– На Октябрьской остановите, пожалуйста, – сказала я, рассматривая дурацкие плакаты. Этими самописными бумажками обклеен весь салон. И надписи на них тоже какие-то дурацкие: «Говорите громче, водитель глухой», «Не стучите дверью, в ответ получите по мозгам». Грязный салон, никакого настроения. Водитель вдруг глухо зарычал. Но я не испугалась. Ему просто надоело кашлять. Хоть бы кто подсел по дороге. А то я все одна да одна. Кругом одна. Дома одна, в машине всегда одна и даже в маршрутке оказалась в одиночестве, не считая кашляющего шофера. Машина будто подслушала мои мысли, вдруг резко затормозила. Под звуки хриплого кашля я вышла под проливной дождь. Хотелось плакать, громко, навзрыд, но… И без того кругом вода, мокро, сыро, зябко. Неуютно, хочется под одеяло. Весь кислород поглотила слякоть и автомобильная гарь, дышать нечем. А я привыкла дышать приличным воздухом. В моей квартире и машине установлены кондиционеры. Для воды использую мощные фильтры. Еду покупаю в супермаркетах. Я давно не живу естественной жизнью, много лет мой организм впитывает все искусственное, я потребляю очищенный воздух, пью ненатуральную воду, питаюсь генетически модифицированной едой, периодически вступаю в виртуальные отношения, при этом хочу, чтобы моя душа пребывала в гармонии с моим телом, а они действуют вразнобой. Тело жаждет ласки, душа требует согласия и перемирия. И никакого консенсуса. Вот мне и снятся дурацкие сны, населенные прекрасными незнакомцами. А как живут все остальные, те, у кого нет кондиционеров и фильтров, параллельных отношений и супермаркетов, автомобилей и офисов, что они чувствуют? Наверное, лютой ненавистью ненавидят меня, Веру, Черникова, Акимову, ведь у нас все это искусственное добро имеется, и нам есть что терять в этом мире. Есть, ведь у нас всего много. Сначала мы покорили мир. Подчинили его себе. Взрастили на искусственной почве. Сделали своей собственностью. И теперь нам всем плохо, скучно, невыносимо. Мы ненавидим друг друга. Боимся. И каждый в отдельности боится самого себя. Мы следим за передвижениями соперника. Ревнуем его к успеху. Страшимся упустить удачу. Съедаем один другого заживо. Все вместе это называется одним емким словом – «конкуренция». Не приведи господи, а вдруг нам всем когда-нибудь придется питаться обычной едой из дешевого универсама и вдыхать осенний воздух, пропитанный густым смогом и промозглой сыростью? Меня съедает страх – неужели мне придется опуститься на одну ступеньку ниже, ведь не хочется утратить привычный образ жизни. Можно устроиться на любую работу, легко. Но мне нельзя терять социальный статус. Боюсь, ведь тогда я не смогу покупать еду в супермаркетах, ездить на дорогом бензине, одеваться в модном бутике, посещать фитнес-клуб и так далее. Мне есть что терять. И мне страшно.
Я стояла на остановке, а дождь обильно поливал меня естественной влагой, зонта у меня не было, давно выбросила все зонты, привыкла обходиться без них, думала, мне больше не пригодится пресловутый предмет обывательского обихода. Ведь у меня есть машина. И ледяной дождь минует мою персону, обойдет стороной. Но он настиг меня. И не в самый лучший период моей жизни.
Вдруг захотелось солнца. Много-много солнца, добра и света. Но мир выглядел серым и мрачным, под стать осенней слякоти. Придется пожить в промозглом сумраке еще некоторое время. Потерплю немного. Слезы струились по моему лицу, смешиваясь с каплями дождя. Странная смесь, смешная. И руки мокрые, все в слезах и дожде. Надо добраться до очередного бизнес-центра. Он стоит напротив, там мне обещали работу. Но я изначально не верю в счастливый исход. И не могу прийти к работодателю промокшей до нитки. Не могу, меня не поймут. Благополучный социум не нуждается в убогих и пеших, плаксивых и ноющих.
– Настя, милая моя, ты замерзла? – сказал Черников, а я испуганно шарахнулась в сторону. Протянутая мужская рука безвольно повисла в воздухе. Денис Михайлович растерянно развел руками. Потерянный жест, утраченное мгновение. Пока я размышляла о разбитой реальности, Черниковский «Лексус» бесшумно подкатил на стоянку, так же неслышно чмокнула дверца. Черников явно шпионил за мной. Следил, крался за мной по пятам, а я упустила свой шанс. Можно было изобразить глазами тоскующее влечение, сыграть роль сильной женщины. Момент миновал, я упустила чудное мгновение. Рассеянность – не самое лучшее боевое качество при неблаговидных обстоятельствах.
– Денис, ты меня напугал. Я совсем замерзла, промокла насквозь, видишь, вздрагиваю от малейшего шороха, пугаюсь, как мышь, – сердито проговорила я.
Мне казалось, я делаю Черникову выговор, а в реальности просто чирикала, словно молоденький воробей. Налицо явное несовпадение суровой реальности с бойким воображением. Кажется, Черников подкарауливает меня на остановках, следит за мной. Надо бы прояснить ситуацию, прогнать Черникова из моей жизни. Навсегда. Я легонько прикоснулась к его руке. Хотелось простить его и проститься с ним. Но я испуганно отдернула руку. Горячий огонь проник в меня. Черников неожиданно растаял. Кто-то растопил лед в его душе. Неужели это мне удалось разогреть ледяного принца? А если холодный и неумолимый рыцарь алчности все-таки способен любить, и он жаждет ответного чувства, а я не могу откликнуться, неблагодарная? Нет, я не люблю его, совсем не люблю, категорически не люблю. Я не могу себя заставить полюбить чужого человека. У меня уже есть возлюбленный, есть, он живет в моем сердце. А его сердце растворилось в моем. Навсегда. Я видела его во сне, чувствовала, прикасалась. Черников схватил мою руку и поцеловал. Горячие губы оставили на влажной коже маленький костер, будто кто-то другой поймал маленьким зеркальцем незримый солнечный лучик и прожег во мне пылающую дырку. Я потерла руку, пламя погасло, но огонь растекался по телу горячей волной. Тело не забыло нежных прикосновений. Оно ответило на мужской призыв. Опасные игры я затеяла, себе во вред. Спящая совесть не замедлила высунуться из норки. Она тихо дремала, пока было спокойно, но лишь на горизонте появились грозовые тучи, она тут же выползла на поверхность, разожгла щеки огнем стыда, заныла в виске тупым гвоздем отчаяния. Где взять меру добра и зла, в каком месте отыскать, с какого дна достать? Я провела ладонью по лицу, будто смывала с себя тайный грех. Стряхнула дождевые капли, растерла стыд по лицу вместе со слезами. Черников откровенно любовался мной, наслаждаясь зрелищем.
– Тебе идет дождь, ты прекрасна, водяная принцесса, – сказал Денис, – так бы и смотрел на тебя всю жизнь.
И я вновь смутилась. Оказывается, внутри плотоядного Черникова скрывается вполне поэтическая натура. Да он почти что романтик и песенник, может, ему тоже волшебные сны снятся? Прозрачная девушка и замкнутый рыцарь. Плохая партия.
– Холодно, мне очень холодно, я замерзла, – пробормотала я, отступая от него подальше.
Мне не хотелось испытывать собственный организм на прочность.
– Идем в машину, ты вся дрожишь, – сказал Черников и, подхватив меня под руку, потащил к машине, а я не сопротивлялась.
Ведь сама же затеяла разговор, надо было бежать от элегантного «Лексуса»… Прочь от нелюбимого, подальше от него. Как выбраться из лабиринта противоречий, кто бы надоумил. В машине было удобно, комфортно. Именно так, удобно и комфортно. Легкая музыка, кондиционер, приятный аромат чистоты и опрятности. Будто в природе вообще не существуют грязные носки, потные подмышки, перхоть, нечистоты, бомжи и нищие. Я на мгновение ощутила себя рекламной дивой. Представила Черникова и себя на фотосессии, перед нами объективы и камеры. Много горячего и яркого света. Юпитеры, поклонники, восторг публики. А уже завтра мы оба проснемся знаменитыми. Две звезды. Мужчина и женщина. Звездная пара. Глянцевые журналы, экраны телевизоров, пустые улыбки. Мыло, духи, прокладки, майонез, бульонные кубики. Черникову немедленно поступит предложение рекламировать мужские трусы. Семейные, в мелкий цветочек, ситцевые. Я затряслась от безудержного смеха. Кажется, у меня начиналась истерика. Денис удивленно взглянул на меня.
