Куда же девался штандартенфюрер? В последний раз мы встречали его переодетым в штатский костюм в тот момент, когда он сжигал присланную ему из Лугано телеграмму…

Вскоре после войны Бехер вынырнул в Бремене и занялся бизнесом. Никто не поинтересовался, откуда у бывшего штандартенфюрера СС (Бехер и не думал скрывать, что он служил в гестапо) оказалось состояние, позволившее разом занять ему место среди крупнейших коммерсантов города и открыть одну за другой три экспортно-импортные фирмы. Да и кому, собственно, было до этого дело? Ведь на свободе разгуливали не менее важные птицы, как гаулейтер Украины Кох, последний комендант Освенцима Бер. Скрывались от возмездия и такие крупные акулы, как заместитель Гитлера — Борман и коллега Бехера — Эйхман. Все они своевременно сменили черный мундир на светлое цивильное платье.

На столах у чиновников западногерманской прокуратуры пылились материалы о преступном прошлом нынешнего миллионера и о грязном происхождении его богатства.

В самый дальний ящик стола было засунуто требование правительства Венгерской Народной Республики о выдаче и наказании военного преступника Бехера, виновного в тяжких преступлениях против венгерского народа. Казалось, что после поимки Эйхмана суду будет предан и его ближайший подручный. Однако этого не случилось. Эйхмана повесили, Бехер как ни в чем не бывало продолжал спокойно торговать и умножать свои кровавые миллионы. Чья-то «таинственная» рука спасла Бехера от петли.

Но чудес на свете, как говорится, не бывает. Мистическая рука, спасшая преступника, была из самой обыкновенной плоти. В Западной Германии ни для кого не секрет, что за спиной Бехера стоит могущественный банк Оппенгейма… Бехер был связан с этим банком еще с тех пор, когда разгуливал в эсэсовском мундире. Банк Оппенгейма существует уже около 200 лет и благополучно пережил десятки кризисов и войн. Он финансировал Вильгельма II, Гинденбурга и Гитлера. После 1945 года этот банк стал поддерживать финансами аденауэровскую партию и мог поэтому рассчитывать на покровительство боннского правительства.

Западногерманская юстиция не пошевелила пальцем и после того, когда швейцарская пресса опубликовала материалы о темном прошлом бременского негоцианта и потребовала от властей Федеративной республики предать Бехера суду. И даже когда западногерманское телевидение организовало передачу, в которой рассказывалось о преступных деяниях Эйхмана, Бехера и их сообщников в Венгрии, Бехер сумел выйти сухим из воды.

Сохраненные в Швейцарии миллионы очень пригодились обер-мародеру. На них и на деньги, вырученные за бриллианты, своевременно спрятанные близ Бад-Аусзе, он и основал свои три экспортно-импортные фирмы.

Бывший штандартенфюрер и полковник гестапо по-прежнему преспокойно живет в ФРГ, в городе Бремене. Тихая старая улица, тихая добротная вилла. И в этой тишине «уважаемый предприниматель» считает свои новые миллионы. Миллиончик к миллиончику… Да, Бехер чувствует себя вполне спокойно и не страдает угрызениями совести: ведь он только делал бизнес!

К человеку медленно возвращалось сознание, Он с трудом открыл залитые запекшейся кровью глаза и увидел матовые, зубчатые, казавшиеся огромными пиками гор торосы, рассыпавшиеся вокруг осколки зеленого, как разбитое бутылочное стекло, льда и за ними белую, густую стену тумана. В ушах стоял перекатывающийся волнами шум. Он попробовал приподняться, но острая боль, начинающаяся где-то у ног, как бритвой, полоснула по пояснице. Человек застонал и, опираясь на руки, хотел вытащить тело, придавленное многопудовой лавиной рухнувшего на него тороса. От нестерпимой боли черно-зеленые круги поплыли в глазах, бессильно согнулись руки, и он, тяжело дыша, снова упал грудью на лед. Отдохнув немного, он попробовал пошевелить ногами. Левая как будто была на месте, правой он не чувствовал совсем. Глыбы льда по самые плечи закрывали все его тело. Малейшее движение причиняло страдание.

Человек, положив голову на дрожащие от напряжения руки, попытался собраться с мыслями…

Вдруг он увидел, как впереди большая, покрытая снегом глыба поплыла куда-то в сторону.

«Галлюцинация, — решил он, — наверное, сотрясение мозга». Глыба остановилась, потом, медленно покачиваясь, стала приближаться к нему. Он заметил, как на ней сначала расплывчато, потом отчетливо проступали три черных пятна. Мигая маленькими круглыми глазками и поводя из стороны в сторону блестящей лакированной пуговкой носа, прямо на него шел огромный белый медведь. Холодный, вызывающий тошноту ком сдавил сердце. В мозгу лихорадочно замелькали обрывки каких-то неясных мыслей. Человек, напрягая последние силы, рванулся вперед. Боль вибрирующей дугой выгнула тело. Отклонившись назад, он дико закричал в самую морду медведя…

Катер возвращался на базу. До порта оставалось миль сто пятьдесят, когда впереди, окутанное густой и плотной массой тумана, показалось ледяное поле, преграждающее путь к берегу. Катер повернул и пошел вдоль кромки льда. На экране радара границы поля не было видно.

— Будем искать трещину — обходить лед не хватит горючего, — командир, подняв бинокль, стал вглядываться в обрывистый контур уходящего в туман льда.

— Разводье! Справа по носу! — доложил сигнальщик. Недалеко от катера зеленой лентой уходила вперед и исчезала в тумане широкая полоса чистой воды. Корабль пошел между ледяных берегов. По мере передвижения вперед трещина становилась все шире и шире. Края ее почти на метр выступали над водой. Лед был тяжелый. Очевидно, штормовой ветер с севера пригнал сюда эту большую массу торосистого полярного льда. Туман становился все гуще. Казалось, протяни руку — и ощутишь на ощупь его влажную промозглую плотность. Разводье впереди неожиданно стало сужаться.

— Стоп, назад малый, — командир дернул на себя ручки машинного телеграфа. Катер замер, потом медленно покатился назад.

— Товарищ командир! Трещина сзади сомкнулась! — сигнальщик показал рукой за корму, где из тумана уже со всех сторон насколько хватал глаз проступал сплошной лед. Выход был закрыт.

Как рыба в неводе, заметался катер по этому небольшому выбитому в ледяном поле озеру. Зеркало водной поверхности становилось с каждым часом все меньше и меньше. От зеленой воды холодными клубами поднимался белый туман.

Катер приткнулся к левой кромке льда и замер.

— Боцман! — командир перегнулся через обвес мостика. — Возьмите матросов, пройдите вперед и разведайте, далеко ли до чистой воды. Только из виду друг друга не теряйте. В таком молоке и заблудиться недолго. Сигнальщик! Каждую минуту давайте сирену.

Небольшой отряд спрыгнул на лед и, растянувшись цепочкой, растаял в ватной мгле.

— Вот и сократили путь, — командир открыл портсигар и протянул помощнику, — закуривай.

— Если впереди ширина небольшая, — помощник командира выпустил вверх струю дыма, — подложим подрывные патроны, пробьем канал и выйдем.

— А если большая!

— Будем ждать, льды несет на зюйд. Там их разобьет волна. Туман рассеется. Вызовем вертолет. Получим горючее и пойдем на базу.

— Оптимист ты, лейтенант.

Впереди из белой пелены показалась группа боцмана.

— Метров сто пятьдесят до кромки, — боцман снял шапку и вытер потный лоб, — потом чистая вода; судя по волне, дальше льда нет.

— Ну, тогда, лейтенант, проводи в жизнь первую часть своего плана, — командир указал рукой вперед, — возьмешь матросов, заложишь прямо по носу взрывчатку. Попытаемся взрывом пробить канал.

— Один управлюсь, дело знакомое, — помощник, громыхая сапогами по трапу, пошел вниз.