Таким образом не каприз, а совершенно сознательный выбор сделала княгиня Волконская, когда в 1824 году вернулась в Россию. Она избирает Москву, которая, по ее мнению, сохранила национальные традиции. Волконская стремится создать в Москве "Русское общество" (по образцу европейских академий) и общество "Патриотическая беседа", чтобы шире познакомить Западную Европу с русской культурой. В то же время она мечтала приобщить русского человека к европейской культуре. Ее мечту суждено было воплотить профессору Ивану Цветаеву, не раз отмечавшему, что первая мысль создания Музея изящных искусств принадлежит именно княгине Зинаиде Волконский.

Дом Волконской, по выражению Вяземского, "был сборным местом всех замечательных, отборных личностей современного общества". Салон ее, этот "волшебный замок музыкального мира", притягивал к себе. В нем царствовала красавица с голубыми глазами и золотыми волосами. И казалось, вспоминал Киреевский, что "она сама является одним из самых счастливых изящных произведений судьбы". Но именно своих баловней и бьет судьба, но об этом позже.

Прекрасная княгиня со всеми добра, приветлива, участливо ровна. Осталась ли для нее тайной юная страсть поэта? Конечно нет! Но чем она могла ответить? Она уже не молода, у нее 15-летний сын. Да и законы света... Их не переделать... А главное, нужно ли это ей?...

В "залог состраданья" княгиня дарит Веневитинову итальянский перстень, найденный в Геркулануме. В 1706 году при раскопках засыпанного пеплом города нашли этот ничем не примечательный бронзовый перстенек, без всяких украшений и изображений. Он попал в лавку антиквара, где и приобрела его для своей коллекции Волконская. Не исключено, что какое-то время она даже носила его. Вот этим перстнем и была повенчала несостоявшаяся любовь.

Подарок приобрел для поэта мистический оттенок. Он его носил как талисман на цепочке часов и говорил, что наденет на палец только в день свадьбы или... смерти.

Ты был отрыт в могиле пыльной,

Любви глашатай вековой,

И снова пыли ты могильной

Завещан будешь, перстень мой.

Талисман, увы, не охранил поэта. Зимой 1826 года он покидает Москву. Причина отъезда не ясна: Веневитинов уезжал из оппозиционной, но более-менее спокойной Москвы в Петербург, где все еще дышало трагедией декабря. Считалось, что он уезжает на новую работу. Друзья же его считали, судя по их письмам, "что он бежал из Москвы, страстно любя Зинаиду Волконскую, которая холодна к нему была". Было и другое мнение. Многие знали о вольных взглядах Дмитрия, знали об этом и в Судебной палате. Как это часто бывает, причин было предостаточно, чтобы покинуть Москву. Прощаясь с поэтом, Волконская просила его взять в спутники француза Воше, только что вернувшегося из Сибири, куда он сопровождал княгиню Трубецкую. Мог ли отказать Веневитинов?..

И вот по московско-петербургскому тракту поехали два экипажа. В одном Веневитинов, в другом чиновник из департамента, его друг Федор Хомяков и француз Воше. Можно представить, как печален был поэт. Безрадостен был и пейзаж за окном - нищие деревни, пустые зимние поля. Заканчивался 1826 год...

Петербург его встретил сурово. На Московской заставе их остановили. Хомякову разрешили продолжать путешествие, а Веневитинова и Воше задержали. Трое суток продержали поэта в холодном и сыром помещении гауптвахты. Допрос вел генерал Потапов, назначенный следователем по делам декабристов. По свидетельству биографа Веневитинова Кошелева, "Дмитрий не мог освободиться от тяжелого впечатления, произведенного на него допросом. Он не любил об этом говорить, но видно было - что-то тяжелое лежало у него на душе". Нельзя исключить, что Веневитинов беспокоился о судьбе любимой им женщины. Княгиня Волконская находилась под пристальным вниманием III Отделения. Донесения о ее деятельности часто ложились на начальственный стол в Петербурге, в одном из них можно прочитать: "Между дамами две самые непримиримые, всегда готовые разорвать на части правительство,- княгиня Волконская и генеральша Коновницына..."

Горькие разочарования, безответная любовь, чужой холодный город. Все сошлось разом, и "в нем сердце к радости остыло". Поэт таял на глазах. Его съедала чахотка. Веневитинов, предчувствуя свой срок, жил как в лихорадке. Посещал службу, необычайно много писал. Эта "беспрестанная деятельность" как спасение от безысходности, от раздирающей душу тоски. Он и сам признается: "Тоска замучила меня".

Постоянны размышления о счастье: доступно ли оно человеку? обязательно ли оно для него? Не оставляют мысли о Волконской. В письмах к сестре, Софье Веневитиновой, вопрошает: "Что происходит на вечерах у княгини Волконской? Поют ли, танцуют ли? Мне хочется обо всем знать".

Весна 1827 года в Петербурге была солнечная, капельная.

... я вдоль Невы широкой

Скитаюсь мрачный, одинокий.

Состояние поэта, его здоровье вызывают тревогу у друзей. Часто "делался жар"; врач определил лихорадку, укладывал в постель.

Однажды на балу, разгоряченный, он вышел на свежий воздух. На другой день сильно занемог: воспалительная горячка. На шестой день болезни заключение врачебного консилиума повергла всех в ужас: "Больному жить осталось день-два". Ему был 21 год с небольшим.

В ночь на 15 марта (ст. ст.) у постели Веневитинова дежурил Федор Хомяков. Ему предстояло страшное - подготовить поэта к неотвратимому. Он надел на палец Веневитинова перстень, подаренный Волконской. Очнувшись, больной спросил: "Я женюсь?" Услышав ответ "нет", заплакал...

"Мы отпели его у Николы Мокрого и тело его отправили в Москву",напишет потом Кошелев. Была исполнена последняя воля умершего: быть похороненным в Симоновом монастыре.

Смерть Веневитинова поразила всех. Ходило множество слухов, даже о самоубийстве.

Однако правы, видимо, те, кто объяснял это нравственным надрывом, "сильной, нервической горячкой, которая унесла его юную жизнь, небогатую случаями, но богатую чувствованиями". Его сжег "огонь томительный, мятежный":

Нет! он и жжет, и мучит, и мертвит,

Волнуется изменчивым желаньем,

То стихнет вдруг, то бурно закипит.

И сердце вновь пробудится страданьем.

Но сердце устало. Вы помните: "В нем сердце к радости остыло".

Справедливо писал Герцен на его смерть: "Нужен был другой закал, чтобы вынести воздух этой мрачной эпохи..." Гражданское и личное. Вечная драма поэта на Руси.

Друзья Веневитинова создали своеобразный культ его памяти и собирались 40 лет. 15 марта 1867 года они собрались в последний раз:

Кружок друзей его стал тесен:

Одни вдали, других уж нет.

Но вечен мир высоких песен,

И с ними вечно жив поэт.

А что же княгиня Волконская?!

Она написала французское стихотворение на смерть поэта "Сложил художник свой резец". Опубликовано было оно спустя 60 лет. В саду своей римской виллы она поставила урну в память друга.

Дальнейшая судьба княгини Волконской была печальной. Состояние последних лет передают ее стихи:

Ты арфа страданья,

Ты арфа терпенья,

Ты арфа с душой!

Твой дух, твои струны

Поют хор мученья.

Напев их: аминь!

После смерти мужа княгиня дала "обет нищеты", ревностно занимается попечительством и благотворительностью. Блестящая салонная красавица порвала со светом, стала служить делу Бога, делу Добра. Римская беднота ее боготворила, ее прозвали "Беата", т. е. Блаженная.

Княгиня Зинаида Волконская скончалась 5 февраля 1862 года. По Риму ходил упорный слух, что она простудилась, отдав нищему свой теплый плащ. О ней говорили, как о святой.

Если вам случится быть в Риме, вы непременно захотите бросить монетку в фонтан Треви. Здесь же, на площади, в церкви св. Викентия и Анастасии в первом приделе с правой стороны покоится прах нашей замечательной соотечественницы. Автору этих строк посчастливилось быть в Риме, поклониться Зинаиде Волконской, поставить свечу в память о ней. Хочется верить, что исполнилось для нее некогда ею же написанное: