«Может, он вышел в магазин? — мелькнула слабая надежда. — Или он во дворе, выгуливает Грозу?»

Кира вихрем слетела на первый этаж, выскочила в подъезд и оказалась на улице. Рядом, на колченогой лавчонке сидела закутанная в платки и шали старушка, флегматично пережевывающая семечки. Увидев, как Кира остановилась перед ней, бабулька подозрительно отодвинулась на край скамейки.

Волнуясь и сбиваясь с третьего на десятое, Кира подробно описала отца и спросила, не видела ли пенсионерка Сергея. Та все так же флегматично пожала плечами и буркнула, что никого не видала.

Совершенно растерянная и ничего непонимающая Кира вошла в подъезд. На этот раз она решила воспользоваться лифтом. Когда кабина понесла ее вверх, Кира принялась себя успокаивать. Ей казалось все это бредом, сейчас она снова позвонит в дверь, и отец выйдет ей навстречу, как ни в чем не бывало.

Когда дверцы распахнулись, девушка выскочила на лестничную площадку и с силой ткнула в кнопку лифта, сломав ноготь. Но вновь на трель звонка ответила только тишина. Беспокойство переросло в панику. Кира заколотила по двери кулаками и ногами, крикнула:

— Пап! Это я, Кира! Открой!

Ушибив ногу о дверь, Кира в бессилии сползла по стене и опустилась на коврик. Из глаз брызнули слезы боли, обиды и страха. Это было невыносимо! Ира сжалась в комочек, прислонившись спиной к двери и зарыдала. Горько-горько, со всхлипами. В этот миг она была одна в мире, и никто не мог чем-то помочь, утешить…

Минут пятнадцать спустя, Кира вытерла лицо и медленно поднялась на ноги. Надо идти в милицию, поняла Кира и, шмыгая носом, нажала на кнопку лифта. Взгляд скользнул по ненавистной двери. Дверцы лифта в который раз уже распахнулись перед Кирой, она шагнула, было, в кабину, но вдруг внезапно повернулась и с застывшим на лице упрямством поднялась на цыпочки и нажала на кнопку звонка.

Она ждала тишины после трели звонка, но вдруг… В глубине квартиры послышались чьи-то шаги. Не веря собственному счастью, Кира кинулась к двери и забарабанила кулаками.

— Кто там? Чего ломитесь? — Кира узнала недовольный голос отца.

— Пап!!! — только и смогла крикнуть Кира хриплым голосом.

— Кира?!

Было слышно, как ключ повернулся в замочной скважине, и дверь, наконец, распахнулась. Сергей стоял на пороге — исхудавший, с тенями под глазами, но… живой. Глаза отца в удивлении расширились, от удивления он даже покачнулся.

Кира кинулась ему на шею — просто не смогла себя сдержать. Из глаз снова хлынули слезы, но уже другие — слезы радости и бесконечного облегчения. Эмоции перехлестнулись через край, и Кира опять разрыдалась, уткнувшись в плечо отца.

Сергей неловко поглаживал ее по спине. Услышав, как она заревела, он аккуратно поставил ее на ноги и повел в зал. Несмотря на то, что глаза застилали слезы, Кира увидела невыразимый бардак. Книги валялись на полу вперемешку с одеждой, одеяло было скомкано, а на стуле стояла тарелка со слипшимися макаронами.

— Ну хватит, хватит, успокойся, — приговаривал отец, но Кира от этого только распалялась. Пришлось сходить на кухню, добыть стакан воды и успокаивающее.

— Вот, выпей, — Сергей протянул Кире стакан и устало опустился на кресло. На лице его застыла улыбка.

Кира дрожащими руками схватила стакан и проглотила таблетку. Из груди вырвался судорожный стон, но плакать больше не хотелось. Представив, как сейчас выглядит ее красное, распухшее лицо, девушка спешно задрала свитер и вытерлась.

— Ты чего так долго не открывал? — с укором спросила она, разглаживая мокрый свитер. — Я чуть с ума не сошла! Уже хотела в милицию идти!

— Извини, — буркнул Сергей виновато. — Я заснул…

— Но я целых полчаса трезвонила! Ты что, снотворное выпил?

— Э-э-э… — отец озабоченно взъерошил волосы. — Да.

В глазах дочери зажглось сочувствие и понимание.

— Выдался тяжелый день, да?

— Да, — снова ответил отец, глядя в сторону. Кира нахмурилась.

— Пап, ты прости, что не писала все это время…

— Это ты меня прости! — Сергей явно обрадовался перемене темы разговора. — Я ведь знал… Фаина Федоровна позвонила на следующий день, как ты уехала!

— И… что сказала? — удивилась Кира.

— Ну, как что? Что дозвониться до вас очень трудно. Ваша школа против мобильных телефонов. Говорят, от него какие-то излучения. А еще сказала, что лучше письма писать и по почте отправлять.

Кира попыталась скрыть удивление. Надо же, как ловко все обстряпали…

— Ты есть хочешь? — спросил отец после секундной паузы.

— Угу, — Кира последний раз шмыгнула носом и поднялась с кресла.

— Пошли, у меня суп есть! — Сергей привел ее на кухню.

— Пап, скажи честно… — начала Кира, присаживаясь на табурет.

— Что? — отец спрятался от нее за дверцей холодильника.

— Ты не рад, что я вернулась? — серьезно спросила Кира.

— Что ты! — отец захлопнул дверцу и укоряющее глянул на дочь. — Да как ты подумать такое могла?! Просто я… устал, вот и все.

— Честно?

— Честно.

Сергей, подперев небритую щеку ладонью, сидел напротив Киры и с умилением глядел, как она ест горячий, еще не успевший остыть суп. Вот она зачерпывает ароматный бульон, дует, вытянув губы трубочкой, подносит ко рту и проглатывает, смешно наморщивая нос.

— Кир, — позвал отец и протянул руку, чтобы взъерошить ей волосы. — Хорошо, что ты дома…

Она улыбнулась, болтая ложкой в тарелке.

— Пап, а как там бабушка, дедушка? — спросила она в перерыве между двумя ложками супа. — Не звонили?

— Думаю, все нормально, — пожал плечами Сергей. — Ты вполне можешь сама в этом убедиться…

Металлический стук ложки о тарелку затих.

— В каком смысле?

— Ну… — Сергей смешно закатил глаза, будто раздумывая. — Как насчет того, чтобы поехать к бабушке?

— Шутишь?! — ложка плюхнулась в тарелку, Кира вытаращила глаза и вскочила с табуретки. — Да я только «за»! Когда поедем? После Нового года?

— Да хоть сегодня! — засмеялся отец. Кира с визгом повисла у него на шее.

— Иди собирай вещим, а я позвоню, узнаю, когда первый поезд до Пскова.

— Ага! — радостно напевая, Кира умчалась в комнату и крикнула оттуда. — А мне и собирать нечего, все уже собрано! Мне только учебники и тетради из рюкзака вытащить, и все.

— Кстати, ты как четверть-то закончила, — спросил отец, листая пухлый справочник и водя пальцем по страницам, выискивая нужный номер.

— Ну… Э-э… — сдавленно донеслось из комнаты дочери.

— Что, неужели с тройками?

— Да нет, что ты! Просто у нас немного другая система. Не оценки, а баллы. Их надо набрать как можно больше за весь год, они учитываются в конце, перед экзаменами. Тыщу баллов наберешь — без экзаменов пройдешь!

— А-а, вон оно как, — протянул отец, сдвигая брови и напряженно прислушиваясь к протяжным гудкам в трубке. — Алло, девушка? Здравствуйте, не подскажете, когда последний до Пскова?.. Плацкартный… Как-как? В шестнадцать двадцать? Спасибо…

Сергей положил трубку, секунду посидел на трюмо, глядя в зеркало, а потом крикнул:

— Эй, Синеглазка!

— А? — послышалось из комнаты, почему-то после паузы.

— Одевайся, на вокзал поедем.

— А во сколько поезд?

— В четыре, но мы выйдем пораньше. Надо еще подарки дедушке с бабушкой купить…

— Ага! — Кира появилась в прихожей. Она была одета уже в новый свитер, щеки ее раскраснелись от радости, а глаза весело сверкали. Неожиданно она спохватилась и хлопнула себя по лбу.

— Ой, я же забыла положить… — не договорив, она снова кинулась в комнату.

— Давай быстрее!

…Состав, грохоча всеми своими железными составляющими, резко остановился, будто напоролся на стену. Кира покачнулась, но встала. От долгого сидения на жестком затекли ноги.

В схваченном морозными узорами окошке было видно, как мимо проплывают большие буквы, складывающиеся в слово «Псков». Отец подхватил сумки, и они прошли по вагону до выхода.

На улице было холодно. Мороз щипал за щеки и за нос. Кира сразу начала пританцовывать от холода и похлопывать себя по бокам. С темнеющего неба сыпался снег, под ногами поскрипывали сугробы, а на душе было весело и радостно.