сцапали бы.
– И как же тебя спасли кроссовки?
– Очень просто. Старый трюк с кроссовками в туалете. Я проделывал его в школе, когда меня хотели отмутузить старшеклассники. Забегаешь в туалет, ставишь кроссовки в дальнюю кабинку, не забыв, разумеется, закрыть дверь с внутренней стороны, выбираешься и встаешь на крышку унитаза в первой кабинке. Пока твои преследователи ругаются на кабинку с твоими кроссовками, пинают дверь ногами, не жалея своей обуви, ты тихонько выбираешься и уходишь. Вот и все.
– Да у тебя богатый опыт, – рассмеялась Кортни. – И что, в этот раз ты проделал то же самое?
– Не совсем, – невинно улыбнулся Морис. – Я поставил кроссовки, задвинул щеколду, а сам вылез в окно. Представляю их глупые лица, когда они взломали дверь в кабинку. Идиоты! Ммм… – неожиданно застонал он. Его лицо исказилось от внезапной боли. – Это еще что?
– В чем дело? – озабоченно посмотрела на него Кортни. – Ух ты! – Голубая рубашка Мориса, та самая, которую она отдала ему вечером, была разорвана. Рука, торчащая из разреза, представляла собой не очень-то приятное зрелище: она была поранена, по всей видимости, довольно глубоко, и сейчас из нее сочилась кровь. Слава богу, Кортни была не из тех женщин, которые теряют сознание при виде крови. – Ничего себе… Как же ты раньше не заметил?
