– Слушай, приятель, какого дьявола ты впутываешься в мокрые дела?

– Сон потерял, Нельсон… Ведь выходит, раз убили, так я в сообщниках.

– Кто он такой, твой знаменитый хищник?

– Разбойник! За поимку тысячи обещаны.

– Ну и донеси на него, – посоветовал Нельсон. – Монетой разживемся и съедем отсюда, а то застряли в этой дыре…

– Не могу. Он мне как сын родной.

– Ох, молчал бы ты лучше, Баркер. Твоего настоящего сына я, слава Богу, знаю. А ты опять загремишь в тюрягу. Хорошенькая реклама для трупы будет, ничего не скажешь!

Нельсон ничего не видел дальше своего театра, и разговора не получалось. Кто-то позвал его, Баркер остался сидеть один. Ох, Господи прости, что за жизнь собачья на старости лет!

– Привет, старина! – окликнул голос, который Баркер узнал мгновенно. Задрожав, он поднял голову: перед ним стоял Робин.

– Не бойтесь.

– Что с инж… с инженером?

– Не понял?

– Жив он или нет?

– Конечно, жив. Работает. Только вот сегодня вечером его намереваются прикончить. И тогда вас точно впутают в эту историю.

– Знал же я, ох! – застонал Баркер.

– Я провез инженера через горы. Таким переходом можно гордиться, Баркер. И он сейчас плотину строит. Так что вы могли бы заработать деньжонок себе на спокойную старость. Ровер человек богатый. Помогите ему, и он будет весьма обязан.

– А потом за это в тюрьму? Не хочу больше обивкой заниматься!

– Что вы, ваше дело будет геройское. За такое награждают. Готовы выслушать?

Робин присел рядышком. Баркер слушал внимательно, потом начал горячо протестовать, бил себя в грудь, клялся и даже поплакал под конец. Но Робин его все-таки убедил.

– Короче говоря, вечером встречаемся здесь. Вспомните: пока вы меня слушались, с вами ничего худого не приключалось!

– Ох, на любую авантюру уговорите старика… Так что я должен делать?

– Слушаться, Баркер, слушаться.

Робин решил вернуться обратно в салун, подыскать пару-другую парней в подмогу. Быть может, в Кантри найдутся такие. Но не успел он отъехать и нескольких ярдов, как раздался вопль:

– Тигр! Тигр! Хватайте его!

Кричал Нельсон. Он узнал человека, шептавшегося тогда с Баркером, его осенило: да вот же он, тот самый, хищный и кровожадный, о котором наперебой строчат газеты, – вот он, Тигр! И закричал он потому, что вспомнил, сколько денег трупа задолжала гостинице.

Робина мгновенно окружили. Одно движение, один шаг – и десяток стволов превратят бандита в решето. Молодой человек понял, что попался.

Дрожа всем телом, Нельсон ткнул пальцем в Робина:

– Вы… вы – Тигр.

– Да, – спокойно ответил тот. – И что из того?

Полчаса спустя его водворили в тюремную камеру. Баркер просил о свидании, однако начальник тюрьмы ему решительно отказал.

Фолкстон находился в тихой долине. С гор поглядеть, так просто райский уголок: маленькие домики, мирные фермы, густые сады. Словом, кругом безмятежный покой.

А вокруг фермы Ровера возводили баррикады. Валили деревья на дорогу, укрепляли заборы мешками с песком.

Индейцу разок пригрозили кнутом, и он во всем сознался.

– Повесить собаку! – разъярился старый Боб.

– Нет, – отрезал Ровер. – Отпустим. И немедленно.

– Отпустить? – удивился Паттерсон, сидевший рядом: он тоже готовился к сражению.

– Фолкстонцы поступили гораздо подлее, потому что связались с ним, – ответил Ровер. – Пусть идет в Фолкстон. Эй, ты, возвращайся, откуда пришел. Скажи фермерам, что крови я не хочу. Но если они не могут по-другому, что ж, Ровер готов. Так и скажи. А теперь развяжите его!

Мало кто одобрил про себя решение хозяина, но прекословить не решились. Вождя освободили. Глаза его горели ненавистью. Не сказав ни слова, он скрылся.

– Зря, – раздумчиво проворчал Паттерсон, – обиды он не простит. До самой вашей смерти, Ровер.

– Я не боюсь. Главное, пусть знают! Может, одумаются, если хоть капля мозгов осталась.

– Едва ли, Джек. Их в десятки раз больше.

– Мы еще посмотрим, – упрямо повторил Ровер. – А кто боится, тот может уйти. Нечего жизнь на карту ставить, если в дело не веришь…

Но ни один не ушел. Горстка преданных Роверу храбрецов осталась, чтобы сражаться до конца.

К полуночи на ферме стало тихо. Трое дежуривших на передовом посту, что на холме, услышали, как около часа ночи заволновались птицы с южной стороны фермы. В лунном свете блеснул металл. Идут!

Один из ковбоев пальнул в воздух, давая сигнал остальным, и часовые поскакали к главным укреплениям. С восточной стороны начали атаку индейцы.

– Патроны экономить! – приказал Ровер. – Бейте наверняка.

Фолкстонцы, отряд в сотню человек, выжидали, пока индейское нападение отвлечет главные силы защитников фермы.

– Ищите Ровера, – инструктировал Алан. – Главаря ухлопаем, остальные разбегутся.

В ночи набухала гнетущая тишина, изредка взрываемая редкими выстрелами: постреливали подползавшие индейцы. Оборона молчала. Порой раздавался громкий вскрик: видимо, какой-то из индейцев поплатился за излишнюю храбрость.

Но нападавшие неуклонно приближались к ферме. И тут прогрохотал плотный залп: то была засада под началом Паттерсона. Фланг нападавших оказался совершенно незащищенным, раздались крики раненых, в рядах наступавших возникла сумятица.

– Вперед! – крикнул Ровер. – В атаку!

Пошла рукопашная схватка. Продолжалась она недолго. Застигнутые врасплох краснокожие обратились в бегство. Фолкстонцы недоумевали, прислушиваясь к стрельбе и крикам.

– Видать, что-то не так, а? – забеспокоился Алан.

Прибежал связной и сообщил, что индейцы начали разбегаться, потому что попали в засаду.

– Слышь, Алан, может, у них там подкрепление? – нервно спросил шериф Хоулд.

– Какое к дьяволу подкрепление! Залезли двое с ружьями в кусты да перещелкали всех, как белок! – сказал Хайрон.

– Боже правый, а что ж теперь делать?

– Пусть Микувайи собирает свой сброд и снова атакует! – приказал Алан. – А нам дожидаться некого. Пора!

Фолкстонцы двинулись на приступ. Одновременно с другой стороны полетели горящие стрелы. Пальба не стихала ни на минуту, и среди защитников фермы уже появились раненые. Загорелся сарай. Наступавшие прорвали первую линию баррикад.

– Пропадем, хозяин! – тяжело дыша, крикнул Боб. – Уж и меня зацепило!

– Огонь! – прорычал Ровер. – До последнего патрона стрелять!

Но с каждой секундой все меньше оставалось надежд. Фолкстонцы орудовали уже во дворе фермы. Огонь перекинулся от сарая к флигелю прислуги.

– Бросай оружие, Ровер! – заорал Алан.

Ответом были несколько выстрелов. Ровер уложил Хайрона.

– Сам напросился, мерзавец…

Круг нападавших смыкался все теснее. Еще несколько минут и…

Вдруг заиграл рожок.

Армейский рожок вдруг заиграл «атаку», замелькали в темноте штыки и солдатские мундиры, сверкнула сабля офицера.

Солдаты! Армейский отряд бегом приближался к ферме Ровера. Ружья наперевес, штыки примкнуты. Громко играл рожок. Нападавшие не заставили себя долго упрашивать. Первыми испарились с места побоища индейцы, за ними последовали фолкстонцы. И те, и другие прекрасно понимали, что стычка с солдатами не сулит ничего хорошего.

– Уф, слава тебе, Господи, – пробормотал Паттерсон, вытирая платком лицо.

Армейский отряд промаршировал через ворота фермы и оказался весьма немногочисленным. Защитники фермы встретили солдат рукоплесканиями. Офицер с достоинством выслушал Ровера, обратившегося к нему со словами благодарности.

– Не стоит, мистер Ровер. Моя фамилия Баркер. Бродячим артистам нечем платить за постой. Уповаем на вашу щедрость, мистер Ровер!

В руках одного из солдат гордо реял звездно-полосатый флаг.

Прибыли настоящие солдаты. Никто уже не мог помешать окончанию работ: ни индейцы, ни белые. На открытие плотины приехал сам губернатор Хантон. Фолкстонцы своим присутствием не удостоили.