— Точно не хочешь ночевать здесь? — поинтересовался Иррион и, получив утвердительный кивок, вывел меня в коридор. — Ладно, сейчас отправим тебя в Каленару. Послезавтра жду здесь, вы выезжаете в Меритаун часов в девять утра.

— А почему так поздно? — удивилась я. Все путешествия, в которые я пускалась по разнообразным делам и заказам, обычно начинались в несусветную рань, еще до рассвета, а то и вовсе в районе полуночи.

— Аристократы раньше не выезжают, — с легким оттенком снисходительности просветил Лорранский. Ой, тоже мне голубая кровь! Если припрет, так не то что рано утром — посреди ночи понесешься, да не на лошади, а на своих двоих. Но спорить я не стала. Мне же лучше, хоть высплюсь перед дорогой.

В карете, удобно устроившись на мягких сиденьях, я постаралась разложить по полочкам все, что узнала за эти дни. Итак, есть некие кристаллы, вещь магическая и серьезная. Если Каррэн не соврал и они способны парализовать сотни воинов, то милорд Лорранский прав: это не просто опасное, это очень опасное оружие. Недалекий маг, создавший его, поплатился за свое жуткое изобретение жизнью, а мне теперь предстоит решить проблему транспортировки загадочной магической штуки. Граф Иррион старательно убеждал, что в этой миссии нет ничего страшного и опасного, но я отчего-то не слишком ему верю. Ведь если это путешествие так похоже на развлекательную поездку, то зачем было нанимать дорогостоящую телохранительницу-храну?

Да, кстати, а почему именно Торин? Неужели для сомнительной роли курьера при магической побрякушке не могли подобрать кого-нибудь другого? Пусть даже наш аристократенок отправится в путь в сопровождении храны, альма и пятерки солдат — это все же не решение проблемы. Будь я на месте короля, я бы пожаловала этот кошель с кристаллами кому-нибудь более опытному и сведущему в боевых искусствах, ведь есть же при дворе закаленные рубаки; а по Торину с первого же взгляда видно, что он ничего опаснее столового ножа в руках отродясь не держал. А Каррэн? Какую роль играет он? Отчего альм впутывается в дело, где потом будут замешаны ненавистные эльфийские шаманы? Сколько вопросов — и ни одного более-менее ясного ответа. Кто бы знал, как мне все это ненравится…

А Меритаун? Почему именно он? Впрочем, это как раз более-менее понятно. Раны, нанесенные войной Ветров, еще не затянулись, отношения нашего правительства и среброкожих остроухих соседей до сих пор обострены, так что в Райдассу эльфы не поедут. Да и гномам ближе будет до Меритауна, чем до Каленары добираться.

Карета мягко покачивалась на новых рессорах, ритмичный перестук лошадиных подков навевал сон. Тьма на моих коленях свернулась калачиком и потихоньку подремывала, изредка приоткрывая один глаз, дабы убедиться, что все в порядке и ее хозяйке никто не угрожает. Вынырнув из глубин размышлений, я выглянула в окно и увидела, что карета уже миновала ворота Каленары и теперь катит по улице Пирожников. Часы на городской башне показывали три с половиной часа ночи. Ох, когда же я наконец высплюсь?

Я потянулась вперед и постучала в переднее окошко, привлекая внимание кучера:

— Высадите меня здесь!

— Как же так? — удивился возница, поворачиваясь ко мне. У него были длинные вислые усы и испуганный ролика, случайно попавшего в центр волчьей стаи. — Мне велено довезти вас до Приречной улицы.

— Ерунда. Я лучше пройдусь пешком, — отозвалась я, привычно забрасывая Тьму на плечо и распахивая дверцу.

Кучер, испугавшись, что я сейчас выскочу из кареты на полном ходу, торопливо натянул вожжи. Лошади, разогнавшиеся на пустых ночных улицах, осели на задние ноги и нетерпеливо заплясали на месте. Я спрыгнула на мостовую, помахала вознице рукой и направилась к Приречной улице, попутно продолжая размышлять про подсунутый мне заказ. Тьма, потоптавшись на моем плече, с философским вздохом сунула голову под крыло, покрепче вцепилась когтями в куртку и опять задремала, послав мне легкий импульс усталости и просьбы разбудить ее, если произойдет что-то необычное и заслуживающее внимания.

Я, погруженная в свои мысли, неспешно брела по ночным улицам по пояс в поднявшемся из низин тумане и наверняка напоминала русалку, выходящую из молочно-белой мутной воды. Ночами Каленара хоть и не спит, но придерживается хоть каких-то приличий и старается не афишировать ту жизнь, что начинается на ее улицах после заката. Девицы легкого поведения, переминающиеся на углах, вначале подозрительно щурились, явно видя во мне конкурентку, потом, разглядев демона на плече и клинки за спиной, расслаблялись и начинали увлеченно шушукаться, обсуждая мою внешность и одежду. Один раз мимо меня скользнул тип явно воровской наружности, покосился заинтересованно, но, оценив вооружение, приставать не решился. Это-то меня и подвело. Совершенно расслабившись и не ожидая ничего дурного, я нырнула в темную арку между Закатной и Приречной улицами… и тут же оказалась притиснута к стене. В шею уперся какой-то холодный и острый предмет, ко мне страстно прижалось чье-то тело и, дыхнув в лицо перегаром кислого вина, жарко шепнуло сакраментальную фразу любого грабителя:

— Кошелек или жизнь?

Если вам надоело жить — приезжайте в Каленару и прогуляйтесь по ночным улицам. Здесь вас обязательно убьют, причем очень качественно и наверняка, да заодно еще и оберут до нитки, просто так, дабы избавить от груза уже ненужных вещей — покойнику-то одежда и деньги ник чему. Происходящее было таким странным и невероятным, что я захохотала в голос. Ну в самом деле, не смешно ли — на храну (храну!) при оружии и демоне напал какой-то уличный грабитель! Нет, такое могло случиться только со мной!

Ночной тать, опешив от такого поворота событий и явно решив, что напоролся на ненормальную дурочку, дернулся, едва не уронив свое загадочное оружие и ощутимо кольнув меня в шею. Вот этого я уже стерпеть не смогла: еще потеряю товарный вид из-за его неумения обращаться с острыми предметами, и графы Лорранские мне откажут! Я легко вывернулась из дилетантского захвата незадачливого грабителя, заодно выбив то, что он сжимал в руках, и от души двинув его локтем в живот. Потревоженная Тьма, поняв, что мы воюем, снялась с моего плеча и с визгом бросилась на злополучного воришку, хлеща хвостом и метя ему когтями в глаза. Тать шарахнулся от меня, выхватившей из-за пояса гонкий кинжал, и как раз наскочил на Тьму, тут же с готовностью вцепившуюся ему в волосы и хищно наклонившуюся к лицу.

«Фу, Тьма! Брось!» — мысленно крикнула я, волнуясь не столько за напавшего за нас полудурка, сколько за свою вонато — мало ли где этот тать валялся, а вдруг он грязный или заразный?! Демон послушно снялась с головы грабителя и заметалась у него перед лицом, хлопая крыльями и не давая повернуться в мою сторону. Я погано улыбнулась, прищурила глаза и метнула кинжал. Пришпиленный к деревянной стене дома за воротник рубашки, вор тонко завыл на одной ноте, чувствуя шеей ледяную сталь и не осмеливаясь пошевелиться. Я самодовольно ухмыльнулась и отозвала Тьму. Демон мстительно нагадила татю на плечо, клекотнула явную скабрезность и послушно опустилась на землю к моим ногам.

— Ну что, красавчик, поговорим? — душевно поинтересовалась я. Глаза уже привыкли к темноте, я разглядела, что напавший на меня был еще совсем молодым, можно даже сказать юным — охающему парню едва ли стукнуло восемнадцать. Лицо было нежным, красивым, но явно не единожды поцелованным пороком, а изящные, не изуродованные тяжелой физической работой руки с тонкими, чувствительными пальцами и узкими запястьями, казалось, были созданы именно для того, чтобы забираться в кошельки к простакам и облегчать их от излишнего груза монет. Парень, судя по чистой, довольно дорогой и теплой одежде, был талантливым карманником, и я искренне удивилась: что заставило его выйти ночью в подворотню и начать нападать на прохожих? Стеснительности и скромности за мной никогда не водилось, это не те качества, которые помогают в нелегкой жизни храны, — я быстро обыскала мальчишку, уделив особое внимание поясу и карманам на штанах. А что поделаешь, если отравленные шпильки и дротики люди предпочитают прятать именно там?