Недаром Господь отметил Ельцина несмываемым позором взрыва дома Ипатьева не кто-то другой, а именно он взорвал и даже не позаботился что-то сохранить от дома, хоть какую-то вещь, хотя бы камень…

Именно этот секретарь Свердловского обкома партии, свирепый партийный давила – другие в обкомы не попадали, – со всей возможной старательностью стёр память о месте гибели царя.

Невыразимо тягостно было смотреть на этого человека, когда он 18 июля 1998 года держал свечу в Петропавловском соборе и напускал на себя личину скорби.

Он притворяется всю жизнь.

И ещё о значении личности.

Кабы советская власть в годы кризиса (1987-1991) выдвинула умного, бесстрашного вождя, она устояла бы, не поддалась бы нажиму масонской Америки. Имея под рукой могучую армию, могучий Комитет государственной безопасности, развитое, а главное самостоятельное народное хозяйство и, что очень важно, всеохватывающие средства массовой (общей) информации, которые позволяли убедительно управлять народным сознанием, такой человек сплотил бы страну и отразил бы все хищные наскоки мировых кровососов.

Система отбирала послушных и бесцветных. Из таких вожди не выходят. Послушные и бесцветные и провалили и своё коммунистическое дело и, осрамив, загубили нашу Россию.

Руководила страной всякая слякоть, ставшая властью не дарованием, а выслугой лет, бюрократическим протиранием штанов. Чиновник не способен возглавить стихию народного движения. Природе стихии соответствует вождь особое состояние духа, особая материя человека.

Путь России…

Билась, билась. Поднялась к жизни.

Поднялась… чтобы стать удобрением для чужой цивилизации.

Черви решают твою судьбу…

В феврале 1917-го было убито лучшее, чем владел русский народ: его естественная, национальная жизнь.

Поднялась Россия, вдохнула всей грудью родной прозрачный воздух – и пала. Пала…

Как с этим смириться?!.

Отняли у России будущее, её родную русскую стать и неповторимость.

С того времени и не слышим твой голос. Все якобы твои речения – вовсе и не твои, чужие. Голос, их произносящий, – не русский. Слова русские, но голос не русский, и слова поэтому чужие… Боже, как же пошла и гадка эта речь!…

Растоптана душа России.

Закопали Россию. Плиту навалили.

Господи, как можно не любить Россию?!.

Не ждите меня никогда. Не ждите!…

В Романовых шло накопление русского духа, русского склада ума, русского взгляда на свет. Это особенно беспокоило врагов Русского государства.

Самодержец, кстати, и в мыслях не имел обогащаться за счёт государственной казны. Он пользовался средствами особо выделяемыми из неё на Двор – и не копейкой больше.

Из посмертного издания "Черёмуха" ("Записки писателя") Михаила Петровича Арцыбашева (1878-1927) – известного русского писателя, оказавшегося с 1923 года в эмиграции, по убеждению – матёрого демократа, врага русской монархии:

"…Ибо обман рассеивается, а правда остаётся…

Нет, русские дети, никогда не забывайте, что сделали с вашей Родиной, с вашими отцами, братьями, сестрами и матерями…

Если мы окажемся способными это забыть и простить, то значит мы были достойны того, что с нами сделали.

Не слушайте людей, у которых вместо… головы – точка зрения…

Самое подлое и гнусное деяние большевиков – это зверское избиение царской семьи.

Я – не монархист… Не потому считаю я это убийство величайшей гнусностью, что убит был именно царь, а потому, что в этом кровавом акте трусливая подлость большевиков выявилась во всей своей ужасающей гнусности…

Как всё это далеко от кровавого мужества Дантонов и Робеспьеров!

Вместо открытого суда перед лицом всего народа – трусливый и тёмный заговор; вместо поимённого голосования – обмен шифрованными телеграммами; вместо зала народного собрания – высокий забор вокруг места убийства; вместо эшафота на площади Революции – подвал в доме Ипатьева…

Предать суду? Но за что судить?

Людовик XVI был судим и казнён не за то, что он был королём, а за государственную измену – за сношение с врагами Франции.

Но и самые озлобленные люди не могли бы предъявить такого обвинения Николаю II, отказавшемуся "открыть фронт немцам", когда это могло спасти монархию, и отказавшемуся подписать позорный для России мир (наподобие преступнейшего Брестского мира Ленина. – Ю.В.), когда это могло спасти его самого. Нельзя же было судить его за то, что, рождённый императором, он твёрдо верил в своё помазаничество и защищал своё "священное право" на самодержавную власть! За это, конечно, могла его растерзать революционная чернь, но для разумных и честных людей вряд ли было возможно вынести смертный приговор (Арцыбашев позволяет такое недопустимое выражение, как "вряд ли"; это уже оправдание зла и противоречит смыслу его же исповеди. – Ю.В.)…

Преданность!… Его предали все без исключения, без оговорок и без промедления…

Иначе не могло бы случиться, что на глазах миллионнов… полтора года мучили, оскорбляли, убивали несчастного царя и его ни в чём не повинных детей.

А так было.

И мы даже не слышали ни об одной серьёзной, а главное – многолюдной попытке к их спасению… Народ остался равнодушен к судьбе империи. Он был поглощён своими делишками. Он неистовствовал в революционном азарте, он грабил, убивал…

Николай II был последним царём. Царём "милостию Божией", помазаником, тем царём, о котором русский народ с глубокой и восторженной верой говорил: "Одно солнце на небе – один царь на Руси"!…

Но не нужно клеветать на это прошлое…

…не надо забывать, что самодержавию русский народ был обязан величием и мощью России…

Много было тёмного и страшного в истории русских царей… Но все они – и этого никто не посмеет отрицать – чувствовали себя ответственными за судьбы России… Что бы там ни было, но глубокой основой каждого царствования был всё тот же завет Петра Великого: БЫЛА БЫ ЗДОРОВА РОССИЯ! (Выделено мной. – Ю.В.)

И последний русский царь, даже уже лишённый престола, даже уже примирившийся со своей участью, в муках унижения и страха за себя и своих близких, не мог даже и помыслить о том, чтобы ценою позора России спастись от неминуемой гибели. И когда он узнал о большевистском перевороте, когда понял, что близится его собственный конец, он ничего другого не мог записать в свой дневник, кроме краткой и горячей молитвы: Боже, спаси Россию!

И страшной смертью своей и всех своих, так горячо и страстно любимых им детей, заплатил он за отказ подписать позорный мир со всемогущим тогда врагом России.

Этого забыть нельзя!…

Я покинул родину не из страха перед террором, не потому, что боялся голодной смерти, не потому, что у меня украли имущество, и не потому, что я надеялся здесь, за границей, приобрести другое.

Нет, я покинул родину потому, что она находилась во власти изуверов… во власти людей, которых я презираю и ненавижу.

Я покинул родину потому, что она перестала быть той Россией, которую я любил, и превратилась в страну III Интернационала, по духу чуждого мне и ненавистного (Зачем ж вы тогда, сударь, ломали русскую власть? И пошто жалуетесь, коли всеми своими потрохами способствовали приходу Интернационала? – Ю.В).

Я покинул родину потому, что в ней воцарилось голое насилие, задавившее всякую свободу мысли и слова (Стало быть они, эти свободы, имелись при презираемом вам царе. И насилия при старом "режиме", оказывается, тоже не было – иначе о чём стенать и слезу ронять?! – Ю.В.), превратившее весь русский народ в бессловесных рабов (Значит, при самодержавии русские не были рабами, не были "бессловесными скотами", а были полноценными гражданами. – Ю.В.)…

Моя родина – это русский народ, со всей его историей, с его величавым прошлым, с его культурой, с его языком, с его поэзией, с его своеобразной красотой.

С тем, что загажено ныне до неузнаваемости.