Нет-нет, уважаемый читатель, это не сцена из венской оперы и не светский раут изнеженной аристократии. Это Петроград, начинающий приходить в себя после революционного штурма и гражданской войны. А ослепительная красавица, взбудоражившая весь литературно-театральный бомонд (ибо бал проходил во Дворце искусств),- Лариса Рейснер.
Она была удивительно хороша, знала это и наслаждалась этим. Настоящая женщина! Ошеломительная красота Рейснер потрясала всех. Всеволод Рождественский вспоминал о впечатлении, которое произвела на него Лариса при первой встрече в студенческой аудитории: "Это была девушка лет восемнадцати, стройная, высокая, в скромном сером костюме английского покроя, в светлой блузке с галстуком, повязанным по-мужски. Плотные темноволосые косы тугим венчиком лежали вокруг ее головы. В правильных, словно точеных чертах ее лица было что-то нерусское и надменно-холодное, а в глазах острое и чуть насмешливое. "Какая красавица!" - невольно подумалось всем в эту минуту".
А вот портрет, который оставил сын писателя Леонида Андреева Даниил Андреев, будущий автор знаменитой "Розы мира". Он некоторое время жил в семье Рейснеров: "Ее темные волосы, закрученные раковинами на ушах, серо-зеленые огромные глаза, белые, прозрачные руки, особенно руки легкие, белыми бабочками взлетавшие к волосам, когда она поправляла свою тугую прическу, сияние молодости, окружавшее ее, все это было действительно необычным. Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту, как факел, и даже самые грубые предметы при ее приближении приобретают нежность и мягкость..."
Не устоял перед ее античной красотой и поэт Николай Гумилев, сраженный "ионическим завитком" ее кос. Они познакомились осенью 1916 года в артистическом кабачке "Привал комедиантов" на Марсовом поле. Гордая красавица и поэт-романтик. Так начался их роман, который можно назвать поэтическим и эпистолярным. Гумилев нечасто бывал в Петрограде, а потом и вовсе отправился на фронт. 8 ноября 1916 года он пишет ей:
Лера, Лера, надменная дева,
Ты как прежде бежишь от меня...
И далее продолжает: "Лери моя, приехав в полк я нашел оба Ваши письма. Какая Вы милая в них. Читая их, я вдруг остро понял то, что Вы мне однажды говорили,- что я слишком мало беру от Вас... Вы годитесь на бесконечно лучшее... На все, что я знаю и люблю, я хочу посмотреть, как сквозь цветное стекло, через Вашу душу, потому что она действительно имеет особый цвет, еще не воспринимаемый людьми... Я помню все Ваши слова, все интонации, все движения, но мне мало, мало, мне хочется еще. Я не очень верю в переселение душ но мне кажется, что в прежних своих переживаниях Вы всегда были похищаемой, Еленой Спартанской, Анжеликой из "Неистового Роланда", так мне хочется Вас увезти. Я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю..."
Лери отвечает взаимностью: "Милый мой Гафиз, это совсем не сентиментальность, но мне сегодня так больно. Так бесконечно больно. Я никогда не видела летучих мышей, но я знаю, что если даже у них выколоты глаза, они летают и ни на что не натыкаются. Я сегодня как раз такая бедная летучая мышь... жду Вас. Ваши Лери".
Он обещает ей написать поэму: "Ее заглавие будет огромными, красными, как зимнее солнце, буквами: "Лера и Любовь"..."
Поэма была напечатана в январском номере "Русской мысли" за 1917 год. Лариса предлагает Гумилеву написать поэму о Мексике и Кортесе. Они оба во власти революционной романтики.
У этой любви печальный конец. Гумилев сделал Ларисе предложение, она отказала. Возможно, не готова была к замужеству, однако сослалась на то, что не может "причинить неприятность Анне Андреевне", его бывшей жене. Какое же разочарование ожидало Леру, когда вместо скорби по утраченной любви "ее Гафиз" женился на Анне Энгельгардт. Разрыв был окончательный. Лариса прощается с любимым: "В случае моей смерти все письма вернутся к Вам. И с ними то странное чувство, которое нас связывало, так похожее на любовь. И моя нежность - к людям, к уму, поэзии и некоторым вещам, которая благодаря Вам окрепла, отбросила свою собственную тень среди других людей стала творчеством... Но будьте благословенны Вы, Ваши стихи и поступки. Встречайте чудеса, творите их сами. Мой милый, мой возлюбленный... Ваша Лера".
Гумилев предостерегает в ответ: "Ну, до свиданья, развлекайтесь, но не занимайтесь политикой".
Не послушалась.
Когда Николая Гумилева расстреляли, Лариса была в Афганистане. В письме к матери она признается: "Если бы перед смертью его видела - все ему простила бы, сказала бы правду, что никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть, как его, поэта, Гафиза..."
Не приходится сомневаться: будь Рейснер в России, она бы приложила все усилия, чтобы спасти его.
А ее спасла, как это ни чудовищно звучит, ранняя смерть. Счастье, что она не узнала пыточных застенков НКВД, избежала этапов ГУЛАГа. Лариса Рейснер ушла из жизни в 1926 году, не дожив до 31 года. Ее имя не выпало из истории, хотя и подернулось ряской забвения. Действительно, что мы знали о ней? В школе слышали, что у красавицы-комиссара из "Оптимистической трагедии" Всеволода Вишневского был реальный прототип. Но фамилия произносилась учителями спешно и невнятно. Да и как иначе: жена врага народа Федора Раскольникова, подруга Радека!.. Хорошо еще о Гумилеве подзабыли. Можно ли об этом громко и вслух?!
Постепенно менялась жизнь, и образ прекрасной Ларисы, женщины-легенды, стал обретать все более четкие очертания. О ней стали писать, создавать мифы. Маятник качнулся в другую сторону.
Лариса родилась 1 мая 1895 года в семье профессора права Михаила Андреевича Рейснера. Ее мать - урожденная Хитрово. Девочка воспитывалась в атмосфере аристократизма и утонченного интеллектуализма. Позднее ее отец с грустью заметит: "Бедная моя "советская аристократка", никакими заслугами перед революцией и партией не стереть тебе ни твоей расовой красоты, ни твоих прирожденных дарований..."
"Расовая красота"... Эту необычную красоту постарался передать художник В. И. Шухаев, которому в 1915 году заказал портрет дочери Михаил Андреевич. Перед нами Джоконда XX века. Женщина грядущего ренессанса, как думалось на пороге теперь уже ушедшего столетия.
Окончив с золотой медалью женскую гимназию, Лариса поступила в Психоневрологический институт и одновременно стала посещать цикл лекций по истории политических учений в университете. Изучала литературу. Она мечтала стать поэтом, ибо ее литературный талант был взлелеян с самого детства. Ради Ларисы семья стала выпускать журнал "Рудин". В 1915 году вышел его первый номер, в котором вы можете прочитать "Сонет", посвященный Рудину.
Страдания последний монолог,
Живой обман, на истину похожий,
Становится печальнее и строже
И, наполняя болью каждый слог
Уходит, как освобожденный бог,
Склониться у неведомых подножий.
Но ты - другой. Как нищий и прохожий,
Поэзии непонятой залог.
Всегда один, смешон и безрассуден,
На баррикадах умер Рудин.
Когда-нибудь нелицемерный суд
Окончит ненаписанные главы
И падших имена произнесут
Широкие и полные октавы...
Да, она мечтала стать поэтом, а стала комиссаром. Поэзия революционной стихии оказалась ей более по душе. Ее мама, Екатерина Александровна, писала: "У нее хороший период Sturm und Drang; если выживет - будет для души много и авось творчество оживет, напившись этих неслыханных переживаний. Но... не думаю, она все время на краю гибели..." И далее: "Наша аристократка не уступает на мостике по хладнокровию демократам, и матросы молча подтягиваются".
Лариса Рейснер - комиссар Морского генерального штаба, на мостике она чувствует себя уверенно. "Товарищи и моряки! Братва! - обратилась она в 1918-м.- Я счастлива встретиться с вами, приветствовать моряков, почувствовать ваш боевой дух, вашу готовность бить и гнать врагов с нашей матушки-Волги... Я буду с вами на передовой, на фронте".
