– Лена, текила – крепкий напиток, мужской. Сливовое вино – сок для дам. Мы обязательно выпьем, но учти, я категорически не люблю пьющих женщин.

Он не смотрел на нее, слова не избавили Александра от волнения. Больше всего на свете он желал, чтобы ресторан очутился на необитаемом острове. Остров для двоих – его давнишняя мечта.

– А мне что за дело, кто кого любит или не любит, – томно произнесла Истомина. И бантик плавно трансформировался в бабочку. Лена искусно перестроила конструкцию из губ. Александр искоса взглянул и вновь едва не задохнулся от избытка вожделения. Какие игры она затеяла – эта скромница? Что она вытворяет с солидным мужчиной, кто ей позволил? Он взмахнул рукой, и официант принес напитки. Взмахнул второй, и принесли еще и еще. Много-много текилы и много-много вина. Лена выпила и ощутила сладкий привкус радости. Сливовое японское вино подействовало моментально. Лена редко выпивала, она ненавидела алкоголь. Можно провести реальность, притворяясь живым, но разве проведешь самого себя? Бесполезно накачиваться спиртным ради пребывания в ином измерении, ведь амнезия – не лучший способ борьбы с трудностями. Александр тихо радовался, поглядывая на подвыпившую публику в зале. Он находился в компании с самой лучшей девушкой Петербурга. И это обстоятельство возбуждало его гораздо больше, чем текила. Они изрядно набрались, оба храбрились, один притворялся суперменом, другая строила из себя крутую леди. Ей было все нипочем. Истомина так долго скрывалась в раковине, будто выращивала из себя драгоценное зерно. Жемчужина переросла все мыслимые и немыслимые размеры, наконец вылезла из неуютного жилища и в эту минуту пыталась предстать в своем лучшем качестве. Текилу Лена закусывала солью, лимоном, заедала кусочками рыбы, обильно поливая их диковинным соусом. В голове все смешалось, лица посетителей стали бледными пятнами. Александр казался чужим, незнакомым господином, случайно присевшим за стол с японскими яствами.

– Леночка, мне кажется, вы пьяны, милая, – прошелестело над ухом Лены. Она оглянулась. Нет, слова долетали из другого угла. Может быть, они послышались Истоминой, и никто ничего не сказал. Лена засмеялась, кажется, она впервые в жизни напилась.

– Мы сейчас пойдем домой, – вновь зашелестело и погасло, кто-то затушил слова, как окурок.

– Куда мы пойдем? – сказала Лена, пытаясь привстать, но у нее ничего не вышло.

– Домой, – явственно прозвучало над ухом. Лена посмотрела наверх и увидела Александра. Он тоже выглядел не авантажно, куда-то исчез лоск, пропал шик, перед Леной стоял обычный мужчина, подгулявший, изрядно под хмельком, небрежно щурясь, он пытался приподнять Истомину за локоть.

– Саша, – сказала она, отталкивая его руку, – никуда я с вами не пойду. И не надейтесь. Вы же не любите пьющих женщин. Кат-т-тегорически!

Истомина резко встала и направилась к выходу. Она не была хмельной, нет, Лена играла в жизнь, желая стать как все. Но не могла, Истомина была другой. Александр удивленно покачнулся, обманула, провела, обставила, заставила его напиться, а сама лишь делала вид, что выпивает, эта юная кокетка Истомина специально разыграла невиданный спектакль.

– Лена, не сметь! – взревел он и бросился следом за ней.

Истомина стояла на крыльце и смотрела на дождь. Проливной, настоящий, а она без зонта. Пьяный Александр весьма противный тип. С таким намаешься. Опьянел стремительно, даже поговорить толком не успели. Слова нормально не сказал, накачался, как насос. Правильная бабушка, вовремя подсказала внучке тест, проверяющий женихов на прочность. Лена брезгливо взглянула на Александра. Он стоял перед ней, покачиваясь, выстраивая носки ботинок в линейку, стараясь не упасть.

– Лен, ну ты даешь, – укоризненно сказал он, едва ворочая языком, – ты специально меня разыграла?

– Нет, что ты, Саша, просто так получилось, – она отвернулась, продолжая рассматривать дождь. Веселое занятие – смотреть на дождь из-под укрытия, косые струи, острые, секущие насквозь, они льются и льются. Кажется, что ливень никогда не кончится. Лена с радостью подставила руки под струи, умыла разгоряченное лицо. Александру стало плохо. Он прижал руку к груди, пытаясь унять бушующее нутро.

– Таких, как ты, я еще не встречал, – произнес он с ненавистью.

– Каких – таких? – спросила Лена. В его тоне звучало неприкрытое пренебрежение, будто она совершила что-то неприличное. А она всего лишь указала мужчине на его маленькую слабость. Маленькую ли? Мужчины ненавидят сильных женщин. Они тянутся к ним и отторгают их. Это двойное стремление разъединяет душу, уничтожая мужское начало в корне и на корню.

– Да таких, как ты, я пачками укладывал, а если бы мне дали автомат, я бы огнем, проливным, вот как этот дождь, – прошипел Александр зловещим шепотом. И Лена ощутила радость, свершилось, состоялось. Жизнь победила. У нее не сжалось сердце от страха, не затряслись поджилки, не подогнулись колени. Устрашающий мужской шепот не подействовал, Истомина больше не боялась мужчин.

– Саша, вам нужно успокоиться, все у вас будет хорошо, – сказала Лена умиротворяющим тоном, словно разговаривала с тяжелобольным и страдающим человеком. Ей и впрямь было жаль его, красивого и слабого одновременно. Вся стать сошла с него. Он не ожидал искусного хода от женщины. Она играла и выигрывала, делала ставки и получала призы. А Александр безнадежно проиграл. Он – банкрот по жизни. Истомина завернулась в кашемировый шарф и стремительно ринулась под дождь, словно бросилась в прорубь. Александр ошалело посмотрел ей вслед. Он мгновенно протрезвел. Девушки будто не было только что на крыльце, словно она не стояла рядом с ним и не подставляла узкие ладони под проливные струи.

Корпорация усиленно трудилась, изображая на лицах всеобщий трудовой энтузиазм. Истомина незаметно пробралась в офис, она опоздала всего лишь на пять минут, но это чрезвычайное обстоятельство не вписывалось в рабочий режим. Лена никогда не опаздывала на работу. Сегодня она впервые проспала. Будильник напрасно отрабатывал положенную норму. Он звонил-звонил-звонил, но Лена ничего не слышала. Она спала крепко и сладко, это была первая ночь за прошедший год, спокойная и ровная, Истомину больше не изводили странные и кошмарные сны. Призраки покинули сознание Лены. Она окончательно излечилась от наваждения.

– Ленка, где ты пропадаешь? – заголосила Настя в трубку. Лена прижала телефон к груди и закружилась по офису, не понимая, где и что лежит, она не узнавала предметы, словно видела их в первый раз. Вещи приняли свои очертания. Чайник горделиво блистал сияющей белизной, стены матово отсвечивали бежевым цветом, вешалка напоминала огородное чучело. Лена слушала Настин голос и безмятежно улыбалась. Любимая подруга беспокоится, потеряла Лену, теперь нашла и сразу обрела частичку покоя.

– Настя, а я проспала, – прошептала Лена, прикрыв трубку ладонью, словно пыталась обмануть всех подслушивающих и подглядывающих.

– Молодец, – восхищенно воскликнула Настя, – а я всю ночь не спала. У меня тут такое творится, просто ужас какой-то. Сиди, никуда не уходи, я сейчас приду.

Повелительный тон, тревога – у Насти что-то случилось. Пришло время Истоминой, настала ее очередь помогать подруге. Женская дружба – явление взаимное и двухстороннее. При вызове «Скорой помощи» немедленно выезжай, готовь лекарства и инструменты. Лена вскипятила чайник, налила две чашки чаю. К чаю ничего нет. Главного инструмента не хватает. Лена не успела заскочить в кондитерскую. Придется всеядной подруге временно присесть на диету. Настя робко заглянула в полуоткрытую дверь.

– Можно? – прошептала она, осторожно внося свое стремительное тело. Подруга стала неузнаваемой. В ней появились робость и смирение, качества абсолютно несвойственные бойкой и шустрой Насте.

– Настя, да ты совсем с ума сошла, – возмутилась Истомина, – входи давай, я уже чаю тебе налила. Будем пить пустой чай, никаких булок и пирожных, я не успела ничего купить.