— Что случилось? — наконец спросил он, отстраняя ее голову от своего плеча и осторожно убирая с глаз мокрые волосы. — Что такое, детка?

Казалось, Элизабет не замечала его ласки: она все еще не оправилась от шока. Ловя ртом воздух, задыхаясь, урывками рассказала, что произошло, закончив на том, как исступленно рылась в сумке, ища пистолет.

Хмурясь, Дэн поднял оружие с пола и велел ей не двигаться с места, а сам вышел во двор осмотреться.

Кто бы там ни был, он давно скрылся. В амбаре никого, кроме жучков-древоточцев, не оказалось. В сарае, где стоял «Кадиллак», из норы появился любопытный опоссум, постоял столбиком среди разбросанных бумаг, блестя черными бусинками глаз, неспешно повернулся и скрылся в куче мусора у входа.

Незваный гость мог быть убийцей Джарвиса, размышлял Дэн, выйдя из сарая, чтобы поймать и привязать коня. Если так, упущен великолепный шанс схватить выродка. Но кто бы он ни был, убийца или нет, он что-то искал. Что? Записную книжку Джарвиса? От этой мысли настроение у Дэна испортилось еще больше.

Он поставил серого к коновязи, ослабил подпругу и вернулся в дом. В кухне уже горел свет. Элизабет пыталась хоть немного прибраться. Мужская сорочка длиной почти до колен казалась на ней огромной. Смаргивая слезы, она подняла с пола стоптанную кроссовку, стряхнула с нее крошки штукатурки. Дэн взял кроссовку, бросил в кучу у холодильника, обнял Элизабет за плечи и усадил к столу.

— Там никого нет.

— Но ведь был! — вскрикнула Элизабет, порываясь встать. Он положил руку ей на плечо и удержал на месте.

— Верю, был. Но теперь уже нет. Я вызову наряд, но куда он мог уйти за это время… Наверно, в машине остались его отпечатки. Посмотрим.

— Он был в перчатках, — вяло возразила она, привалясь к столу и подперев ладонью голову.

Дэн тяжело вздохнул. Успей он на пять минут раньше… А если бы на пять минут позже? Его опять охватил исступленный, бессильный гнев, но он справился с собой, подошел к телефону, набрал номер участка. Поговорив с Лоррен, обернулся к Элизабет. Она все так же сидела у стола, испуганная и очень бледная под мертвенно-ярким светом кухонной лампы.

— Откуда у тебя пистолет? — спросил он, доставая «Пустынного орла» из-за пояса и кладя его на стол, прямо на кучу хлама, который она вытрясла из сумки.

— От Брока.

Дэн поднял бровь. Такое оружие — не игрушечный дамский револьвер, который жена миллионера могла бы носить в сумочке, не газовый пистолет двадцать пятого калибра. То, что лежало на столе, к игрушкам не относилось, это была настоящая пушка с тридцатисантиметровым дулом, весом килограмма два с лишним. А заряженная и больше потянула бы.

— Он тебе это дал? Подарил?

— Не совсем. — Элизабет замялась, закусила губу. Потом шмыгнула носом и решительно отбросила со лба седую от цементной пыли прядь. — Это подарил Броку для коллекции какой-то израильский полевой командир. А я украла. — Украла?

Дэн чуть не поперхнулся от неожиданности, отошел от стола, запустил пальцы в волосы, почесал в затылке. Конечно, совсем не смешно, что она решила не уходить от Брока без трофеев, но все-таки интересно, как вытянулась физиономия у этого ублюдка, когда он обнаружил пропажу.

— Тогда, видимо, просто глупо спрашивать, есть ли у тебя разрешение на владение оружием в штате Миннесота, — спокойно сказал он.

Элизабет опять шмыгнула носом и вытерла его тыльной стороной кисти.

— Да,пожалуй.

— И уж совсем нелепо надеяться, что у тебя есть какой-то опыт обращения с таким оружием.

— Я умею стрелять из пистолета, — запальчиво возразила Элизабет.

— Это не просто пистолет, Элизабет. Это базука, гранатомет, адская машина. Им можно сделать такую дыру, что туда проедет грузовик. Я его конфискую.

— Не смей! — взвизгнула Элизабет, потянувшись к «Пустынному орлу», но Дэн схватил пистолет со стола и отвел руку в сторону, чтобы она не могла достать.

— Только попробуй, — негромко предупредил он. — Я шериф этого округа. Ты незаконно владеешь огнестрельным оружием. Если б я хотел, то упек бы тебя за это в тюрьму.

— Как мило, — прошипела Элизабет, плюхаясь обратно на стул. — Убийцы гуляют на свободе, а ты цепляешься ко мне из-за паршивого краденого пистолетика!

— Да ты могла меня застрелить! — вскипел Дэн.

— Или спасти свою жизнь. Что, если бы это не ты вошел в кухню?

— Ага, — кивнул он. — Что, если бы не я? Что, если бы Трейс? Кстати, где его носит? Где он?

— Ушел.

— Отлично.

Не выпуская оружия из рук, он медленно обвел взглядом кухню и раздраженно выдохнул. Дело обстояло намного хуже, чем казалось вначале, а в самой гуще событий опять была Элизабет — всем чужая в городе, без пяти ми-иут очевидец убийства, без пяти минут частный детектив. И, как назло, их единственному, по сути, подозреваемому обеспечил алиби не кто иной, как сын Элизабет.

Она смотрела, как Дэн шагает из угла в угол кухни, и с каждым его шагом на нее наваливалась смертельная усталость. Последствия пережитого потрясения мстительно брали свое: плечо болело все сильнее, дрожь сотрясала все тело до самых кончиков пальцев. Элизабет согнулась пополам, баюкая больную руку. Лучше бы онемение длилось подольше, тогда она ничего не чувствовала бы… Тут она впервые заметила прореху на колене, окруженную расплывающимся кровавым пятном, рассеянно потрогала ее. Рана оказалась нешуточная, но промывать и перевязывать ее уже не было сил.

— Элизабет?

Поддернув джинсы, Дэн присел перед нею на корточки. Он-то распинался, пять минут отчитывал ее из-за этой несчастной пушки, а она, выходит, ни слова не слышала?

— Эй, — позвал он, протянул руку, дотронулся до ее щеки. Щека была холодная и влажная. Видимо, лекция о незаконном ношении огнестрельного оружия окончательно обессилила Элизабет, даже если она и начинала приходить в себя после нападения. — Ты как?

— Больно, — прошептала она. — И кровь никак не остановится.

Голос у нее был слабый и удивленный. Дэн подумал, что, наверно, она все еще в шоке, но сомневался, стоит ли немедленно вызывать врача. Ему хотелось самому поухаживать за ней. Он не желал подпускать к ней никого. Это чувство было настолько необъяснимым и сильным, что Дэн принял его как данность и отказался от размышлений с легкостью человека, привыкшего отрицать собственные .чувства.

Осторожно отведя от раны набрякшие кровью лохмотья, он осмотрел ее под яркой лампой. Прямо под коленной чашечкой был небольшой, сантиметра три в длину, порез, не слишком глубокий, чтобы накладывать швы, но сильно кровоточащий и грязный. Вдобавок там застряло много мелких осколков. Рану следовало скорее промыть. Руки и лицо Элизабет были в полузасохшей грязи, и она ни на миг не переставала массировать себе левое плечо, то сгибаясь почти пополам, то медленно раскачиваясь, чтобы перемочь боль.

— Идем, милая, — сказал Дэн, вставая и поддерживая ее за здоровую руку. — Тебе надо помыться.

— Я могу сама, — промямлила Элизабет, понимая, что говорит не правду, но ей отчаянно хотелось сохранитьхотьмалую толику достоинства.

— Можешь, но ведь не станешь.

— Мне нянька не нужна.

— Конечно, — согласился Дэн, обнимая ее за талию, чтобы она не упала. — Тебе нужен охранник. Ванная где?

— Добро пожаловать в мою роскошную ванную, — торжественно объявила Элизабет, поймав взгляд, брошенный Дэном на помятый жестяной поддон с дешевой клеенчатой занавеской в тропических рыбках. — Я как раз собираюсь поставить тут джакузи.

— Наверно, к такому ты не привыкла, — пробормотал он.

Она пожала плечом и отвела взгляд.

— Видала и похуже, причем того, что хуже, в моей жизни было больше, чем того, что лучше этого.

— Давай-ка снимем джинсы, — проворчалон, расстегивая пуговицу у нее на поясе.

Их пальцы встретились, а затем встретились взгляды, и комнатка стала еще меньше, чем была. Дэн попятился назад, но уперся в раковину. Элизабет тоже попыталась отпрянуть, но наткнулась на унитаз. Тогда Дэн поднял руки, потому что больше их было некуда деть, и дал ей раздеться самой.