Беспредельная тьма застилала небо. «В такой темени нос к носу с Китовласом столкнешься и поцелуешься», — пробормотал какой-то пожилой век. «Человек не может выдержать всего. Если сейчас кто-нибудь расплачется, я сойду с ума», — подумал Лориан, ощутив на мгновение приступ слабости.
До сих пор тьма не пропускала ни единого звука со стороны лагеря шохотонов, расположившихся на западном склоне холма и готовых первыми застать веков врасплох. Неожиданно нижняя часть столпа засветилась. Огненный столп встал на пути у шаров Китовласа. Словно по сигналу, следом ударили всполохи первых молний. Лориан чувствовал, что у него на мочках ушей повисли две холодные капельки пота, но не мог согнуть руки в локтях, так как кончиками пальцев на вытянутых руках вел колонну по черному воздуху. Не обладавший магическими способностями, Шонго тем не менее был одним из немногих, догадавшихся о возможном исходе событий. Горящая холодным огнем колонна плыла над головами пораженных шохотонов.
С адским грохотом каменные шары столкнулись с колонной в воздухе над головами конанов и шохотонов. Лорсы наблюдали за происходящим со стороны. Затем по несльшшой команде с вершины холма шары разошлись и каждый ударял столп в одно место. Грохот от ударов камней заглушал грохотанье молний. Уподобляясь злым псам, рвущим шкуру медведя, шары пытались расколоть столп. Укрепленный волшебством, гранит выдержал ожесточенные атаки, и вскоре первый шар раскололся надвое. Половина каменного шара рухнула на головы десятка конанов, вторая половина зависла на месте, вращаясь с безумной скоростью. Затем и она упала на место, которое для нее предупредительно освободили разбежавшиеся лорсы. Вскоре второй шар от собственного удара разлетелся на куски, острыми тяжелыми осколками убивая и калеча конанов.
В гордом одиночестве столп Горизонтально завис над станом шохотонов. Бездонная тьма сгустилась в лощине между высоким холмом, попираемым великим изувером Иго и Черными Колдунами, и курганом, на котором стояли Лориан и шаман племени веков. Лориан позволил себе расслабиться и на мгновение-другое проникнуть в сознание какого-нибудь человека из свиты Иго. Беспроглядный мрак не помешал Лориану мысленно оказаться на высоком холме. То, что пророк увидел в таборе врагов, его не слишком удивило. Лиходей стоял на вершине холма, с нескрываемым ужасом всматриваясь в останки тел воинов племени конанов. Крысиные черты лица юного предводителя шохотонов и лорсов скривилось. Сумрачный, как бы олицетворяющий все зло мира, Иго был отстранен от свиты, толпившейся полукругом. Стоявшие рядом телохранители ощутили, как помрачнело изможденное лицо Иго, искаженное гримасой неистребимой ненависти. «Проклятый стояк!» — пробормотал Иго, посылая лютые проклятия Лориану и могучей колонне. Злодей отбросил в сторону длинный нож с золотой рукояткой и, мелко перебирая ногами, стал быстро спускаться с холма вслед за Черным Колдуном. Думая о спасении жизни, признавая поражение в несостоявшемся сражении, он позабыл о брошенных конанах, спасая жизнь для нового столкновения. Китовласово тщеславие Иго было невосполнимо уязвлено. Властная темень мокрым ветром гнала Иго в напряженную спину.
Сознание Лориана раздвоилось. Он по-прежнему оставался на холме, ощущая, как холодили стебли травы его босые ступни, но одновременно был и Верноруком, который едва сдерживал свой порыв. Мокрая мгла облепила лица веков, лишала зрения, пугала ночными шумами и липким потом покрывала руки и плечи. Всем участникам сражения было понятно, что в природе без вмешательства недоброй магии Черных Колдунов не обошлось. Огненный столп погас. В двух шагах не было видно соседа по боевому расположению. Иногда из черной сырой тьмы до веков доносились переговоры злобных конанов с угрюмыми шохотонами. Лорсы затаились.
Поднеся к губам руку с перстнем из сердолика, Лориан что-то прошептал. Направляемая рукой Первого Пророка, гранитная громада опустилась на землю с жутким мягким стуком. Послышались крики ужаса. У многих в стане веков волосы стали дыбом. Что творилось среди конанов, шохотонов и лорсов, никому не было видно. По склону высокого холма столп катился вверх, вдавливая тела врагов в землю. Люди не успевали отбежать, мешали друг другу и спотыкались. Конаны умирали молча, шохотоны ревели по-звериному, и отчетливо слышны были возгласы отчаяния в воинском таборе лорсов.
— Ондро! — во всю силу богатырской груди закричал Лориан. И веки приняли его крик как команду к наступлению. Прежде чем они сорвались с места и достигли подножия холма, лорсы успели повернуться спинами к наступавшим и сломя голову броситься на юг. Раненные шохотоны и немногие выжившие конаны провожали трусов проклятиями. С криком «Ондро!» веки принялись штурмовать высокий холм, заполненный остатками былой армии Иго.
Поначалу, сжимая в руках нефритовые топоры, они бежали по мокрой траве. Затем их ноги стали вязнуть в кровавом месиве из человеческих тел. Трава на склоне холма была покрыта страшным ковром из костей и мяса врагов, по которым прокатилась гранитная махина. Еще не вступив в битву, веки были заляпаны кровью с ног до головы. Те, что были помоложе, падали на землю, не совладав с приступами рвоты. А вот старик-стенолаз отбросил нефритовый топор и поднял с окровавленной травы острый нож конана. Обрывки одежды и острые кости погибших не мешали продвижению наступавших. В некоторых местах столп вдавил тела врагов в кострища и над холмом потянулся запах паленой человеческой кожи. Ничего не было видно в густом дыму от затушенных костров. Воля к победе двигала веков навстречу врагу.
Восклицая «Ондро!», веки достигли вершины холма и сшиблись с остатками конанов, перестроившихся в боевой порядок. Конаны и шохотоны добровольно остались приг крывать отступление лорсов, Иго и Черных Колдунов. Поначалу они были уверены, что легко справятся с нападающими, но едва веки пустили в ход свои нефритовые топоры, как шохотоны лишились надежды на победу. Конаны тоже прекратили нелепую битву за никому не нужный холм и сноровисто пустились в бегство. «Для поддержки надо было оставить на Оплоте людей с кострами», — запоздало подумал Лориан. Увидев, что в рукопашном бою веки не уступают бывалым конанам, Лориан успокоился. Исход битвы стал очевиден всем, кто сошелся в страшной сече под стенами Оплота. По-прежнему было темно, но все ощущали, что надвигается тот предрассветный мрак, после которого прошедшая ночь покажется жутким сном.
Лориан закричал:
— Иго! Ты не краб! Ты опозорил род крабов! Я отнимаю у тебя имя! Отныне ты лишь безымянное порождение речного тумана! Ты умрешь как гнилой тростник, упавший в речной ил, захлебнешься болотной жижей в самой прокисшей щели Милазии!
После сражения на холме Лориан отдал отряду веков распоряжение отойти. Сам он продолжал смотреть в сторону, куда отходил побежденный Иго. Когда к нему подошел Вернорук, Лориан попытался пошутить: «Неплохой из меня получился носильщик тяжестей?» Потом всмотрелся в заляпанное кровью лицо друга и замолчал. Тучи рассеялись. Первые лучи озарили окрестности. Тег перь можно было оценить обстановку.
Возглавляя отряд лорсов, вобравший в себя оставшихся в живых конанов, Иго бесславно отходил на юг. Впереди него бежал Черный Колдун. Следуя примеру предводителей, шохотоны и лорсы отбросили прочь ножи, каменные шары, дубинки и плети и бежали, едва поспевая за Иго и перетрусившим магом. Поселение Боровое по-прежнему принадлежало племени веков. Веки не преследовали врага. Приходилось думать о захоронении изуродованных останков. Работа предстояла не менее страшная, чем ночной штурм, ибо холм стал братской могилой конанов и шохотонов… Все воины племени конанов остались на холме, раздавленные гранитным монолитом. Отныне они были вычеркнуты Китовласом из списка главных ловчих Великой Охоты.
В утреннем сумраке прорезалась звезда и заставила вспыхнуть в полную силу ранее еле приметный нимб над головой Первого Пророка. Веки с благоговением взирали на необыкновенного юношу.
В наступившее туманное утро все взрослые женщины веков вышли из своих каменных домов и отмыли столп от крови врагов. Отмывали выбоины и щербины, забитые клочьями мужских волос, серой кашицей мозгов и ошметками кожи. Исполнили поручение шамана и разошлись по клетям. Ни одна не пожаловалась на грязную работу. От женщин племени веков враг не дождался бы пощады, не было в сердцах даже самых молодых женщин жалости к врагу.
