Все вокруг тут же замерли в почтительных позах, словно играли в «замри-отомри», а потом принялись затейливым образом раскланиваться.
Пара пажей, прилепившихся к Маргарите с обеих сторон, повела ее к высокой башне из серого камня. Следом за ними хвостом поплелась целая процессия – видимо, таким образом Маргарите оказывали почести.
Она все время нервно оглядывалась, пока не увидела Вальку и подобранного той бесхозного рыцаря-неудачника, стоявших плечом к плечу. Валькирия помахала ей рукой каким-то задорно-успокоительным жестом, словно говорила: «Иди-иди, не тревожься! Нам тут и без тебя будет неплохо!»
Что ж, Валька свой человек в этих местах и, надо думать, не пропадет. И компания рыцаря ее вполне устраивает… Но все же Маргоша из товарищеских соображений поинтересовалась:
– А как же мои друзья?
– Не тревожьтесь, ваша светлость, – ответствовали ей. – О ваших друзьях в замке позаботятся. Ваши друзья – наши друзья и тем паче – друзья нашего короля.
По крутой винтовой лестнице Маргариту проводили в верхний ярус башни, где обнаружилась узкая комната со стрельчатым окном и необъятных размеров кроватью с балдахином, закрепленным на четырех витых столбиках.
Там Маргариту ожидали четыре женщины – видимо, служанки, – встретившие гостью короля низкими поклонами.
К ее услугам оказались большой медный таз, кувшин с теплой водой, холщовое полотенце и неплохой выбор нарядов, виденных прежде московской феей лишь в голливудских фильмах на темы раннего Средневековья. Маргарита выбрала зеленое платье, украшенное золотой сеткой, и высокий остроконечный колпак с вуалью – на картинках, иллюстрирующих сказки Перро или братьев Гримм, феи обычно изображались в подобных уборах.
Что и говорить, убор наводил на мысль, что даме на голову водрузили большой рожок мороженого (но ведь наводил он на эту мысль только тех, кто имел привычку потреблять вафельные рожки, а таких в здешнем королевстве, надо думать, немного).
Перед тем как облачиться в платье, пришлось еще нацепить на себя множество разнообразных предметов, назначение которых было не совсем понятным, а зеленое платье оказалось уже последним слоем, как верхние листы на кочане капусты. Маргоша, привыкнув, что под платьем не бывает почти ничего, кроме самой Маргоши (ну и еще кое-какие незначительные мелочи чисто функционального характера), наверное, и не справилась бы со средневековым нарядом без помощи и консультаций служанок. Любезные женщины к тому же помогли ей уложить соответствующим манером волосы, и фея из нее в конце концов получилась хоть куда.
Не успели служанки водрузить высокий колпак на затейливую прическу, украшенную вплетенными жемчужинами и золотыми нитями, как Маргариту оглушил ужасающий рев множества труб и дудок.
– Обеденный час близок, – сообщили служанки. – Слышите, ваша светлость, это трубят сигнал на обед! За трапезой вы будете представлены королю…
За стенами замка уже темнело, на лестнице, освещенной лишь одним криво торчащим из железного гнезда факелом, было, мягко говоря, сумрачно, но Маргоше удалось преодолеть все ступеньки, не расквасив себе носа.
Во-первых, ей помогали любезные служанки, хорошо знавшие каждую выбоину па ступеньках, а во-вторых, у нее был кое-какой опыт: в доме, где Маргоша жила до того, как бабушка оставила ей престижную квартиру в Гагаринском переулке, регулярно не горели лампочки в подъезде, и преодолевать восемь ступенек от входной двери к лифту приходилось примерно в таких же условиях.
Вскоре перед ней забрезжил свет (казавшийся ярким только после погруженной во тьму лестницы), распахнулись двери, и чей-то голос торжественно объявил:
– Высокочтимая фея Маргарита из рода чародеев Хорнов!
На Маргариту устремилось множество взглядов. Оказавшись объектом всеобщего внимания, она, как обычно, почувствовала себя не в своей тарелке. Но к ней уже спешил, поднявшись из-за стола, стоявшего на высоком помосте, седовласый человек в усеянной звездами мантии.
– Леди Маргарита, я счастлив приветствовать вас под сводами моего замка!
Это и был король Мерлин Пятый. Он чем-то смахивал на Шопа Коннери, но, естественно, не в роли Бонда, а в роли короля Артура. Кинематографический камелотский стиль, во всяком случае, чувствовался.
Маргарита несколько опешила, но ее вывел из растерянности знакомый шепот Вальки, донесшийся откуда-то из-за спины:
– Поклон, поклон! Маргошка, дура, поклонись королю! Никаких благородных манер у тебя нету, леди, блин!
Маргоша, вызвав в памяти образы дам из виденных когда-либо «костюмных» фильмов – госпожи Бонасье, леди Гвиневеры, Маргариты Валуа, – попыталась изобразить поклон вроде тех, которыми эти дамы приветствовали высокородных лиц…
Конечно, на экране воплощали дам из разных исторических эпох Маргошины современницы, обученные старинным поклонам в театральных училищах. Во всяком случае, когда Маргарита сделала перед королем подобный реверанс, по залу пронесся восхищенный шепот – здесь подобные проявления грации были редкостью.
– Вашу руку, фея Маргарита! – восторженно произнес король. – Позвольте сопроводить вас к столу.
Просторный зал, освещенный закрепленными по стенам факелами, был полон народа – кроме установленного на высоком помосте королевского места для вкушения пищи все остальное пространство занимал огромный изогнутый стол подковообразной формы, за которым расселось множество гостей. В торце зала сидели музыканты, а вдоль стен стояли слуги и пажи, в чьи обязанности входило прислуживать гостям за столом…
Король уделял «московской фее» особое внимание, не в пример другим гостям, но все же, будучи хозяином пиршества, иногда вынужден был отвлекаться, и тогда вниманием Маргариты завладевала другая дама, жаждавшая поведать об испытаниях, которые ей недавно довелось пережить.
– Я до сих пор не могу оправиться после мучений, перенесенных в замке этого изверга Триамонда, – трещала она без умолку. – О, каким изощренным пыткам подвергал меня этот коварный деспот! Он держал меня взаперти и при этом искушал самыми сладостными видениями и сулил несметные сокровища в обмен на мою добродетель…
Маргарита с интересом взглянула на дамочку, подвергшуюся столь «изощренным пыткам». Пожалуй, этой особе не помешало бы побывать на экскурсии в современной Москве. Если ее, ввиду отсутствия документов с московской регистрацией, прихватит милицейский патруль, изверг Триамонд покажется даме просто ангелом… Иногда человеку не хватает ярких впечатлений, чтобы выработать у себя более светлое восприятие мира.
– А как часто этот тиран обращался к вам, достопочтенная леди, с подобными непристойностями? – с интересом спросил один из сидевших за столом рыцарей.
– Бывало по шести раз в день… А бывало и по двенадцати!
– И вы отказывали?
– О да! Кипя благородным негодованием и храня верность своему возлюбленному…
Рыцарь, не дослушав, что-то негромко ответил (вероятно, не предназначенное для чужих ушей), от чего гордая жертва изверга Триамонда вознегодовала и рявкнула:
– Целомудрие, сэр, не есть повод для глупых шуток!
В обеденном зале воцарилась тишина, потом кто-то из мужчин вступился за честь дамы, и общество было обеспечено развлечением в виде рыцарского турнира, созерцать который приглашались наутро все желающие.
– Вот так всегда, – грустно сказал Маргарите король Мерлин. – Мои гости имеют неограниченные возможности для совершенствования своих магических способностей… Но они предпочитают лишь есть, пить, крутить романы и драться. Много званых, да мало избранных… Кстати, милая леди Маргарита, позвольте пригласить вас в каминный зал, как только вы завершите свою трапезу. Я желал бы иметь с вами приватную беседу.
«Надеюсь, этот сивый Мерлин не намерен в здешних традициях покушаться на мою добродетель? В противном случае я тоже буду защищать свое целомудрие», – подумала Маргарита, которой не пришлись по вкусу нравы замка.
ГЛАВА 9
С завершением трапезы Маргарита не стала затягивать: пажи обносили гостей блюдами с жареной дичью, и тот огромный кусок лосятины, который положили перед ней, съесть оказалось просто невозможно. Во-первых, мясо здесь было принято есть руками, а с таким жестким куском не справиться было без ножа и вилки, а во-вторых, никаких приправ к нему не добавили (перец и прочие растения, придающие блюдам острый вкус, в Камелоте были, похоже, просто неизвестны)… Так что, когда заиграла нестройная музыка и гости пустились в пляс, Маргарита без всякого сожаления оставила трапезу и удалилась вслед за королем.
