Так это или нет — судить трудно. Остается только надеяться, что со временем мы узнаем истинные обстоятельства провала Эймса.

В заключение хочется отметить, что заявления некоторых перебежчиков типа Гордиевского о низком профессионализме сотрудников советской разведки являются не более чем выдумкой. Тот же Гордиевский не раз утверждал, что после Филби и других членов «кембриджской группы» у советской разведки больше не было агентов, которые сотрудничали с ней на идейной основе. И как всегда попадал пальцем в небо. Дело Олдрича Эймса свидетельствует о том, что с представителями нашей страны на Западе сотрудничают не только из-за материальной выгоды. А раз так, то можно сделать вывод о том, что не все благополучно на сытом Западе.

Вербуя агентуру в АНБ, ЦРУ и в спецслужбах армии и флота США, советская разведка никогда не забывала и о старейшей американской специальной службе — Федеральном бюро расследований. Проникнуть в ФБР, которое отвечало за внутреннюю безопасность США, было давней мечтой советских разведчиков. Однако первый успех на этом направлении был достигнут только после Второй мировой войны.

Говоря о «кротах» в ФБР, следует отметить уверенность американцев в том, что Бюро было меньше всех поражено вирусом измены и что Ханссен — лишь третий из его агентов (после Ричарда Миллера и Эрла Питтса), кто сотрудничал с русскими. Однако здесь американцы либо ошибаются, либо старательно прячут голову в песок, поскольку еще в 1949 году за шпионаж в пользу СССР была арестована Джудит Коплон, сотрудница министерства юстиции, структурным подразделением которого является ФБР.

Джудит Коплон родилась в 1922 году в Бруклине (Нью-Йорк) в еврейской семье, принадлежавшей к среднему классу. Ее отец Самуэль Коплон был преуспевающим фабрикантом, занимающимся производством игрушек. Он до безумия любил свою дочь и был известен как «Санта Клаус из Адирондаков», поскольку каждый год раздавал тысячи бесплатных игрушек детям на Рождество. Что касается матери Коплон Ребекки, то она была домохозяйкой.

В 1938 году после окончания бруклинской школы Мэдисон Джудит Коплон поступила в элитарный Барнард Колледж для девушек, где изучала историю и русскую культуру. Здесь она показала себя блестящей студенткой, завоевав две стипендии на конкурсных экзаменах, где проверяются не только знания, но и личные качества. Однако близкое соприкосновение с русской культурой не могло не оставить свой отпечаток на ее взглядах. Джудит находила замечательным все, что было связано с Советским Союзом и выражала искреннее восхищение теми преобразованиями, которые происходили в первой в мире стране социализма. А когда Германия напала на СССР, она написала воззвание в школьной газете, где была редактором, в котором требовала скорейшего открытия второго фронта в Европе, дабы облегчить положение Москвы. Кроме того, она принимала активное участие в программах оказания военной помощи России.

В 1943 году Коплон с отличием закончила колледж, получив высшую категорию за способности, прилежание, честность, лидерские качества и воспитанность. В этом же году она при помощи отца, имевшего широкие связи, пройдя проверку на благонадежность, поступила на работу в нью-йоркское отделение министерства юстиции, в отдел экономических конфликтов в качестве журналиста-обозревателя. Одновременно она продолжала образование в Американском университете и вскоре получила степень магистра международных отношений. Проработав в нью-йоркском отделении два года, Коплон показала себя отличным сотрудником и получила рекомендацию для повышения. В результате в январе 1945 года она была переведена в Вашингтон в центральный аппарат министерства юстиции в качестве помощника политического аналитика отдела регистрации иностранных агентов.

Отдел регистрации иностранных агентов был одним из важнейших в министерстве и фактически, как уже говорилось, являлся структурным подразделением ФБР. Дело в том, что, согласно американским законам все иностранные дипломаты, бизнесмены и т. д., приезжающие в США, должны были регистрироваться в этом отделе, благодаря чему ФБР могло идентифицировать подозреваемых в шпионаже иностранных граждан. Что касается Коплон, то на новой должности она получила доступ ко многим важным документам, в том числе — к секретным отчетам и докладам ФБР.

Как и на прежнем месте, работа Коплон в отделе регистрации оценивалась очень высоко. Так, в феврале 1946 года начальник отдела Джесс Макнайт при очередной аттестации положительно охарактеризовал ее, отметив, что она «проявила себя как способный, трудолюбивый и умный исследователь… Прекрасно владеет французским языком, хорошо знает немецкий и русский». Но, как выяснилось позднее, к этому времени Коплон также работала и на советскую внешнюю разведку.

Когда произошла вербовка Коплон, доподлинно неизвестно. Вероятно, на нее обратили внимание еще во время обучения в колледже, где она активно выступала в поддержку СССР. Но завербовали ее, скорее всего, после того, как она стала работником министерства юстиции и получила доступ к информации о находящихся под подозрением у ФБР советских гражданах. В это же время оператором Коплон становится Валентин Губичев.

Губичев родился в 1916 году в Орле. Позднее он учился в Московском инженерно-строительном институте, после окончания которого был направлен в органы госбезопасности, где начал службу во внешней разведке. В июле 1946 года Губичев был командирован в Нью-Йорк в составе советской делегации в ООН в качестве третьего секретаря. Для того чтобы обеспечить ему «крышу», в его официальной биографии значилась работа в министерстве строительства СССР, руководство уральским строительным трестом и работа в министерстве иностранных дел СССР.

Впрочем, когда СССР была выделена квота в штате Секретариата ООН, Губичев в сентябре 1946 года перешел из советского представительства в штат ООН в отдел архитектуры в качестве гражданского инженера. Его основной работой стало проектирование нового здания для штаб-квартиры ООН на Ист-Ривер, строительство которого уже близилось к завершению. Здесь нелишне будет отметить, что генеральный секретарь ООН Трюгве Ли публично называл Губичева одним из выдающихся проектировщиков и конструкторов нового комплекса ООН. В Нью-Йорк Губичев приехал вместе с женой Лидией и дочерью. Однако в августе 1948 года он отправил дочь в Москву в связи с тем, что ей пришло время идти в школу.

Контакты Губичева с Коплон происходили не чаще чем раз в месяц во время еженедельных поездок Джудит в Нью-Йорк, которые она совершала для того, чтобы навестить своих родителей и друзей. Обычно они встречались либо на улице, либо в небольших кафе, и Коплон передавала своему куратору пачку документов, чаще всего отчетов ФБР относительно советских граждан, попавших под подозрение в шпионаже. Все остальное время Губичев отдавал работе по прикрытию, благодаря чему ни разу не попал под подозрение американской контрразведки.

Провал Коплон произошел в конце 1948 года, но вины Джудит или Губичева в нем нет. Причиной его стала та атмосфера подозрительности и шпиономании, которая с подачи директора ФБР Гувера охватила США после окончания Второй мировой войны. Еще в 1945 году Гувер направил президенту США Г. Трумэну меморандум, в котором нарисовал пугающую картину проникновения «подрывных и нелояльных элементов» в правительство Соединенных Штатов. По утверждению шефа ФБР, безнаказанность, с которой они действуют, создает «серьезную угрозу национальной безопасности и оказывает опасное влияние на правительственную политику в пользу иностранных государств».

Трумэн полностью согласился с выводами Гувера, после чего созданная в январе 1945 года постоянная Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД) палаты представителей конгресса США резко активизировала свою деятельность. КРАД была наделена полномочиями вызывать и допрашивать свидетелей и подозреваемых в антиамериканской деятельности, что превратило ее в бесконтрольный и чрезвычайно опасный для рядовых американцев репрессивный инструмент.