Поражает единодушие в той "теплоте", с которой пишут о них сотни и тысячи самых разных сочинителей в самые разные времена.

Подолия, Волынь… – оттуда они помаленьку расселялись по России в XIX веке и уже валом обрушились на Россию после 1917 года. Россия ныне для них посадочная площадка, места заработка и проживания, не более, а истинная родина их в государстве Израиль. Это они показали нам, когда снимались и уезжали к себе на "историческую родину" десятками и десятками тысяч, продолжая отъезжать и доныне. Квартиранты на русской земле…

Отвлечёмся.

Герцену принадлежат слова:

"Наша европейская, западническая партия только тогда получит место и значение общественной силы, когда овладеет темами и вопросами, пущенными в оборот славянофилами".

Что означает признание Герценом пустоты вокруг "западников" (космополитов) вследсгвии полной устранённосги от народа и народной жизни.

Космополиты ("западники") – это существа без Родины, самодовольные проводники западного влияния.

Все эти люди ломают Родину и калечат свой народ.

Даже закалённый враг славянолюбов и убеждённый "западник", Виссарион Белинский однажды позволил себе такое высказывание:

"Без национальностей человечество было бы мёртвым логическим абстрактом, словом без содержания, звуком без значения".

И не менее закалённый враг патриотизма Лев Толстой отметил в дневнике один на один с собой:

"…думал: славянофильство (патриотизм. – Ю.В.) это любовь к народу, признание истины в его формах жизни".

Американский сенатор Фулбрайт, широко известный в 1970-е годы, писал:

"Национализм является силой в том смысле, что он способен вызвать лояльность и активную поддержку огромного количества простых людей" [200].

Самонадеянность силы Фулбрайт относил не к Советскому Союзу, а политике США.

Фридрих Ницше (1844-1900) говорил о своём времени:

"Нет пастыря – одно лишь стадо".

Любопытно описание войны Батория с Иваном Грозным [201], составленное секретарём Стефана Батория Райнольдом Гейденштейном и изданное в 1584 году, но ещё более любопытна его история Польши.

Чтобы только поверхностно обрисовать дела Ивана Грозного, надобен самостоятельный очерк.

Стефан Баторий (1533-1586) – польский король и одарённый военачальник. В 1579-1582 годах участвовал в Ливонской войне. После безуспешной осады Пскова в августе 1581-го – январе 1582-х годов оказался вынужден согласиться на перемирие с Иваном Грозным. Уловив ослабление государственных устоев Русского государства с кончиной Ивана Грозного в 1584 году, Баторий возмечтал сокрушить Русскую державу "для интересов запада и латинства", однако опочил при подготовке нового захватнического похода.

Вот отрывок из истории Польши Гейденштейна:

"…когда Иоанн IV умирал, то силы Москвы были сильно истощены. Представлялась весьма счастливая возможность возвратить назад Смоленск и другие области, забранные силою или изменою. Не было ничего невероятного, что возможно будет присоединить к Польше или иначе переустроить для блага всего христианства (католического. – Ю.В.)… всё московское государство, столь громадное, столь могущественное и столь полезное для борьбы с турками".

Для сего польский король "открыл переговоры с папою, с князьями итальянскими, с Венецией и Флоренцией". Смерть короля Батория прекратила переговоры. А созревал ведь всеевропейский заговор против православной Руси, уже сотрясаемой грядущей междоусобицей и смутой… [202]

В нынешнее смутное время роль Польши и короля Батория берут на себя США, сколачивающие под флагом ООН силы интервенции, пригодные для раздела России и закабаления её народов, прежде всего русского, как национально образующего народа. Здесь ставится задача на его предельное ослабление и количественное сокращение всеми средствами.

Имя за именем Коялович перебирает всех наиболее известных авторов сочинений о Руси, навещавших её в допетровские времена. Наступает очередь иезуитов и англичан.

Читаем у Кояловича:

"И свободолюбивое протестанство в лице англичан и мрачно деспотическое иезуитство сошлись на том, чтобы поработить Россию: Англия – своей торговле, иезуиты – своему папству. Само собой разумеется, что при такой задаче те и другие должны были смотреть на Россию, как на материал, который необходимо пересоздать, потому что в нём всё дурно" [203].

"Благодаря приказной помете на обороте грамоты митрополита Кирилла в Новгород по поводу распри новгородцев с князем Ярославом Ярославичем в 1270 г. мы узнаём необыкновенной важности факт, что новгородцы уже тогда признавали участие татар (как захватчиков русской земли. – Ю.В.) в избрании их князя" (Коялович, С.89).

Командуют захватчики.

Американцы, у которых ключи от русской экономики, вне всяких сомнений, планируют и проводят президентские выборы в России. Побеждают только их кандидаты. Доллар правит Россией.

Им с высокомерием вторит посол английской королевы Елизаветы Джайлс Флетчер (1549-1611).

У Кояловича это вызывает взрыв негодования:

"Но что касается… основного взгляда на Россию, то никакой иноземец не высказывал его резче Флетчера или, лучше сказать, он лучше всех выражает основной взгляд иноземцев на Россию. Россия пребывает без познания Бога, без писанного закона и без правосудия – вот его основной взгляд на Россию. И это писалось в то время, когда Россия живо помнила и глубоко чтила такого необыкновенного мыслителя и психолога в области религиозной и гуманиста в жизни, как Нил Сорский; когда недавно ещё сошли со сцены – известный нам просвещённый собиратель (и автор. – Ю.В.) "Четьих Миней" – митрополит Макарий, могущественные двигатели нравственного оживления России Сильвестр и Адашев; не говорим уже о Максиме Греке, о Курбском; говорилось это тогда, когда Россия имела уже два Судебника, в которых ясно, твёрдо проповедовался основной принцип лучших законодателей Мира: суд всем общий и равный. Иноземец не мог выбраться из области тяжёлых впечатлений от внешних, поражавших его суровых явлений русской жизни. Но удивительно, что его не поразили такие явления, как то, что величайший русский тиран Иоанн IV тщеславился тем, будто бы он сам не русский, а иноземец римлянин, и что у этого тирана самым изобретательным палачом был англичанин Бомелий. Не обратил образованнейший, свободолюбивый англичанин внимания даже на то, что в то время, когда он был в России, в ней ещё не было закрепощения крестьян и что весьма недавно в этой самой, незнавшей будто бы Бога, закона и правды России, во имя христианской любви раздавался протест против существования в ней рабов и не был пустым словом или единичным голосом.

Известно, что упомянутый Сильвестр отпустил на волю своих рабов, и они по воле жили у него" [204].

В своём интервью газете "Советский спорт" (6 ноября 1998г.) на вопрос: "А дома, в семье?" – я ответил:

"- Здесь у меня вторая жизнь. Сильная, настоящая. Человек без семьи ни-ког-да ни-че-го не напишет, не сделает, не создаст. Без женщины – мужчина ничто. Сомнения, духовные терзания, когда ты один на один с собой – своей силы не хватит, это я вам точно говорю. Какой бы железной воли ты ни был, если у тебя нет опоры, нет твоей женщины, ты не пройдёшь… Энергия всех побед любовь. Проигрывает тот, кто перестаёт любить".

Раскроем поимённо гневную отповедь Михаила Кояловича Флетчеру и всем его подпевалам до наших дней.

Кто есть кто?

Нил Сорский (1433-1508) – москвич Николай Майков, церковный деятель из переписчиков книг, постригся в монахи в Кирилло-Белозёрском монастыре. Совершил путешествия на греческий Афон, после – в Палестину и Стамбул. Выступил с проповедью нового образа монашеской жизни – нестяжания. Жизнь монаха, согласно Сорскому, должна протекать одиноко в скиту, и питаться он должен трудом от рук своих. Лишь такая жизнь ведёт к внутреннему совершенствованию и наделяет величайшим счастьем уже на земле созерцать самого Создателя. Для претворения в жизнь своего представления о монашеской жизни Нил основал скит на реке Соре близ Кирилло-Белозёрского монастыря. Он написал "Устав скитского монашеского жития" и "Предания ученикам своим о жительстве скитском", проповедуя нравственное самоусовершенствование без жалости к плоти своей. Он призывал к скромности в убранстве церквей. Он не только истязал свою плоть и следовал строжайшему ограничению всех желаний, как плотских, так и душевных. Он на деле не слыл, а был серьёзным знатоком византийской церковной литературы. Он призывал к отказу насилия над еретиками.