– Пускай. Зато камень с души сниму.
– С души? Ну, снимай, снимай… Праведник выискался! Дисбат хуже тюрьмы. Там сразу петухом станешь. Но не в том дело.
– А в чем?
– А в том! Если не согласишься… – Зуб выразительно провел ребром ладони по горлу, – вилы тебе. И искать не будут.
– А мать?
– А что мать? – Зуб кашлянул.
– Значит, эдак ты меня! – Костя замолчал, обдумывая услышанное.
– Ты, Самсон, зря мандражируешь. Пойми! Время сейчас такое. Сделаешь дело, и мотай на все четыре стороны. Все очень просто. Да плюс два куска.
– А кто он такой?
– Который?
– Ну, тот, кого нужно…
– А-а. Один… пиковой масти. Армяшка или еще кто. Одним словом, кавказец. Урод длинноносый! Их сейчас кругом – как грачей. Одним больше, одним меньше.
– Как же его убивать? Ножом, что ли?
– Зачем ножом. Дадим тебе пушку… Так ты согласен?
– Я подумаю.
– Нет, братан. Думать нет времени. Или решаешься сейчас, или…
Минут пять Костя молча ходил вокруг фонаря, пытаясь сообразить, нет ли выхода. Зуб не мешал, молча покуривая в сторонке.
– Ладно, – сказал наконец Костя, – согласен. Давай деньги.
– Точно согласен? Не передумаешь?
Костя лишь мотнул головой.
Сразу вслед за этим из-за кустов появилась массивная темная фигура. Костя испуганно отпрянул.
– Не бойся, – сказал Зуб, – это заказчик. Теперь с ним говорить будешь.
– Значит, сделаешь? – низким голосом спросил неизвестный.
– Ладно, – пискнул Костя.
– Я не буду говорить лишнего, он уже объяснил, – темный кивнул на Зуба, – учти только, коли решился, назад хода нет. И не пытайся. Теперь о деле. – Он достал из кармана куртки конверт. – Здесь инструкции и фото. Внимательно прочитай и сожги. Делай так, как тут сказано. Никакой самодеятельности. Все по писаному. Въехал? Никакого отступления. Фотку как следует изучи. А то пристрелишь кого-нибудь другого. Вот оружие. – В ладонь Кости легла рубчатая рукоять. – Пользоваться умеешь? Ну да, ты ж солдат. Вот деньги, – сунул Косте несколько свернутых купюр, – тут половина. Вторую половину получишь после исполнения. Все. Еще раз повторяю: строго по плану. Теперь иди.
Но первыми ушли они. Костя остолбенело стоял с пистолетом, конвертом и деньгами в руках, не в силах понять, что произошло и как теперь быть. Наконец он пришел в себя, сунул оружие, деньги и конверт в карман пиджака и медленно побрел домой…
Мать была еще на работе, когда Костя стал собираться «на дело». Он весь день ходил сам не свой, то и дело смотрел на часы. Стрелки, казалось, еле двигались. Пока времени до назначенного срока было достаточно, и Костя внешне оставался спокоен. Он несколько раз доставал пистолет, прицеливался перед зеркалом в воображаемого противника, щелкал курком. Потом зачем-то разобрал и вновь собрал пистолет. Долго размышлял, что надеть. Остановился на спортивном костюме, который мать купила ему перед самым уходом в армию. Он и надевал-то его всего раза два. Костюм был легким, удобным и не стеснял движений. Вот только пистолет некуда положить, но Костя из старого ремня довольно ловко соорудил нечто вроде портупеи и пристроил оружие под мышку. Он пару раз подпрыгнул. Пистолет надежно держался в ременной петле.
Он дождался назначенного часа и вышел из дома. У подъезда сидела на лавочке соседка. Она кивнула в ответ на Костино «здравствуйте», не выказав особого удивления. «Все знают, что я вернулся, – понял Костя. – Ну и черт с ними. Сегодня же уеду… Вот только куда?»
Дом, где проживала жертва, считался элитным. Во все времена в нем жило в основном городское начальство, «разные шишки», как говаривали в народе. Костя отродясь в нем не бывал, хотя мимо проходил тысячи раз.
Сейчас он зашел в пустынный двор и отыскал нужный подъезд. Здесь не было даже традиционных лавочек, на которых так любят сидеть пенсионеры. «Может, и пенсионеров здесь нет, – подумал Костя, – или для них отведен некий невидный остальным уголок». Костя неприметно скользнул в подъезд, тоже удививший его своим видом. Здесь было чисто, на стенах отсутствовали традиционные надписи типа: «Metallica», «Света + Максим…», «Спартак» – чемпион!». Костя поднялся по просторной лестнице на третий этаж, глянул на дверь, за которой, как видно, обитала жертва, несколько раз кашлянул. Гулкое эхо отозвалось на кашель, и Костя вздрогнул. Ему стало страшно. Он выскочил из подъезда и быстрым шагом направился прочь. Теперь гастроном. Здесь, как всегда, людно. Костя некоторое время потолкался у прилавков, то и дело оглядываясь, поскольку боялся, что Зуб не отыщет его в такой толчее. Но Зуб был тут как тут. Он кивнул Косте и чуть слышно произнес:
– Давай вперед, он уже выехал.
Костя пошел прочь из магазина. Ватные ноги готовы были вот-вот подломиться. На улице стало полегче. Костя тяжело вздохнул и поплелся к роковому месту.
На площадке между вторым и третьим этажом он остановился и стал смотреть в окно. Почти тотчас у подъезда тормознула большая иностранная машина, дверца распахнулась, и на тротуар вышел «клиент». Костя сразу узнал человека с фотографии, уж больно внешность примечательная. Брюнет наклонился, что-то сказал водителю и направился к подъезду.
Путаясь в ременных постромках, Костя извлек из-под мышки «ТТ», передернул раму затвора, сдвинул предохранитель, сунул руку с пистолетом за отворот куртки.
Шаги приближались, вот человек поравнялся с ним и стал подниматься вверх по лестнице. Тут Костя обернулся. Спина в дорогом светлом плаще была в метрах трех. Сердце бухало в груди как испорченный маятник – часто и не в лад. Во рту пересохло. Костя медлил, не в силах вытащить руку с оружием. Наконец он решился, поднял «ТТ» на уровень глаз и нажал спусковой крючок. Щелкнул боек, но выстрела не последовало. Услышав непонятный звук, брюнет обернулся. Костя чисто автоматически передернул затвор и вновь с силой вдавил крючок в рукоять. Опять осечка.
– Вот даже как! – со странной улыбкой произнес брюнет и сунул руку в карман.
Третьей попытки Костя делать не стал. Он бросился бежать. Выскочив из подъезда и пробежав несколько десятков метров, он сообразил, что сжимает в руке ненужный теперь пистолет. Хотел было выбросить, но передумал, лишь спрятал руку под куртку, вкладывать оружие в самодельную портупею не было ни времени, ни сил.
Он убежал довольно далеко от места своего несостоявшегося преступления. Кругом находились жилые дома, а прямо впереди высилось здание школы. При школе имелся обширный двор с футбольным полем и чахлым садиком. Костя протиснулся в дыру в ограде и направился к садику. На поле гоняли мяч несколько мальчишек, на Костю они внимания не обратили. Он вошел в садик, уселся под корявой яблоней с поломанными ветвями и достал пистолет. Почему же он не выстрелил? Костя сначала достал патрон, находившийся в патроннике, потом обойму, извлек верхний патрон и осмотрел его. Самые обычные патроны, пуля на месте. Он достал следующий. И этот ничем не отличался от предыдущего. Может, боек сточен? Но и боек был в полном порядке. Костя вставил обойму и посмотрел в сторону ребятишек. Может, проверить? Но выстрел привлечет всеобщее внимание. Да будет ли выстрел? Он наставил дуло на ствол яблони и нажал курок. Выстрел на несколько секунд оглушил. Ребята оставили игру и смотрели в его сторону с испуганным любопытством. Костя поднялся с земли, совершенно ничего не понимая, заправил «ТТ» под мышку и побрел со двора.
Значит, пистолет вполне исправен? Но почему же он не сработал в нужную минуту? Что происходит?! Однако не в этом теперь дело. Он не выполнил работу. Почему, теперь неважно. Не выполнил, и все! Те, кто заказал убийство, не будут разбираться в причинах. Им до причин нет дела. Не убил «черного», значит, убьют его – Костю. Это уж как пить дать. Что же делать? Остается одно – бежать! Куда угодно, но только побыстрей и подальше.
«А мать? – мелькнула тревожная мысль. – Если он сбежит, они наверняка примутся за нее. Что же делать?» Костя, едва волоча ноги, побрел со школьного двора. Ребята продолжали смотреть ему вслед.
