Первым ее принесу я сам.

Зал замер в восхищении и любопытстве.

Идея делом подтвердить верность древним Богам родилась довольно давно. Почти сразу после того, как Чугунов задумал заняться строительством языческой конфессии.

Поразительно, но она сразу вызвала просто бешенный энтузиазм у потенциальных адептов. В компании студентов-националистов, где впервые была озвучена эта мысль сразу начала выстраиваться очередь на право провести этот обряд.

«Бог то Бог, но и сам не будь плох», – говорит народная мудрость. С другой стороны «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». И Чугунов стал продумывать, как «не расшибить лоб», проходя через этот обряд.

Общий смысл его был понятен сразу. Надо было самому себе, подтверждая свою стойкость и верность Богам, поставить некое клеймо горячим железом.

Форма клейма была тоже очевидна – Сварогов квадрат. Конечно же весьма эффектно смотрелся бы он, четко проявленный, на левой стороне груди.

Однако знакомы врачи сразу охладили энтузиазм Чугунова. По левой стороне груди проходят многие нервы. Можно просто покалечить себя, повредив их. Так что лучше всего будет левое плечо.

Потом, никакого «красивого знака» не получится, если раскаленный Сварогов квадрат приложить к коже. Будет сплошной рубец неясных очертаний, перечеркнутый сетью вторичных рубцов.

После долгих размышлений пришли к выводу, что и достаточно эстетично, и достаточно безопасно будет клеймо в виде нескольких точек, расположенных как бы в узлах и вершинах Сварогова квадрата. При этом надо позаботиться о том, чтобы ожог затронул только кожу.

Таким образом, клеймо представлялось в итоге в виде нескольких, соответствующим образом расположенных небольших шипов, длиною около миллиметра. Эти раскаленные шипы должны были выходить из некоего круга. Который должен был быть холодным и служить ограничителем.

После нескольких опытов отработали конструкцию клейма и технологию его подготовки – разогрева и установки ограничителя.

– Может все же не клеймо, а татуировка, – говорили сомневающиеся.

– Нет, – отвечал Чугунов. – И боль, и использование огня, священного в нашей вере, и преодоление собственной слабости должны быть реальными. Мы принимаем на себя знак нашей клятвы Богам, а не мафиозную татуировку.

В конце концов, все согласились.

Высокий обрыв нависал над живописной долиной. Обрыв был сложен из чистейшего песка, когда-то отложенного талой ледниковой водой. У подножия обрыва, непосредственно примыкая к нему, лежала полукруглая старица.

На кромке обрыва росли огромные сосны, которые казалось, вот-вот упадут вниз. Но они стояли прочно, своими глубокими корнями удерживая песок.

Сама старица была окаймлена чудными лугами, которые в мае и начале июня пестрели цветами. На этом участке долины испокон веков располагались капища древних Богов. Местные краеведы говорили Чугунову, что непосредственно у этого обрыва и старицы в давние времена было целых три капища.

Группа валунов, вымытых некогда рекой у основания обрыва, составляла некоторое возвышение на берегу старицы. Петр сразу подумал, что один из алтарей древних Богов и составляли как раз эти валуны.

Он выбрал это место для проведения обряда по нескольким причинам. Во-первых, это было действительно место древнего святилища. Во-вторых, оно было удивительно живописно. В-третьих, с одной стороны до него можно было при желании добраться, но с другой стороны это было не так уж просто. Поэтому желающие присутствовать должны были проявить некоторое усилие. Да и уединение было далеко не лишним. И, наконец, в-четвертых, это место было не так далеко от его загородного дома, куда он намеревался уйти после обряда.

Разумеется, приехали далеко не все присутствовавшие на церемонии представления новой конфессии. Но несколько сот человек набралось. Среди собравшихся царило настроение приподнятого ожидания.

Чувство сопричастности к тайне и одновременно чисто человеческое любопытство и жажда острого зрелища.

У подножья валунов горел костер. В нем краснели железные клейма. Петр поднялся на валуны. Он был по пояс голый. Белые джинсы и кроссовки составляли его одеяние. Просто, современно, но очевидно вполне эстетично. Ибо наши Боги технократичны. Поэтому им не требуется никакой театрализованной архаики. Это дешевка, нужная дешевым идолам. А у нас будет огонь и кровь. Реальный огонь и реальная кровь.

Чугунов поднял руку.

Луг напряженно затих.

– Нашим Богам приносим мы клятву верности, – произнес Чугунов. – Огнем, железом и кровью, не страшась страданий с надеждой и верой.

Люди на лугу превратились в изваяния. Кружились головы и сохли рты. Истома разливалась под ложечками. Это была не комедия. Это было реальное действо. Этого не удостоились другие. Посвященность, сопричастность к чему-то увлекательному и страшному одновременно. И гложащее всех опасение, – а вдруг не получится, вдруг вожак, жрец, пророк дрогнет? Смелее, давай, не тяни – безмолвно орал весь луг.

Чугунов молча сделал знак и один из молодых собратьев вынул из костра раскаленное клеймо, одел на него керамический ограничитель и, рукой в толстой перчатке протянул ему относительно холодный конец рукояти. Правая рука Чугунова тоже была в перчатке. Он не мог рисковать, и уронить клеймо, обжегшись о рукоять.

Не делая паузы, Петр приложил клеймо к левому плечу. В мертвой тишине послышалось легкое шипение подпаливаемой кожи.

Острая боль пронзила его. Он не мог оценить, сколько времени надо держать эту железяку, несущую страдание. Брось! Брось! – кричало все его тело, мгновенно покрывшееся потом.

И вдруг прохладная рука взяла его левую кисть. Тонкие чуткие пальцы одновременно и держали и как бы слегка гладили его руку.

И чудо!

Боль сразу отпустила. И восторг залил всю его душу. Он отшвырнул остывшее клеймо и повернулся к Тигрясику с выражением победителя. Она стояла рядом с ним, держа его левую руку. На ней было красное легкое платье, которое, казалось, горело на солнце и белые кроссовки, контрастно оттеняющие эту огненную красноту.

И она смотрела на него с восхищением и обожанием.

– Благодарю тебя, моя Огненная Фея! – с каким-то экстатическим подъемом, громогласно проорал Петр.

И тут луг разразился восторженным ором. Люди, казалось, хотели порвать свои глотки, хотя бы этим самозабвенным криком компенсируя то, что не они стояли сейчас на валунах, пройдя через инициацию.

Лена протянула ему кружку с каким-то напитком. Он выпил единым махом. Судя по всему, это было что-то одновременно крепкое и тонизирующее. Он не чувствовал ни боли, ни слабости. Но все же она незаметно, но твердо поддерживала его, когда они спускались с валунов.

У подножья она протерла ему плечо чем-то прохладным и душистым и накинула на плечи чистую белую рубаху.

Волна сильнейшей любви и нежности захлестнула его. Да, она посланница Богов. Он обхватил ее за плечи и, не обращая внимания ни на кого из присутствующих, покрывал ее лицо страстными поцелуями.

Она немного отстранилась и спросила:

– Не болит?

– Нет!

– Ладно, Сварогов внук, пошли.

Они сели на заранее приготовленную скамью, сколоченную из тонких бревнышек.

И смотрели, как обряд проходит Зигфрид.

Разумеется, и появление Лены и даже ее наряд не были экспромтом. В целом все было продумано. Но в таких делах нельзя быть во всем уверенным заранее. И субъективно Петр все, что произошло, искренне воспринимал как экспромт. Как чудо.

В этот день огненную клятву приняли, помимо Петра и Зигфрида еще три человека. А потом начался настоящий языческий праздник. Присутствующие в безудержном веселье выплескивали эмоциональное напряжение сопричастности к тому, чему были свидетелями, но теперь страстно желали быть соучастниками.

И они этим весельем и искренним, экзальтированным поклонением первым пророкам новой веры утверждали свою сопричастность. Которую пока не доказали мучительной инициализацией.

Чугунов провел следующие пять дней вместе с Леной. Не так просто оказалось пережить последствия легкого, но все же шока этого сурового обряда.