Советские дипломаты частично заняли здание нового посольства в 1979 году. И тогда же американцы начали пропагандистскую компанию по обвинению СССР в использовании нового посольского комплекса, расположенного в одном из самых высоких мест Вашингтона, для сбора разведывательных данных при помощи радиоэлектронного оборудования. Кроме того, СССР обвинили в установке прослушивающих устройств в новом здании посольства США в Москве. Данный факт подтвердил в декабре 1991 года последний председатель КГБ СССР В. Бакатин, распорядившийся в одностороннем порядке передать американцам документацию на расположенные в здании посольства «жучки». В результате окончательный переезд советского дипломатического корпуса в новое здание постоянно откладывался (до 1992 года), что дало возможность американским спецслужбам завершить строительство тоннеля и монтаж в нем прослушивающей аппаратуры.
Полностью функционировать тоннель стал в середине 80-х годов и активно использовался до 1995 года, когда американцы начали понимать, что «перехватываемая через тоннель информация не соответствует действительности». Вот что, например, пишет по этому поводу газета «Вашингтон пост»:
«До середины 90-х годов на поддержание тоннеля тратились деньги, хотя задолго до этого уже появились подозрения, что перехватываемые через него сообщения — это дезинформация. Как сказал нам один заслуженный республиканец, это был экстраординарный проект, который «накрылся».
Сообщение о существовании тоннеля появилось 4 марта 2001 года в газете «Нью-Йорк таймс». Уже на следующий день МИД России передал официальный запрос в Вашингтон с просьбой разъяснить позицию госдепартамента США в связи с сообщениями о секретном тоннеле под зданием российского посольства. Как подчеркивалось в запросе МИД, «если эти сообщения подтвердятся, может встать вопрос о грубейшем нарушении общепризнанных норм международного права, действующих во всем мире в отношении иностранных диппредставительств».
Между тем в СВР сообщения о наличии тоннеля под российским посольством в Вашингтоне не вызвали никакого удивления. Как заявила журналистам пресс-секретарь директора СВР Татьяна Самолис, «пристрастие американских спецслужб к землеройным работам хорошо известно. Взять хотя бы берлинский тоннель середины 50-х годов». Впрочем, какую конкретно информацию могли в ходе просушивая здания посольства получить американцы сказать трудно. Теоретически наши дипломаты и представители спецслужб обязаны вести разговоры на конфиденциальные темы только в специально защищенных помещениях. Но на практике это положение не всегда соблюдается. К тому же, зная историю операции «Золото», трудно быть уверенным в том, что желание СВР обеспечить безопасность Ханссена опять не перевесило необходимость сохранения государственных секретов.
Разумеется, утечка сверхсекретной информации из недр разведывательного сообщества США не могла не остаться незамеченной. Поэтому уже в конце 80-х годов в ЦРУ и ФБР начали активный поиск советского «крота». Ханссен, безусловно, почувствовал это, о чем свидетельствуют его письма в Москву, в которых все чаще стали появляться такие строчки: «Я на грани. Я фактически жертвую собой ради вас, а в ответ получаю лишь молчание. Простое «спасибо» от вас было бы для меня дороже любых денег».
Кроме того, понимая, что во время проведения тайниковых операций риск быть пойманным с поличным многократно возрастает, Ханссен пытался убедить своих московских кураторов перейти на безличную связь при помощи компьютеров. Для этого, по его мнению, им необходимо было провести апгрейд и перейти на более совершенные органайзеры Palm Pilot VII, которые позволяют поддерживать беспроводную связь. Если бы это предложение было принято, то Ханссен мог бы непосредственно пересылать секретные документы своим связникам, что избавило бы его от ненужных проверок, компрометирующих встреч, лишних свидетелей и улик. Однако по неизвестным причинам такой способ связи не был использован.
Арест 21 февраля 1994 года высокопоставленного сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса на некоторое время успокоил Ханссена, поскольку тот признался в том, что выдал Москве двенадцать агентов-двойников, в том числе Моторина, Мартынова и Южина. После этого американцы на некоторое время прекратили поиски «крота». Что же касается Ханссена, то он в феврале 1995 года был назначен на самую ответственную должность за всю свою карьеру — должность официального представителя ФБР в госдепартаменте. В течение шести лет он работал в управлении иностранных представительств и занимался вопросами безопасности и контрразведки как в самом госдепартаменте, так и в американских посольствах за рубежом. Кроме того, он контролировал передвижение сотрудников иностранных разведок, действующих на территории США под дипломатическим прикрытием. По словам одного из сотрудников американского внешнеполитического ведомства, он был «ключевой фигурой» и поэтому мог передвигаться по всему зданию госдепа. Передаваемая в это время Ханссеном информация по-прежнему была чрезвычайно важной. Более того, в конце 90-х годов он установил подслушивающее устройство в конференц-зале госдепартамента, расположенном поблизости от кабинета госсекретаря Мадлен Олбрайт.
Когда в декабре 1999 года сотрудники службы безопасности госдепа обнаружили это устройство, скрытое за деревянной облицовкой, защищающей стену от ударов спинками кресел, разразился громкий скандал. Масло в огонь подлил арест агентами ФБР прямо у здания госдепа второго секретаря российского посольства в Вашингтоне Станислава Гусева, который на свою беду по долгу службы регулярно появлялся во внешнеполитическом ведомстве США, паркуя при этом свою машину «несколько необычно». 9 декабря он был объявлен персоной нон грата и в срочном порядке выдворен из США.
Исследовав обнаруженный прибор, эксперты ФБР заявили, что он отличается технической изощренностью и что они сталкиваются с такой конструкцией впервые. Правильно предположив, что установить подслушивающее устройство в здании госдепартамента невозможно без помощи работающих там сотрудников, ФБР проверило всех, кто когда-либо посещал седьмой этаж, где расположен конференц-зал, но безрезультатно. А Ханссен, сообщая в Москву об обнаружении прослушивающего устройства, сокрушался по поводу упущенных возможностей.
Впрочем, душевное спокойствие Ханссен обрел лишь на короткое время. Дело в том, что после суда над Эймсом в США вновь ввели смертную казнь за шпионаж. А в 1996 году были арестованы два российских «крота» в американских спецслужбах: 16 ноября — сотрудник ЦРУ Гарольд Николсон, а 18 декабря — агент ФБР Эрл Питтс. Поэтому с 1997 года Ханссен начинает регулярно проверять базу данных ФБР, чтобы выяснить, находится ли он сам под подозрением. Так, только за 1999 год он 12 раз производил поиск в базе данных на имена, а также на названия мест, которые он использовал для закладки тайников. Однако ничего подозрительного он так и не обнаружил. Кроме того, летом 2000 года он получил из Москвы сообщение, в котором говорилось, что в СВР о нем знает очень ограниченный круг лиц.
Тем временем в ФБР и ЦРУ продолжали искать «крота», поскольку поняли, что один Эймс не мог бы нанести такого ущерба. Так, в 1999 году эксперт ФБР Томас Кимел в специальном рапорте сообщил руководству Бюро о том, что, по его мнению, Москва завербовала одного из высокопоставленных сотрудников ФБР. Однако, когда о рапорте Кимела доложили директору Бюро Луису Фри, тот позволил убедить себя в том, что аргументация Кимела недостаточно убедительна и что поиск «крота» должен вестись в ЦРУ, а не в ФБР.
Впрочем, в этот раз Ханссен не попал под подозрение. Дело в том, что в отличие от Эймса он вел умеренный образ жизни, соответствующий его годовому заработку в 87-114 тысяч долларов, никогда не выезжал за границу, кроме как в служебные командировки, жил в скромном по американским стандартам доме стоимостью 270 тысяч долларов в вашингтонском пригороде Вьенна, имел репутацию антикоммуниста и каждое воскресенье вместе с семьей посещал церковь, где причащался вместе с директором ФБР Луисом Фри. Позднее соседи Ханссенов, с которыми они тесно общались, рассказывали журналистам:
