Гомлот обиделся.

— Вы со мной говорите! Со мной! Или пророк общается только со своими приспешниками?

Лориан удивился:

— Кто бы мог подумать, в нашей общине появились есорахи.

— Не впервые мы слышим голоса непокорных, — согласился Фантазист. — Есорахи говорят, что Бог — разрушитель мира, а Китовлас помогает человеку познать мир через преодоление зла. Но именно Китовласу интересно великолепие разрушающегося мира. Как остановить умственное распутство есорахов?

Гомлот дерзко посмотрел на Лориана.

— Я считаю себя гением. Ты не знаешь, как трудно быть гением.

— Хочешь знать, как я понимаю слово «гений»? — мягко спросил Фантазист. — Я думаю, гений — это человек, предлагающий новые ответы на старые вопросы. В странствиях я встречал немало двойников и самозванцев. Скажи толпе, что ночью ты слышал голос с неба. Обещай очищение… неважно от чего и какое. Тебе поверят. Но не поливай грязью иных прорицателей. Пророком не становятся по злобе. Пророки созидают. Прежний мир превратится в пыль без участия пророка. Научи людей видеть среди пыли и смрада дворцы и свиткохра-нилища. Укажи к ним кратчайшую тропинку.

Снова заговорил Лориан:

— Гений — это человек, предлагающий решение знакомого вопроса в незнакомой области.

— У тебя есть ответы на старые вопросы? Мы готовы их выслушать. Ответь, например, что такое Бог? — вмешался в разговор Напролик.

— Бог явился нам в облике Воляпута, — уверенно заявил Гомлот.

Фантазист шепотом спросил у Лориана:

— Не кажется ли тебе, что мы сейчас напоминаем старых вождей и шаманов? Запрещаем людям высказывать свои мысли…

Лориан задумался:

— Людям нужна работа. Скорей бы уж прийти в Трехморье и начать строительство города. Ведь вот ко-наны и лорсы не мутят воду, потому что им некогда, они охраняют остальных. Перед нами стоит проблема занятости.

— А что делать с есорахами? — спросил Фантазист. — Скоро смутьянов станет больше, чем водочерпиев, и тогда мы вряд ли доберемся до Трехморья, а если даже доберемся, никто не захочет заниматься строительством городов. Языками молоть куда легче. Пора, пора кончать с ересями. Ойкумена устала от смуты и безвластия. Изобретатели денег и лорибуки несут власть. Если победит Иго, все мы станем колотами, если Лориан — заживем свободно и счастливо, как никогда не жили.

— К вам пришел человек из народа, а вы меня не замечаете. Вам интереснее общаться между собой. Зачем вы взялись управлять народами? Из честолюбия? — обиделся Гомлот.

— Ты, что ли, возьмешься думать о благе наших племен? — удивился Дергач.

Гомлот прищурился:

— Хочешь сделать новые открытия, читай прилежно пожелтевшие свитки. Хочешь знать будущее, вспомни старые предсказания. Не так ли, пророк?

Лориан кивнул.

— Скажи, пророк, не предсказывал ли тебе человек по имени Белохвост, что один из твоих старых друзей предаст тебя?

— Было, — согласился Лориан. Напролик побледнел.

Гомлот торжествовал.

— А откуда мы знаем, может, об Иго и шла речь? И кто мне докажет, что он поступил неправильно, когда оставил тебя? Да ведь он сразу понял, чего стоит твоя болтовня!

Лориан спокойно ответил:

— Мы не дошли до Трехморья и еще ни одного камня не заложили в городские стены Собории, а Иго преследует нас, как чудовище из кошмарного сна. Иго строит государство, привлекая народы насилием и обманом. Гомлот, неужели ты ему веришь?

Распахнув на груди серый хитон, Гомлот воскликнул:

— Я верю в Китовласа! Плох Китовлас или хорош, но он по крайней мере существует! А вот все ваши боги давно умерли!

Лориан поискал глазами Дождинку и Фантазиста, прежде чем произнести длинный монолог в духе Фаддия:

— В душе фанатично верующего есть только один Образ. Это противоречит замыслу Божьему. Религиозный фанатик добровольно отказывается от умственной свободы. Поэтому и не страшен парадокс безбожия: лучше человек без Бога, чем Бог без человека. Созидающий безбожник в конечном итоге придет к идее единобожия. Упрямый глупец, отказавшись от умственной свободы, сам же лишается права узнать волю Божью. Самой красивой речью наделены художники слова и пророки, но никак не религиозные догматики. Религиозный фанатизм — это привычка, традиция и догма, но только не мировоззрение интеллектуально свободной личности.

Как ржавое лезвие отскакивает от столетнего дуба, так истеричные речи Гомлота повисали в воздухе.

— Кикур и Барбо — это примеры тупика, в котором оказывается человек, если он идет на поклон к Китовласу, — сказал Фантазист.

— Пророк всегда создатель новых образов, — категорично заявил Дергач. — А что мы услышали от тебя, кроме бессвязных выкриков? Что молчишь, Гомлотина?

Лориан попросил воды. Напролик подал пророку родниковую воду в деревянном сосуде, вырезанном в форме рыбы. Пророк сделал несколько глотков.

— Бросьте болтать! — выкрикнул Гомлот. — Ведете нас, сами не знаете куда и зачем, и отговариваетесь абракадаброй! Ах, ах, пророк, ты такой весь непогрешимый, а что есть твои комены? Показать тебе? Показать? Вот я тебе и показьюаю.

Извиваясь и принимая самые странные позы, Гомлот натужно пытался изобразить двадцать три фигуры, отдаленно напоминавшие круги и палочки букв из лорибуки.

Пророк внезапно разгневался:

— Соборию будут строить люди с чистыми помыслами. Тебе там не место. Вон! Не потные усталые люди идут в Трехморье, но идея Собории в пламенных сердцах. Вон из Собории!

Лориан выпрямился и выплеснул воду изо рта. Вокруг него стояли друзья-исполины, но даже над ними он возвышался гигантским ростом. Обрызганный бесчисленными каплями воды, Гомлот повалился на землю. В припадке неизвестной болезни есорах забился головой о подножие трона.

Мураявры и конаны, до этого момента еще терпевшие дерзкое поведение есораха, схватили его за руки и за ноги и понесли за границу походного лагеря. Из слушателей никто не вступился за смутьяна и не возмутился грубостью водочерпиев. Фантазист приставил ладонь ко рту, прошептав Дергачу на ухо:

— Выжги ему железом комену на заднице. Чтобы помнил, как повышать голос на пророка.

— Какую именно комену? — не догадался конан.

— «Хоронить».

— Почему именно эту?

— Потому что она похожа на крест Воляпута. Она станет для Гомлота печальным предсказанием.

— А, — догадался Дергач. — Ты думаешь, с этим ублюдком покончено?

— Действуй.

На ночь расставаясь с мураявром, Фантазист сказал:

— До Балхана не дошли, а в общине уже немало ревностных приверженцев Решето и Гомлота. Спроси у них, как выглядит седьмая гласная комена? Какому животному и человеческому характеру соответствует? Не скажут. А имя Воляпута знают. Напролик, я думаю, не написано ли нам с тобой на роду стать основателями Первой потаенной религиозной общины в истории человечества?

За пологом походного хорама Лориан остался наедине с Дождинкой.

— Китовлас с Илобисом не столь опасны, как Кричащий Колдун, одноглазый Кикур и его родичи, древлянские жрецы, Решето, Гомлот. Не знаю, всех ли назвал? Нет им конца, — печалился пророк.

— Придем в Трехморье и возведем вокруг города стену, похожую на Оплот, — попыталась успокоить Лориана Дождинка.

— За стенами от дурного слова и острой мысли не спрячешься. Откуда Гомлот мог узнать о предсказании Белохвоста? Как поступили бы с есорахами в Язо-че или Древолюбске? Несут ли Решето и Гомлот угрозу всему человечеству? Откуда у алоборов и есорахов тайное знание? Сколько вопросов! И хоть бы один ответ!

Изгнав есораха из общины, предводители оядроновцев собрались на холме у костра.

Лориан смотрел с холма на поле, залитое светом звезд, и думал об ответственности, возложенной на его плечи друзьями, поднявшими народы в дорогу к Трех-морью.

Обращаясь к жене и единомышленникам, он говорил:

— Я не обещал дать новых богов соплеменникам и обеспечить процветание ондроновского народа. Я хотел понять мир. Вместе с пониманием у меня возникло сострадание к людям, задавленным суевериями и страхами. Я никогда не говорил: «Идите за мной». Зачем вы меня сделали царем? Разве можно наделять человека властью над людьми, если он этого не хочет?