У входной двери дома Монсов Пётр неожиданно остановился и нерешительно замялся:

– А вот с женщинами – как оно? Что делать то надобно?

– Что делать с женщинами? – негромко и удивлённо присвистнул Егор. – Тут, государь, в двух словах не расскажешь! Внимательно слушай, твоё Величество…

Минут пятнадцать Егор излагал некоторые прописные истины. Пётр заинтересованно слушал, удивлённо вертел головой, иногда нервно переспрашивал…. В конце этого просветительского повествования царь-подросток строго погрозил Егору пальцем:

– Поверю тебе, Алексашка, на слово…. Но смотри, если всё это – дурацкие шутки, головы тебе не сносить!

– Да что ты, государь! – Егор молитвенно сложил ладони своих рук перед грудью. – Как же я могу – шутить над самим тобой? Ты же – надёжа наша! Общее русское сердце! Мин херц – то бишь…. Ты уж иди, государь, не сомневайся! Я пока двуколку запрягу, к рассвету отвезу тебя в Преображенское, во дворец. Всё будет в лучшем виде, не переживай! Иди, ужо, к барышне, резвись…

– Ладно, посмотрим – что к чему! Порезвимся! – Пётр трижды сплюнул через левое плечо, постучал костяшками пальцев по деревянным перилам, взялся за дверную ручку, широко распахнул дверь…

– Это ты, папенька? – долетел чуть испуганный, нежный голосок Анхен…

Егор самостоятельно запряг Карего в двухместный возок, не торопясь, подъехал к домику Монсов, привязал коня к забору, бесшумно подкрался к приоткрытому окошку, прислушался. Страстные женские охи и стоны, юношеский звериный рык…

«Идёт процесс, идёт, родимый!» – усмехнулся про себя Егор и отошёл обратно, забрался в повозку, настраиваясь на долгое ожидание…

Пётр вышел на крыльцо только на раннем рассвете – розовая нитка зари загадочно и целомудренно теплилась на востоке. В той стороне, где находился Преображенский дворец, на небе висела чёрная-чёрная туча, из которой, время от времени, вылетали узкие жёлтые молнии, басовито и угрожающе гремел гром.

– Ты где, Алексашка? – хрипло спросил царь.

– Здесь я, мин херц, здесь! – предупредительно откликнулся Егор.

– Ну, и имечко ты придумал мне, холоп! – довольно хохотнул Пётр, залезая в повозку. – А впрочем, можешь и так называть…. Заслужил!

– Что, всё так и было, как я рассказывал?

– Ты даже и половины не поведал! – широко и хищно улыбнулся царь. – Да, занятное это дело, очень даже – занятное! Ладно, хватит языками чесать, поехали! Мне спать хочется – как не знаю что…. Ты плащи то догадался захватить? А то – как бы не попасть под дождь сильный!

– Захватил, да и туча уходит в сторону …

Коляска медленно ехала через поля, заросшие густым разнотравьем, солнышко уже оторвалось от линии горизонта, со всех сторон раздавался весёлый и беззаботный птичий щебет, над крупом коня кружили редкие комарики.

– Ты, Алексашка, у Лефорта ходишь в денщиках? – очнувшись от дрёмы, неожиданно спросил Пётр.

– Да вроде того, помогаю – как умею.

– А ко мне пойдёшь в услужение? Сперва – постельничим, потом переведём в денщики. Так как?

– Так с нашим удовольствием, мин херц! За честь почту! Только ты это, мин херц, с господином Францем – договаривайся сам!

– Договариваться? Царям по чину не полагается – договариваться! Прикажу, пусть только попробует кочевряжиться, немчура худосочная, по плечи вобью в землю! А ты что же, оружия никакого не прихватил с собой? Вот люди лихие появятся, чем своего царя защищать будешь?

– А вот этим! – Егор глазами указал на ровный, хорошо оструганный берёзовый дрын: сантиметра четыре с половиной в диаметре, длиной – один метр сорок сантиметров, заостренный с двух сторон. – Хорошая вещь – в умелых руках!

– Ну-ну, – недоверчиво проворчал царь, снова погружаясь в тяжёлый сон…

Повозка выехала на высокий холм, сильно запахло горелым. Справа от просёлка возвышалась недостроенная крепостная стена: деревянные сваи, переплетённые ивовыми фашинами, по углам – симпатичные башенки, вдоль стены тянулся глубокий ров. А с левой стороны сильно дымилась совершенно непонятная чёрная конструкция, состоящая из трёх рваных глыб-обрубков.

– Мин херц! – Егор невежливо толкнул царя локтем.

– А? Что? – испуганно отреагировал Пётр, бестолково пуча свои круглые глаза.

– Что это такое там, впереди?

– Это? Так крепость моя, стольный город Прешпург. Недостроенная пока, правда.

– Не, про крепость то я понял. Я спрашиваю вон про ту чёрную штуку, откуда поднимается дым…

– Ничего себе! – царь был непритворно удивлён. – Святые Угодники! Тут же ещё вчера вечером рос трёхсотлетний дуб! Могучий такой, высокий. Красавец – одним словом…. Это что же, его молнией так шандарахнуло? Велика твоя сила – Господи! Давай, Алексашка, правь прямо к этому месту! Осмотрим всё!

Повозка остановилась в десяти метрах от сгоревшего дерева, Пётр ловко соскочил на землю.

Ту они и появились – выскочили из-за разломанного молнией дуба, где, видимо, и прятались. Двое, по всем внешним признакам и показателям – отъявленные душегубы, бродяги с Большой Дороги – в каких-то совершенно жутких лохмотьях. Один был вооружён стрелецким бердышом, другой умело и привычно держали в руках классический кистень.

– Назад! – истошно закричал Егор, взял в руки свой заострённый дрын, выскочил из коляски, невежливо схватил Петра за шиворот, отшвырнул себе за спину.

– Ой, лихо мне! Ой, убивают! – жалостливо причитал царь, опускаясь на землю и обнимая приступок возка.

– Не сцы, лягуха! – подбодрил Егор, ловко вертя дрыном над головой. – Прорвёмся, не впервой! Подходи, корявые!

Если честно говорить, то было страшновато: хоть он и умел многое – касаемо боя рукопашного, но кто их – этих тутошних, знает? Вдруг, они тоже обучены каким-то своим, хитрым и коварным примочкам? Первый бой, он и есть – трудный самый! Дальше всё уже должно легче пойти – по дорожке накатанной…

– Деньги давай, боярин! – завизжал один из нападавших, широко размахнулся кистенём и бросился вперёд.

Егор легко ушёл в сторону, сделав резкое колющее движение навстречу противнику, раздался страшный вопль, полный дикой боли. Пирует, блок, отбивающий в сторону бердыш, качественная маваша-гири – в грудь второму нападавшему, поворот, новый колющий удар, новый крик боли…

Потом он и сам искренне удивлялся – такой своей невиданной ловкости и удачливости: нападавшие то мужики были больно уж здоровы, да и, судя по всему, опытны – по-настоящему….

«От страха, видимо, ты и совершил – то геройство беспримерное!», – подытожил, с лёгкой издёвкой, вредный внутренний голос.

Через семь-восемь секунд два человеческих тела мирно лежали на зелёной травке: одно – непреложно мертвое, второе – умирающее, с берёзовым дрыном в солнечном сплетении.

– Кто вас послал? Говори! – Егор (героически поборов тошноту), сжав зубы, чуть покачал палку из стороны в сторону, присел на корточки, пристально вгляделся в лицо поверженного врага. – Кто тебя сюда послал? Кто – послал? Говори! Говори! Говори!

– Стёпка Одоевский, боярин! – болезненно выдохнул бродяга, обладатель реденькой бородёнки и пегих сальных волос. – Не мучай ты меня! Кончай уже!

– Как скажешь! – покладисто согласился Егор и ударил бродягу «орлиным клювом» – простейшим ударом из арсенала боевого каратэ, прямо по сонной артерии….

«Нормально всё, браток!», – зашептал внутренний голос. – «Тут времена – не приведи Бог! Только сильные выживают, да жестокие! Нормально, не переживай, привыкнешь!».

А Егора откровенно мутило. Приходилось ему уже, в жизни своей совсем недлинной, и людей убивать, да и всякое…. Но эти Времена чётко обещали, мол: «Здесь кровь – дело обычное, каждодневное…».

Сзади послышались странные звуки, Егор резко обернулся. Пётр безвольно лежал на земле, всё его длинное и неуклюжее тело сотрясала сильная дрожь, на губах пузырилась розовая пена. Егор метнулся к царю, положил его голову – себе на колени, крепко зажал правой рукой, левой достал из-за голенища сапога нож, аккуратно разжал царские зубы, вставил между ними лезвие ножа.