ж) Общие потери населения – 110,7 млн.

Таким образом, население СССР потеряло в связи с событиями 1917–1959 гг. сто десять миллионов человеческих жизней».

Особенно воодушевляет «естественный прирост населения за 1940–59 гг. в современных границах нормально должен быть 91,5 млн» – почему? У Курганова в статье есть ответ, цитирую: «Естественный прирост населения – 64.4 млн чел. (для периода 1919–1939 годы. – Д.Л.) исчислен по коэффициенту 1,7. В статистических материалах прошлого коэффициент прироста населения России, скажем для 1900–1910 гг., указывается 1,7. В официальных сборниках “Народное хозяйство СССР” коэффициент для 1913 г. указывается 1,68, то есть при округлении те же 1,7». И далее, снова цитата: «Естественный прирост за 1940–1959 гг. – 91,5 млн – исчислен по коэффициенту 1,7».

То есть, с точки зрения бухгалтера-«демографа» Курганова, население во время Великой Отечественной войны должно было прирастать, как 1900–1910, 1919–39-м, невзирая на внешние обстоятельства. Не знаю, нужны ли тут комментарии. По-моему, не очень. Заодно мы получаем исчерпывающий ответ на вопрос, учтены ли здесь жертвы ВОВ. Конечно, учтены.

Собственно, общее число демографических потерь Советского Союза в Великую Отечественную войну Курганов, исходя из представлений о «естественном» приросте населения, исчисленном по коэффициенту 1,7, определяет в 44 миллиона человек. И отсюда-то и появляется озвученная в «Архипелаге» Солженицыным цифра в 66 миллионов жертв. Процитируем завершение статьи «Три цифры»:

«Потери в военное время 44,0 млн – 40%.

Потери в невоенно-революционное время 66,7 млн – 60%».

Отсюда и более поздние уточнения в работах Солженицына: «…От 1917 до 1959 года без военных потерь, только от террористического уничтожения, подавлений, голода…».

А вот в интервью испанскому телеканалу в 1976 году нобелевский лауреат А.И. Солженицын заявил, что «всего мы потеряли от социалистического строя (выд. – Д.Л.) 110 миллионов человек»[10]. То есть смело включил в это число и жертвы Великой Отечественной войны, пусть и в количестве, исчисленном Кургановым.

В 1989 году Президент СССР М.С. Горбачев открыл для исторических исследований архивы ЦК КПСС. Значение этого события трудно недооценить, идущая в печати того времени кампания активно эксплуатировала тему сталинских репрессий (многим памятен перестроечный «Огонек», ни одного номера которого не выходило без очередного шокирующего разоблачения).

Как ни удивительно, основанные на архивных данных, многократно перепроверенные по разным источникам (подсчет заключенных, к примеру, велся как по приговорам и статистике НКВД, так и по пищевому и вещевому довольствию лагерей ГУЛАГа и тюрем, а также по данным железнодорожных «этапов») работы отечественных историков остались практически неизвестны внутри страны.

Ситуация с диссидентами, которые публиковались на Западе в 70–80-е годы, повторилась в 90-е в СССР в зеркальном отображении. Теперь многочисленных диссидентов с удовольствием печатали внутри страны, работы же профессиональных историков оказались востребованы преимущественно на Западе. Как итог: ведущие западные вузы на данный момент рекомендуют преподавать вопрос сталинских репрессий по работам В. Земскова, который у нас известен разве что специалистам.

Образ «тупых американцев», сформированный отечественными сатириками, конечно, льстит нашему самолюбию, но особо обольщаться на этот счет не стоит. Запад вовсе не склонен к самообману, отличается прагматизмом и прекрасно представляет цену реального знания. Хорошее представление о происходивших в то время научных и общественных дискуссиях, переоценке событий советского периода и, что немаловажно, внутренних, «для своих», оценках данных наших диссидентов дает статья в испанской газете «La Vanguardia» в 2001 году:

Я встретился с историком Виктором Земсковым в Институте всеобщей истории РАН. В 1989 году, выполняя директиву Политбюро во главе с Михаилом Горбачевым, РАН поручила Земскову прояснить вопрос о реальном числе жертв сталинских репрессий. До того времени эта тема находилась в руках тех, кого один из крупнейших западных специалистов по советской истории профессор Моше Левин называл «людьми с богатым воображением»[11].

В своей статье «ГУЛАГ (историко-социологический аспект)»[12] В. Земсков приводит подробную, с разбивкой по годам, статистику численности заключенных ГУЛАГа с 1934 по 1953 год. То есть за весь период, который принято называть сталинским. Работы ученого доступны в сети Интернет, поэтому здесь остановимся лишь на ключевых моментах.

В 1934 году всего заключенных ГУЛАГа насчитывалось 510 тысяч 307 человек. Рост наблюдается уже в следующем году – 965 742 человек. К 1936 году число заключенных возрастает до 1 млн 296 тыс. 494 человек, а в 1937-м – снижается до показателя 1 196 369. Далее, в 39-м году, число заключенных возрастает до 1 672 438 человек.

В годы Великой Отечественной войны число заключенных снижается с показателя 1 929 729 в 1941 году до числа 1 179 819 человек в 1944-м. Новый рост наблюдается с 1945 года, в 1948 году значения переваливают за два миллиона – 2 199 535.

Максимальное число заключенных ГУЛАГа за все время отмечено в 1950 году – 2 млн 561 тыс. 351 человек.

Отдельно рассмотрено число заключенных в тюрьмах СССР, оно колеблется от 200 до 400 тысяч человек – от 350 538 на январь 1939 года до 230 614 человек на декабрь 1949 года.

Здесь следует обратить внимание читателя на два важных момента. Прежде всего, для получения общей цифры прошедших через лагеря ГУЛАГа в период с 1934 по 1953 год неверным будет простое суммирование числа заключенных по годам. Так, человек, осужденный в 1934 году на 10 лет лишения свободы, в этом случае был бы вновь посчитан в 1935-м, 36-м и далее.

Более важным для понимания приведенных Земсковым статистических данных является то, что лагеря ГУЛАГа и тюрьмы не являлись местом заточения исключительно политзаключенных. При здравом размышлении мало кто сомневается, что в СССР сталинского периода существовала преступность. Приведенные выше цифры – это данные по общему числу заключенных в СССР периода с 1934 по 1953 годы. Здесь учтены все осужденные как по уголовным статьям, так и по «политическим». К сожалению, в публикациях последних лет все чаще «забывают» значение термина репрессии (за что-либо, например «уголовные репрессии»). Бывшее ранее в ходу понятие «политические репрессии Сталина» заменяют на просто «репрессии», что сильно сбивает с толку и мешает адекватной оценке явления.

«Термин “репрессии” можно толковать по-разному, – говорит в этой связи В. Земсков в уже цитированной статье газеты “La Vanguardia”. – Я ограничиваюсь “политическими репрессиями”, то есть теми гражданами, которым была инкриминирована статья 58 УК (контрреволюционная деятельность и другие тяжкие преступления против государства)».

В статистических данных историк в процентном соотношении к общему числу заключенных приводит пропорции осужденных за контрреволюционные преступления за каждый год. Этот показатель колеблется от 12 процентов в 1936 году до 26,9 в 1953-м. Процент осужденных по ст. 58 УК значительно возрастает – до 59% – в период 1945–1946 годов. Однако здесь нужно учитывать, что статья «контрреволюционные преступления» массово применялась в это время к коллаборационистам, перешедшим на службу Германии в годы Великой Отечественной войны.

Давая общую оценку числа жертв политических репрессий, В. Земсков говорит испанскому журналисту: «С 1921 по 1953 год таких (осужденных по ст. 58 УК. – Д.Л.) было около 4 миллионов человек. Из них около 800 тысяч были приговорены к расстрелу. Кроме того, мы предполагаем, что около 600 тысяч умерли в тюрьме, так что общее число жертв достигает 1,4 миллиона человек».