— Ну, так отведите их к Теринасу… — больше он не сказал ни единого слова.

У второго воина вид был столь же усталый и потрепанный, а на лице залегли глубокие тени. Он кивнул Куллу, Мантису и Сойан-Тану, а затем развернулся и пошел через площадь к дороге, что вела к жилищу старейшины.

Кулл с Мантисом спешились, оставив своих лошадей на попечение стражников. Сойан-Тан негромко промолвил, обращаясь к юноше:

— Зло, наконец, высвободилось и начало уничтожать эту землю. Мы должны поспешить. Возможно, мы уже опоздали…

Теринас оказался у себя дома, в комнате совета, — но он лежал в постели, хотя и не снимал кольчуги, — весь пылал от лихорадки. Под глазами у него были круги. В руках не осталось никакой силы, и пот заливал лицо.

В комнате царил полумрак, ибо фитили масляных ламп были притушены. В их свечении комната делалась похожей на склеп, напомнив Куллу те маленькие полуразрушенные разграбленные храмы, которые ему доводилось посетить за время бесконечных странствий, где старухи целыми днями напролет тщетно молились глухим богам или поминали давно ушедших возлюбленных. Помимо самого Теринаса в комнате находилось немало его приспешников, и среди них — Соран, — но недоставало Актора и многих других.

При их появлении Соран поднялся и сделал шаг вперед, явно обрадовавшись увидеть старых друзей. Он с горячностью пожал руку Куллу, но атлант с огорчением отметил, что таинственная болезнь оставила печать и на челе его приятеля: вид у того был бледный и изможденный.

— Что здесь произошло? — спросил он встревоженно. — Теринас серьезно болен?

— Он умирает, — шепотом отозвался Соран.

— Мы все… умираем. — Он взглянул на Кулла, затем перевел взгляд на Мантиса и коротко кивнул Сойан-Тану. Кулл познакомил своих спутников с Сораном, затем спросил:

— И все же, что здесь стряслось? Это Тха-Бнар сотворил с вами такое?

Соран тяжко вздохнул.

— Спустя неделю, может, дней десять после вашего отъезда, настроение в селении переменилось. Люди сделались беспокойны и потребовали начать решительную атаку на зиккурат. Теринас не мог больше сдерживать их. Они выступили против его воли, во главе с Актором. Только несколько человек, включая меня самого, остались здесь, рядом с Теринасом. Осада длилась всего три дня; все поле было усеяно мертвецами. Погибли также по слухам, и многие колдуны Алого Солнца… Но нашим войскам так и не удалось захватить их твердыню, и остатки армии с позором откатились назад. В ту же ночь поднялся ветер… Сияющий ветер. Он принес смерть всем тем, кто был ослаблен или страдал от болезней. Никто не решался покинуть лагерь. Корабли с припасами так и не пришли по реке, но вниз по течению приплыли вздувшиеся трупы. Поднялась паника. Солдаты начали дезертировать. Безумие охватило их. Они принялись убивать друг друга. Понемногу все мы слегли с этой лихорадкой. Теринас пал ее жертвой одним из последних: гордыня и ярость помогали ему держаться на ногах дольше остальных… Но теперь занеду жил и он. Усталость и осознание поражения, похоже, лишь ускорят его гибель. Он сам желает себе смерти, дабы укрыться в объятиях милосердных богов.

Кулл покосился на старого вождя. Сперва ему показалось, что тот спит, но внезапно Теринас зашевелился и попытался приподнять голову.

— Голоса… — его собственный голос казался слабым и заметно дрожал.

Один из солдат склонился над ложем умирающего и прошептал ему на ухо:

— Атлант Кулл вернулся вместе с Мантисом и каким-то магом. Они вернулись, мой господин.

— Кулл? Атлант Кулл? — выдохнул Теринас, пытаясь сесть на постели.

Атлант приблизился, в то время как Терина-су помогли усесться и подложили под спину подушку.

— Это ты, Кулл? — прошептал деревенский старейшина.

— Да, это я. А со мной Мантис и Сойан-Тан — колдун, который знает, как одолеть Тха-Бнара.

— Одолеть… Тха-Бнара?

— И мы привели с собой целое войско, — поспешил добавить атлант. — Теринас, мы вернулись и привели с собой три тысячи наемников, которые готовы осадить храм и принести тебе голову Тха-Бнара.

— Войско…

Куллу невероятно тяжело было видеть этого гордого и сильного человека, разбитого болезнью. Несомненно, здесь потрудилось злое колдовство! Тха-Бнар ответит за это!

Гнев поднялся и заклокотал в его груди, и, внезапно выпрямившись, Кулл громко скомандовал:

— Вынесите его наружу! — велел он находившимся в комнате. — Поднимите Теринаса и вынесите его наружу!

Те возмущенно замахали руками.

— Нельзя этого делать, атлант. Он слишком слаб и слишком…

— А я говорю — поднимите его! Вынесите его наружу и пусть он увидит свое войско! — рявкнул Кулл. — Сделайте это немедленно, или я сам потащу его на себе!

Соратники Теринаса принялись спорить, но внезапно голос Сорана придал им решимости:

— Пусть наш вождь увидит свою армию, — приказал тот. — Неужто нам настолько недостает преданности, что мы не готовы сделать для нашего господина даже такой малости?

Приближенные Теринаса, наконец, зашевелились, — и все же, несмотря на то, что их вождь был болен и очень истощен, они сами ослабли настолько, что понадобилось четыре человека, чтобы поднять старейшину с постели. Мантис с Куллом поспешили им на помощь, и вшестером они, наконец, вытащили Теринаса на улицу и отнесли его к городским воротам. Следом шли Сойан-Тан с Сораном. Оказавшись перед крепостной стеной, Кулл велел открыть ворота. Стражники вопросительно покосились на Сорана, но тот кивнул в знак согласия, и вскоре ворота отворились.

Они вынесли Теринаса на равнину перед западной стеной города и наклонили носилки таким образом, чтобы он смог увидеть свое войско. Пыльный ветер с реки остудил разгоряченное лицо старейшины, принялся трепать покрывало, в которое тот был закутан.

Теринас взглянул на стройные шеренги воинов, пришедших служить ему, — наемников, разбойников, бездомных крестьян и искателей приключений. Сталь клинков блеснула в тусклом свете заката под низко нависшими свинцовыми тучами.

По щекам вождя покатились слезы.

Он сделал знак Куллу, и тот подошел ближе.

— Войско, — слабым голосом прошептал Теринас. — Но… я не смогу вести его в бой.

— Мы справимся с этим, Теринас, — заверил его атлант. — Эти люди будут сражаться за тебя изо всех сил.

Старейшина перевел взор на Мантиса, стоявшего рядом с Куллом.

— А ты нашел то оружие, какое искал? Оружие, с помощью которого… можно уничтожить Тха-Бнара?

Мантис кивнул.

— Я нашел этих наемников, Теринас… И колдовство. Я сам владею магией, я не говорил тебе об этом прежде. Мой отец был колдуном. Скажу лишь, что я уехал отсюда, дабы найти то, что принадлежало мне по праву рождения. Я добился своей цели. Тха-Бнар будет уничтожен, и твоя земля обретет свободу.

Теринас уронил голову на грудь.

— Я… верю тебе, — едва слышно промолвил он. — Я верю вам всем, и я знаю, что Тха-Бнар должен быть уничтожен.

Он протянул руку, и Кулл уверенно пожал ее. Теринас привлек атланта ближе, и тот склонил голову, поднеся ухо к губам старейшины.

— Я умираю, — прошептал Теринас. — Боль гнездится в моем теле. Я больше не мужчина, не военачальник… Я очень устал и желаю поскорее узреть своих богов и предков. Я не могу вести это войско. Я не оправдал надежд своего народа и своих собственных. Кулл… Я верю в тебя… Не подведи меня.

— Теринас, я…

— Не подведи, — взмолился он, изо всех сил сжимая руку атланта. — Послушай… — Он помолчал, внезапно застонал, тело его содрогнулось в конвульсиях, и он сцепил зубы от невыносимой боли. Затем старейшина принялся хватать воздух ртом, и, когда наконец смог перевести дыхание, то вновь распахнул—повлажневшие от слез глаза и уставился на Кулла. Теперь во взоре его горел огонь, которого не было еще недавно, — но и этот огонь стремительно угасал.

— Веди их. Веди их в бой. Убей Тха-Бнара. — Теринас вновь застонал, со свистом втянул в себя воздух и заговорил уже медленнее, прерывающимся голосом: — Веди их, Кулл. Убей… —