«Тебе не стыдно?» – взывают противники к совести Нины. «Это не мне, а тем, кто из заднего ряда сигналит, должно быть стыдно, что такое золото, как я, до сих пор на свободе!» И моя подпись под статьей: Дарья Добрая.
И еще кое-что от этой статьи осталось невысказанным на душе. Не хотелось Нину обижать публично. Девушка вышла на охоту от некой стервозности натуры, но мужчины избегали попадаться в сачок. Они проезжали мимо. Не любят представители сильного пола откровенных намеков. Они же сами себя считают охотниками. В этом вся загвоздка. Мужчины и сами не прочь расставить силки, чтобы заманить в них легкомысленных пташек, им непременно нужно ощутить биение пульса погибающей жертвы. Эти выводы я оставила для себя.
Статью отнесла Егоровне. Та как-то странно посмотрела на меня, но статью приняла без замечаний и возражений, но не похвалила. А я люблю, когда меня хвалят. Это так приятно. После встречи с Ниной я повеселела. Статья получилась, как мне казалось. В моей норке было замечательно, уютно и спокойно. Никаких трагедий, травм и стрессов. Я полазила по сайтам еще раз, полюбовалась на приглянувшуюся сумочку. Кажется, можно покупать.
Вскоре прибежала Лариса Петровна, точнее сказать, приковыляла, у нее такие высокие каблуки – ходить на них невозможно, разве только ковылять и кондыбать, разбрасывая по сторонам болтающееся тело. Лариса подкинула мне новое задание, отправила брать интервью у одной престарелой примадонны от шоу-бизнеса. Я с радостью удалилась из родных пенатов. Всеми фибрами я рвалась на свободу. Мне нужна была работа, много работы. Когда я работала, мне приходилось думать о других, и я забывала на некоторое время о собственных проблемах. Кажется, моя примадонна здорово устала от жизни. Она сидела в гостиничном номере с синими потеками на щеках. Что явно свидетельствовало о бренности бытия. Бывшая звезда долго жаловалась в диктофон на свои беды. Окружающий мир напрочь забыл о существовании бывшего божества. Ей было тоскливо и одиноко. Раньше звезду окружали друзья и поклонники. И всем было хорошо. Все вместе сияли как звезды, юные и прекрасные. Мне стало нестерпимо скучно, а примадонна помаленьку входила в раж. У нее даже глаза разгорелись от удовольствия. В разряд врагов незаметно перешли все бывшие друзья. Она перечисляла фамилии знаменитостей, эти фамилии у всех на слуху уже ровно пятьдесят лет. Мне кажется, наша страна родилась вместе с ними. Я сухо попрощалась в тот момент, когда рано увядшая от звездных передряг женщина принялась звонить своим великим и всемогущим друзьям. Ее голос заметно изменился, стал натянутым и искусственным, женщина умоляла друзей о встрече. Я была уверена, что трубку бросят, не станут разговаривать, но там внимательно прислушивались к словам обиженной женщины. Я прикрыла дверь гостиничного номера и вышла на улицу.
Что можно написать обо всем этом – о слезах, потеках, синих веках и злодейке-судьбе? Двум миллионам читателей абсолютно неинтересны жалобы пожилой женщины. Им подавай сиюминутный успех и неувядаемую славу, ведь приятно ощущать себя в компании с Мадонной в натуральную величину. Сидишь себе на даче, читаешь газету, а в гамаке рядом расположилась какая-нибудь действующая звезда. Разумеется, раньше у плачущей примадонны все это было – молодость, красота, блеск и сияние. Все прошло, все кануло в небытие. Именно про «кануло в Лету» никто читать не станет. Бывшие любовники бывшей звезды плавно перекочевали в колонку солидных и верных семьянинов. Страсти утихли, а ей славы смерть как хочется. И от этого слезы текут, следы оставляют. Неужели, кроме сожалений о прошлом, в этой женщине ничего не осталось? Конечно же, осталось – лютая ненависть к разрушительному времени. И еще. Я нашла корень печали и источник слез. Эта женщина на своем веку скушала не один миллион девочек, чтобы не пропустить их на свое место, она не хотела, чтобы на подмостках сцены толкались посторонние. Она – людоедка. Бедные девочки приходили к ней за успехом, а она сталкивала их в пропасть, безжалостно и бесповоротно. Отличная концепция, мне она нравится, и статья выйдет рейтинговая, но Лариса Петровна приговорит меня к расстрелу за неверную трактовку личности. За кощунство. Но это же мое мнение, личное, особое, индивидуальное, и я имею право на него.
Командировки заполнили день до отказа. Циничная Нина, плачущая примадонна, выстраданные трактовки и концепции, мне некогда было подумать о своей удивительной любви. Я прибегала в норку, садилась за компьютер, сдавала готовый текст и вновь куда-то мчалась, будто опасалась остаться без дела. Ведь тогда мне пришлось бы размышлять о себе, о своих делах и чувствах. А я боялась остаться наедине с собой.
С бывшей звездой я расправилась легко и быстро. Написала два варианта, но не побежала к Егоровне. Сначала решила ознакомить с текстами ее величество примадонну. В первом варианте бывшая звезда во все стороны швыряется любовниками, их много, пруд пруди, они дарят красавице автомобили, особняки, миллионы алых роз и так далее. Затем все, как один, становятся великими, женятся на молоденьких и, разумеется, забывают ту, единственную и неповторимую, которая вывела их в люди. Во втором варианте я поступила гораздо жестче. В нем звезда алчно и с аппетитом поглощает молоденьких девочек-конкуренток, безжалостно хряпает, бессердечно трескает и, в конце концов, смачно проглатывает разжеванное кушанье. Я читала примадонне свои шедевры по телефону. На другом конце провода воцарилось мертвое молчание. Будто звезда уже умерла. Я была уверена, что это мой последний день работы в «Северном сиянии». На этот раз мне точно не простят столь шальной выходки. Это вам не пакет с вином выпить за один раз. Это гораздо круче. Звезда, хоть и бывшая, но со связями. Но я шла напролом. Наверное, во мне заговорил инстинкт самоистребления. Я сознательно шла на конфликт с руководством редакции, ведь это был бы вполне разумный выход из создавшейся ситуации. Концы надо рубить! Одним махом. Меня уволят за нахальную статью и оскорбление личности. И тогда я стану свободной как ветер. А Зимин будет тосковать и страдать, не ощущая моего присутствия в здании редакции. Именно этого я и добивалась своим вторым вариантом. А у плачущей примадонны накопился огромный опыт по пожиранию неразумных девчонок, что ей стоит полакомиться напоследок еще одной дурочкой по имени Дарья с фамилией Добрая. Но произошло чудо! А ведь в чудеса надо верить. И это я всегда знала.
– Гениально, мне второй кусок очень нравится, – хрипло донеслось из трубки. Я даже поперхнулась на полуслове, ведь «гениальный» текст еще до конца не дочитан. – Оставляем второй вариант, Даша. Мне он подходит.
– П-почему? – выдавила я из себя.
Нестерпимый стыд насквозь прожигал мои щеки, от полыхающего внутреннего огня можно было сгореть дотла. Звездная концепция окончательно уничтожила мое отношение к жизни. Мне стало жаль примадонну. Она одинока, как все мы в этом мире. Нельзя же бить лежачего.
– Мои любовники давно никому не интересны, как, впрочем, и я сама. А ваша статья вызовет скандал в благородном семействе, где все свыклись с истинным положением дел. Вы взорвете забытое кладбище, живые трупы наконец заговорят. Может быть, вспомнят наконец обо мне. Я давно об этом мечтала, только не знала, как это сделать. Вы талантливая девочка, Даша, будьте счастливы!
И примадонна повесила трубку. Наверное, она снова заплакала, размазывая по щекам синие слезы. И зачем звезды наводят эти мерзкие синие тени на веках? Я отнесла статью Марине Егоровне, сделав пометку на полях: «Согласовано с героиней по телефону». Егоровна долго пучила на меня глаза с синими тенями на веках, дались они им, эти проклятые тени, и загадочно молчала. Пришлось ждать начальническое резюме, функциональные приличия меня обязывали к послушанию. Но Егоровна не выдала никакого комментария.
И я ушла, не прощаясь. В сущности, бывшая звезда благословила меня и своим благоволением вывела Дарью Добрую на космическую орбиту. Статья была не только скандальной, с первого захода она одним выстрелом попадала в звездный рейтинг. Прямо во второй номер. Это было ясно даже непосвященным. Вероятно, этим благословением примадонна отмывала свою нечистую совесть за прошлые и неблаговидные поступки по отношению к начинающим девушкам. Теперь все сказано, каждый получил то, что хотел получить, о чем мечтал долгими бессонными ночами, пялясь открытыми глазами в темноту. Мне больше нечего делать в редакции. Настала пора навестить Соколова. Он ждет меня, и только меня. Не Динку, не Соньку и не других членов коллектива. Лешка лежит на диване и смотрит в потолок, как недавно смотрела я. Мы с ним одинаково смотрим в темноту. Но неожиданные и чрезвычайные обстоятельства вновь не позволили мне навестить больного и страдающего Соколова.
