– Матч века! – смеялся Илюмжинов, потирая смуглые маленькие руки. Он прохаживался по мягкому ковру небольшого конференц-зала, расположенного на самом верхнем этаже здания корпорации. Сквозь стеклянную крышу светили тусклые московские звезды, ночной ветер, врываясь в открытые окна, шевелил портьеры.

По шахматной доске из полированной яшмы гуляли световые блики. Бронзовые фигуры, выполненные в виде средневековых воинов, сурово взирали из-под шлемов на своих врагов. Эти необычные, эксклюзивные шахматы Андрею подарили на Урале. Богатая отделка и мастерски выполненные фигурки делали их настоящим произведением искусства.

Андрей, попивая апельсиновый сок из высокого стакана, рассматривал возбужденного Илюмжинова, доску с фигурами и думал: «У них нет выбора. Встал на клетку – ходи. Особенно тяжело пешкам. Только вперед, ни шагу назад. И уклониться нельзя. Вообще ничего нельзя. Хотя нет… Можно геройски погибнуть. За короля. За победу. Вот и мы, люди, тоже иной раз ведем себя как шахматные фигуры. Кто-то мнит себя ферзем, на деле являясь пешкой. Кто-то из пешек выходит в ферзи… Но в конечном итоге все решает даже не король, а тот, кто сидит за шахматной доской. Что-то меня на философию потянуло. Пора начинать!»

– Пора начинать, – в дверях возник Ковалев. – Кирсан Николаевич, вы готовы?

– Всегда готов! – засмеялся калмык. На большом экране высветилось схематическое изображение шахматной доски. Илюмжинов играл белыми – так распорядилась жеребьевка. Он взял бронзового воина-пешку и сделал первый ход. Референт Ковалева, приглашенный на матч в качестве секретаря, записал его и ввел в компьютер. На экране белая королевская пешка двинулась вперед на две клетки. Е2-Е4.

Андрей усмехнулся: ничто не ново под Луной. Ему вспомнился незабвенный Остап Бендер и его классическое: «Обо мне не беспокойтесь. Я сегодня в форме».

Пожелав калмыку удачи, Гумилев отправился к себе в кабинет: нужно было просмотреть биржевые котировки за сегодняшний день. В конференц-зале остался Ковалев, референт и несколько сотрудников корпорации, любителей шахмат.

«Интересно, почему Илюмжинов так уверен в себе? – шагая по коридору, думал Андрей. – Крамник, сильнейший на сегодняшний день шахматист планеты, проиграл компьютеру целый матч – машина обставила его со счетом 4:2 в шести партиях. Впрочем, если бы Кирсан знал, что на самом деле играет не с искусственным интеллектом, а с той же программой Deep Fritz-10, которая разгромила Крамника, он бы, наверное, вел себя по-другому».

В этом, собственно, и заключалась маленькая хитрость Гумилева. Его целью было выиграть пари. И он нашел блестящий способ добиться своего. Конечно, с одной стороны замена исина профессиональной шахматной программой – не спортивный поступок, а с другой – заговор Чилингарова и Илюмжинова – это разве честно?

«Свиридов сказал, что у Кирсана разряд мастера спорта по шахматам. Думаю, «Дип Фриц» гарантированно «сделает» его к пятидесятому ходу», – решил Андрей, наблюдая за развитием партии. Пока противники сделали всего по три хода, тратя на каждый лишь несколько секунд. Потом, когда фигуры будут развернуты, скорость игры сильно замедлится из-за возросшего количества вариантов. Машина будет просчитывать все возможные комбинации и выбирать из них те, что ведут к победе. Человек постарается сделать то же самое, но ресурсов его мозга может не хватить, и тогда он положится на интуицию, а то и просто на удачу.

«Удача улыбается смелым», – вспомнил Андрей фразу из разговора со Свиридовым, случившегося уже после того, как они приехали в офис Гумилева.

Генерал вызвал его по закрытому каналу. Он явно был встревожен.

– Андрей Львович, насколько я в курсе – у вас Илюмжинов?

– Да, ваши информаторы, как всегда, точны.

– Простите, но что ему нужно?

– Он будет играть в шахматы с исином. Мы заключили пари. А что, есть какие-то проблемы?

– Андрей Львович, я бы посоветовал вам держаться подальше от этого человека.

– Объясните?

– Это долгая история. Он не так прост, как кажется.

– Это я и без вас знаю.

– Он хочет принять участие в экспедиции?

– Да.

– Откажите ему.

– Послушайте, генерал, – Андрея несколько рассердила безаппеляционность Свиридова. – Поскольку этот вопрос не относится к сфере безопасности, позвольте мне решить его самостоятельно…

– Нет таких вопросов, которые не относились бы к сфере безопасности, – буркнул Свиридов.

– Вы меня утомляете.

– Он выиграет пари, Андрей Львович. Выиграет – и поедет в экспедицию. Я угадал? Именно это стоит на кону?

– Не волнуйтесь. На самом деле Илюмжинов будет играть не с исином, а с со специальной программой, которой проиграл сам Крамник, – засмеялся Гумилев. – Он никуда не поедет. Удача здесь не на его стороне.

– Жаль, что вы приняли решение о пари, не посоветовавшись со мной, – вздохнул Свиридов. – Кирсан Николаевич выиграет. И поедет. Он… хм… в общем, он – очень сильный шахматист. А удача улыбается смелым.

На это разговор завершился.

…Спустя час, когда Гумилев вернулся в конференц-зал, матч был в самом разгаре. Зрителей прибавилось, почти все стулья были заняты. Слышался сдержанный шепоток:

– Он начал с защиты Грюнфельда, а теперь, в миттельшпиле, борется за центр. Странная тактика.

– Да нет, вы ошиблись. Дебют был открытым, и далее белые все время атаковали. А теперь видите – кони на С3 и F3 держат пешки черных в центре под угрозой? Мне кажется, дело движется к развязке…

– Ну какая развязка! Партия еще не перешла в эндшпиль. Всего лишь сороковой ход…

«Сороковой? То есть…» – Андрей внимательно посмотрел на экран, пестревший фигурами, потом поискал глазами Илюмжинова. Тот сидел в небрежной позе у столика с шахматами, улыбался, перебрасываясь репликами с Ковалевым. Он совершенно не напоминал человека, напряженно раздумывающего над очередным ходом. Гумилев похолодел от неприятного предчувствия. Кажется, Свиридов был прав…

Окончательная правота генерала подтвердилась спустя полчаса. Дождавшись хода компьютера, Илюмжинов встал над доской, быстро передвинул ферзя в центр, звонким голосом объявил:

– Шах и мат!

И засмеялся, глядя на Гумилева.

Конференц-зал взорвался аплодисментами. Зрители ринулись поздравлять победителя. Ковалев протиснулся к Андрею.

– Ничего не понимаю… Он выиграл на пятьдесят девятом ходу у сильнейшей компьютерной программы, причем я ведь выставил максимальный уровень сложности! Честно говоря, я всегда думал, что он – почетный шахматист, ну, как бывают почетные академики. А он…

– А он нас сделал, Арсений, – жестко сказал Гумилев. – Пойду поздравлю. А тебе придется внести в список участников экспедиции Кирсана Николаевича Илюмжинова.

– Со свитой? – брезгливо дернул уголком Ковалев.

Андрей в ответ только пожал плечами.

– Вынужден признать: вы доказали, что человеческий мозг рано списывать на заслуженный отдых, – сказал он, пожимая руку Илюмжинову.

– А вы умеете проигрывать, Андрей Львович.

– Можно просто Андрей.

– Тогда и вы называйте меня просто Кирсан. И давай на ты, а?

– Хорошо.

«Надо было все же попробовать с искусственным интеллектом, – запоздало укорил себя Гумилев, но тут же отказался от этой мысли. – Исин – это же не просто программа, а полноценный разум, пусть и электронный. Ему нужно учиться играть в шахматы. Против этого улыбчивого калмыка у него не было шансов. Интересно, почему у меня такое чувство, будто я стал участником какого-то розыгрыша? Неужели Илюмжинов смошенничал? Но как? В чем фокус? Свиридов, как обычно, оказался прав: с этим человеком нужно быть очень осторожным. Черт, у нас не экспедиция, а какой-то серпентарий единомышленников подбирается…»

…Илюмжинов уехал из офиса за несколько минут до полуночи, согласовав все нюансы и организационные вопросы, связанные с экспедицией. Гумилева приятно удивило, что он собирается в Арктику один.

– А охрана?