– Диего абсолютно ни на что не способен!

– Но он отец твоего ребенка. Неужели у него не сердца? Прошу тебя, подожди, подожди, умоляю! Возьми меня с собой. Я имею право быть рядом, девочка. Не бросай меня.

– Какое еще право? Не забывай, ты всего лишь прислуга.

– Послушай, Эстер. Да, я служанка. Все это время я терпела только ради тебя, милая моя девочка… потому что… потому что я твоя мать.

– Что? Ты моя мать? Какой бред! Абсурд!.. – Эстер продолжала заталкивать в чемодан вещи.

– Да, Эстер. Да. Я твоя мать, – шептала Рамона, умоляюще глядя на дочь глазами, полными слез.

– Опомнись, что ты тут несешь, ты задерживаешь меня! Пусти!

– Ты мне не веришь, Эстер, но это так, я родила тебя.

– Заткнись! – истерически расхохоталась Эстер, но, тем не менее, задержалась в дверях своей комнаты.

– Да, дочка, да. Я любила твоего отца. И родила тебя. Его жена не могла иметь детей. Так случилось. Я отдала тебя этой семье при условии, что буду жить рядом с тобою всю жизнь, заботиться о тебе. Согласилась молчать. Лишь бы быть вместе с тобой, дочка.

– Ты моя мать?.. Ну, допустим. Пусть так. Но если ты проговоришься, я убью тебя! Убью! Ты меня знаешь! – прошипела Эстер.

– Эстер, прошу тебя! Не бросай меня, умоляю, не уходи, не уходи, господи, дочка…

Но Эстер уже не слышала ее. С легкостью, не свойственной беременным женщинам, она спустилась с чемоданом по лестнице, благополучно миновала холл и вышла на улицу.

Фернандо негодовал. Из-за мелочности, тупости каких-то подонков, в том числе Рамиро, который убрал Патрисию вместо Марианны, может не выгореть миллионное дельце Он должен заниматься этим идиотом, сидящим перед ним тупое лицо, здоровые кулачища и ни на что не способен, кроме лишь для черной работы за песо. И жаден, жаден!

– Слушай, – угрожающе начал Фернандо, глядя на широкоплечего, приземистого Рамиро, – что ты прихватил в квартире Марианны Вильяреаль?

– Одну минуточку, шеф, здесь произошла какая-то ошибка.

– Молчи! Я хочу знать только, что ты там украл?

– Не помню, шеф, вроде, особенного там не было. Так, разные безделушки. Их носят все девушки, там часы, обыкновенный транзистор, ну, я же вам принес его. И больше ничего!

– Кого ты дурачишь, болван? Говори правду! Ты взял кольцо с бриллиантом, о котором уже сообщено во всех газетах? Если его найдут, то обязательно выйдут на меня. Понимаешь? И все по твоей милости! Я не хочу рисковать своей репутацией. Мне дорого то, что я имею, Рамиро! Так что верни его! Иначе – ты меня знаешь – дни твои сочтены. А теперь убирайся.

Следующий на очереди был Гомес – его люди уже притащили этого, с позволения сказать, доктора… Фернандо усмехнулся, выпроводив в одни двери Рамиро и тотчас открыв другие, в противоположном конце комнаты, он увидел такое же, как у Рамиро, испуганное лицо Гомеса.

Здесь были иные расчеты. Гомес игрок, и Фернандо постоянно ссужал его деньгами. Причем пунктуально записывал в книжечки все долги доктора. Вот и теперь перед его приходом он посчитал: ого, набирается солидная сумма, близкая к миллиону песо. Что ж, и этот, Гомес, у него на крючке: он посвятит его в свой план, как с его помощью и с помощью Эстер Сальватьерра, этой запутавшейся в сетях птички, они в скором времени уберут Марианну Вильяреаль. Гомес, конечно, будет артачиться, отказываться, но ведь он всего-то и должен заставить Эстер пойти на эту крайнюю меру. Пора с этим кончать, дело слишком затянулось.

Несмотря на то, что Луис Альберто принял решение жить отдельно и уже подыскал себе квартиру, тем не менее, все эти дни постоянно появлялся в доме родителей, что, конечно, не могло не раздражать дона Альберто.

Донья Елена, любившая сына безмерно, не удивлялась ничему и даже была рада, когда Луис Альберто в эти дни заглядывал к ним; она скучала без него.

За утренним завтраком дон Альберто сообщил Марианне, что он виделся с сеньором Диего Авилла и беседовал с ним, интересуясь его отношениями с Ирмой Рамос. В который раз говорил о том, что Авилла никогда не внушал ему доверия и он запретил ему – теперь уже раз и навсегда – бывать у них в доме. Сеньор надеется, что Марианна с ним согласится? Ведь так? Ну, и прекрасно. Он другого ответа от нее и не ожидал. Но почему сама Марианна не сказала ему об этом? Ах, он неплохо относился к ней, неудобно было отказывать? Ну, вот теперь он это сделал сам – ему, дону Альберто это удобно – Авилла кажется ему обыкновенным мошенником. Да и как верить в искренность таких людей, как он, если его постоянно видят в сомнительных заведениях. Наконец, Диего связан с такими людьми, у которых, по сведениям дона Альберто, весьма подмоченная репутация…

– Я попросил, чтобы за ним вели наблюдение. Хотел как можно больше узнать о нем, поскольку он так настойчиво добивался твоей дружбы, Марианна.

– А почему вы мне не сказали об этом, дон Альберто?

– Не знаю, может, потому что не хотел придавать этому факту особого значения. Ведь и мой сын не лучше, поверь.

– И Луис Альберто часто посещает эти места?

– Да. Именно там они познакомились с твоей мачехой.

– Это он вам сказал?

– Нет, мне сказал Диего. Послушай, дочка, как ты, так и я, мы любим Луиса Альберто, но надо стараться быть объективными. Мой сын человек недостойный.

– Не говорите так, дон Альберто.

– Почему? Если это правда…

– Он уже начал работать и пьет намного меньше, чем прежде.

– Видишь ли, его работа меня и сейчас не устраивает. Приходит в кабинет, садится, о чем-то подолгу говорит по телефону. С кем – неизвестно. Уходит… А по ночам в этих сомнительных заведениях пропадает. Пьет, играет в карты. Наверное, есть и другие развлечения, о которых я не знаю. Неужели ты думаешь, что человек, ведущий такой образ жизни, может быть честным? Ты веришь, что Луис Альберто способен на высокие чувства, а я не верю К сожалению.

Увлеченные разговором, они не заметили, как в столовую вошел Луис Альберто и, встав в дверях, громко сказал:

– Я прошу всех вас об одном – нужно чтобы отменили свадьбу. Убежден, что в скором времен обнаружится нечто, что позволит мне развестись с Эстер.

Что-то во всем происходящем есть странное. Иначе зачем ей мешать браку Марианны?

– Она же сказала, что не желает Марианне счастья, – смутившись произнесла донья Елена.

– О, мама, прошу тебя! Разве ей можно верить? Как бы ни велика была ее ненависть, не в ее интересах расстраивать этот брак, наоборот, он выгоден для нее. Эстер прекрасно знает, что я требую развод, чтобы жениться на Марианне.

– Ко тоща чем можно объяснить это?

– Не представляю! И, поскольку я не могу заставить жену сказать правду, нужно подождать, когда я узнаю об этом сам. А когда узнаю? Может, завтра, а может через месяц. – Надо постараться убедить Марианну, чтобы отложила свадьбу. Ведь знаю, я ей небезразличен, она любит меня. И выходит за Леонардо потому, что уже быть со мной не надеется…

– Марианна, ты все еще веришь мне? Скажи моим родителям, – молил он девушку. А с Эстер… я все сказал, ничего не утаив… Допустим, первая беременность была настоящей… Ну, пусть, я ничего не помню, потому что был пьян. Хотя это сомнительно. Но вторая, поверь мне, мама, отец… Клянусь, что этот ребенок не мой! Удивляюсь, как вы ей верите.

– Я хочу верить тебе, сын, – в глазах доньи Елены стояли слезы. – Не понимаю, как можно так беспардонно лгать.

– Ну, если она обманывает и на сей раз, тебе, сын, будет очень трудно доказать свою правоту, потому что она хитра. И заранее постарается избежать всех ошибок, – в раздумье заключил дон Альберто.

– Я ухожу, мама, отец, но прежде хочу поговорить с Марианной.

– Что ты за человек, сынок! О чем тебе говорить с Марианной. О чем? Может, об Эстер? Сегодня утром я ей все объяснила, – не выдержала и донья Елена. – Она больше ничего не желает знать. Так что оставь ее в покое. Пожалуйста, Марианна, скажи, что ты не хочешь разговаривать с ним, пусть он уходит.

– Нет, дон Альберто, сеньора, я считаю, что лучше поговорить – твердо сказала остававшаяся до сих пор безучастной, Марианна. В последний, в самый последний раз. Пойдем в сад, Луис Альберто.