В 1960 году Калугина вновь посылают в США, но на это раз в Нью-Йорк под прикрытием должности корреспондента Московского радио. Там он работал до февраля 1964 года, когда после бегства в Америку сотрудника контрразведки КГБ Юрия Носенко его срочно отозвали в Москву. Впрочем, в Центре он не засиделся, и уже в 1965 году опять был командирован в США, на этот раз заместителем резидента вашингтонской резидентуры по линии «ПР» под «крышей» второго секретаря посольства СССР. Именно в это время в карьере Калугина происходит стремительный взлет. Вербовка резидентом Борисом Соломатиным в 1967 году ценного агента Джона Уоке- ра, с которым позднее работал и Калугин, позволила ему после возвращения в СССР занять должность заместителя начальника Второй службы (внешняя контрразведка) ПГУ.
Вся дальнейшая служба Калугина в ПГУ была связана с внешней контрразведкой. С 1970 по 1973 год он — заместитель начальника Второй службы, а с 1973 по 1979 год — начальник Второй службы управления «К» ПГУ. В 1974 году ему присвоили звание генерал-майор, после чего он стал самым молодым генералом ПГУ в то время.
Тогда же он несколько раз принимал участие в операциях против американской разведки. Так, в 1972 году он пытался, но неудачно, завербовать сотрудника ЦРУ в Дели, а в 1977 году в Вене работал с бывшим сотрудником ЦРУ Дэвидом Барнеттом. Кроме того, в декабре 1975 года он был одним из руководителей операции по похищению и вывозу на территорию СССР советского перебежчика Николая Артамонова, к тому времени получившего американское гражданство и работавшего консультантом в РУМО. На этот факт, как и на то, что во время похищения Артамонов погиб, следует обратить особое внимание.
Будучи генералом ПГУ, Калугин никогда даже и не помышлял о борьбе с партийной номенклатурой. Наоборот, он успешно делал карьеру, а попутно активно воевал с отклонениями от линии партии в своем управлении. За примерами далеко ходить не надо. Так, после выхода в свет «исторической эпопеи» Л. Брежнева «Малая земля» парторг управления «К» Николай Штыков позволил себе язвительное замечание в ее адрес в присутствии Калугина, за что получил «страшный разнос», был снят с должности и откомандирован в распоряжение управления кадров КГБ.
Но твердая политическая линия Калугина не уберегла его от конфронтации с новым начальником ПГУ Владимиром Крючковым, назначенным на эту должность в 1974 году. Можно долго рассуждать о причинах этого конфликта, но ясно одно — новый начальник не захотел терпеть слишком самовлюбленного и излишне строптивого подчиненного и приложил все усилия, чтобы его «уйти», что и произошло в 1980 году. Разумеется, для 46-летнего перспективного генерал-майора перевод в Ленинградское управление КГБ, пусть даже на специально для него созданную должность второго первого заместителя, был неприятной неожиданностью, нарушающей ход его карьеры, и Калугин затаил на Крючкова жгучую обиду.
Ленинградское УКГБ, где полновластным хозяином был его начальник генерал-лейтенант Даниил Носырев, встретило Калугина более чем сдержано. А после того, как его назначили ответственным за второстепенные участки работы, он понял, что о дальнейшем карьерном росте можно даже не мечтать. Правда, оставалась надежда вернуться в Москву. В 1983 году, когда Генеральным секретарем стал Юрий Андропов, Калугину показалось, что на горизонте забрезжили радужные перспективы — его пригласили на учебу в Москву и поручили возглавить группу из 40 заместителей председателей республиканских КГБ и областных управлений. И действительно, предложение вернуться в Москву последовало, но не на оперативную работу, а в Высшую школу КГБ. Однако такое предложение — перейти на преподавательскую работу (как он пишет в своих мемуарах — в «отстойник») — Калугин воспринял как оскорбление и решительно отказался. Вернувшись в Ленинград, он продолжал настойчиво добиваться перевода в разведку, но смерть Андропова в феврале 1984 года перечеркнула его надежды.
В 1984 году Калугину исполнилось 50 лет. Его попытки попасть на прием к новому председателю КГБ Виктору Чебрикову не увенчались успехом. Тем временем отношения Калугина и Носырева продолжали ухудшаться, и в середине 1986 года дело дошло до того, что в Ленинград приехала комиссия Инспекторского управления КГБ. Она была направлена в город после того, как Калугин написал письмо (а более точно — донос) на имя Горбачева, в котором обвинял Носырева в сокрытии реальных проблем и злоупотреблении служебным положением. Дело закончилось тем, что в начале 1987 года Калугина вызвали в Москву, перевели в действующий резерв КГБ и назначили заместителем начальника управления режима Академии наук СССР.
Оказавшись в Москве, Калугин сделал очередную попытку вернуться «во власть» и написал подобострастное письмо в духе перестройки лично Горбачеву, в котором предлагал реформировать КГБ. Представляется необходимым привести одну цитату из этого письма, чтобы читатель понял, как в то время предлагал бороться за демократию генерал Калугин:
«Как ветеран органов КГБ, считаю, что процесс обновления, охвативший почти все сферы нашей жизни, по существу не затронул КГБ. На фоне происходящих в стране перемен КГБ являет собой сегодня наиболее консервативный, окостенелый организм, объективно вступающий в растущее противоречие с интересами поступательного развития социалистического общества…
Первейшая задача КГБ — сверять свою повседневную деятельность с политическим курсом партии. Делается ли это?
В этой связи представляется назревшим вопрос о реформах в системе правоохранительных органов, усилении партийного и государственного контроля за ними, что позволит существенно ускорить процесс демократизации в нашей стране…»
Ответа на это письмо не последовало, но в начале 1988 года Калугина перевели в министерство электронной промышленности СССР на должность начальника управления безопасности и режима, что являлось повышением. Однако в октябре 1988 года председателем КГБ был назначен Крючков, и карьере Калугина окончательно пришел конец. Правда, он сделал последнюю попытку остаться на службе и на встрече с Крючковым, состоявшейся после назначения последнего председателем КГБ, сказал, что наибольшую пользу родному ведомству он мог бы принести на посту руководителя пресс- службы КГБ. Разумеется, это назначение не состоялось, а в сентябре 1989 года, после того как Калугину исполнилось 55 лет, его вызвали в управление кадров и сообщили о предстоящем увольнении в запас. Реакция Калугина была для кадровиков неожиданной. «Вы еще пожалеете об этом!» — заявил он. Но его угрозам не придали значение, и в марте 1990 года он получил удостоверение генерала запаса, ветеранскую медаль и 7 тысяч рублей единовременной премии.
Оказавшись на пенсии, Калугин не стал выращивать зелень на даче или пописывать статьи для журналов. Его амбиции простирались гораздо дальше. Кроме того, он горел желанием отомстить Крючкову за несправедливое, на его взгляд, увольнение. И 16 июля 1990 года он выступил на конференции «Демократической платформы в КПСС» с критикой в адрес ведомства, в котором прослужил 32 года.
Впрочем, ничего нового, чего бы не знали советские граждане, в выступлениях Калугина не было. Но Крючков, что называется, закусил удила и приказал начать против отступника компанию по дискредитации с лишением Калугина пенсии, наград и т. д. Результат этой компании, проведенной бездарно и топорно, был прямо противоположен тому, что задумывалось. В защиту отставного генерала выступили не только те, кто называл себя демократами, но и некоторые бывшие сотрудники КГБ. Так, полковник в отставке Михаил Любимов, протестуя против отставки Калугина, отказался от знака «Почетный сотрудник госбезопасности», а бывший начальник Гатчинского горотдела УКГБ подполковник Юрий Шутов написал Крючкову открытое письмо, в котором осуждал принятые в отношении Калугина меры. На волне популярности Калугин в 1990 году становится депутатом Верховного Совета СССР и, похоже, упивается своей новой ролью. При этом он даже не обратил внимание на то, что в ходе своей предвыборной компании в Краснодаре подтвердил факт сотрудничества с советской разведкой арестованного в 1985 году в США Джона Уокера. Но за океаном это заметили, дали Уокеру дополнительный срок, а за деятельностью Калугина стали внимательно следить. И, как оказалось, не напрасно.
